Из цикла «Древо жизни».
Война шла второй год. Деревня Маматкозино пустела. Отцов и старших братьев военкомат куда-то отправлял и они уже не возвращались…
Народ кормился исключительно огородами и скотиной. Но в семье сельского учителя Миндубаева не было скотины — а детей было — семеро.
И все они всегда хотели есть.
А есть частенько было просто нечего. Помню, как выскребал я из межкирпичных щелей русской печки, на которой спал, зерна ржи. Они остались там после того, как колхоз раздал по избам для просушки собранный под дождями скудный урожай. Как поджаривал на лучинке картофельные очистки; как таскал охапками свергубзу: траву — спасительницу…
…Той весной, как всегда, прилетели и загалдели возле своих гнездовий грачи. Их было много на старых ветках возле речки Канавки. И уже сидели на яйцах грачихи, когда пришла мне в голову одна, порожденная голодом, дерзкая мысль…
О, лучше бы она не являлась!
А мысль была такова: залезть на ветку, подобраться к грачиным гнездам — и набрать там яиц… И уж потом!
Понятно, что потом — яичница.
Лазить по деревьям я любил и умел. И вот уже я взобрался по стволу чуть ли не на самый верх древа; вот передо мной толстый сук ветлы, на конце которого аж целых три гнезда!
И я ползу как ящерица, по этому суку… и птицы поднимаются с гнезд… и гневно атакуют меня… А я уже вижу: есть! Лежат в гнездах небольшие, сероватые в крапинку грачиные яйца! И мне до них уже можно дотянуться…
И держусь я одной рукой за сук- а другой собираю яйца в кепку, зажатую в зубах. И подо мной предательски качается сук — он хрупок. Я это знаю. Я боюсь — ибо внизу — взглянуть страшно! – каменистый бережок речки Канавки.. И я рухну сейчас туда вместе с кепкой, вместе с яйцами,вместе с голодной мечтой моей…
И уже пора восвояси. Уже ползу я раком по ветке ветлы к стволу, уже близок час моего голодного счастья.
И тут… Тут бегут по улице мои одноклассники и увидев меня на ветле, орут на всю деревню:
– Миндубаев грачей разоряет!
И этот истошный вопль рождает во мне такую жуть, такой крайний страх, что зубы мои разжимаются, и кепка с яйцами летит вниз…
А сам я обдирая до крови коленки и локти, сползаю с ветлы и исчезаю в лопухах.
Однако яичницей я в тот день все же угостился. Сподобил меня острыми ощущениями отец с помощью широкого солдатского ремня, на котором он каждый день правил свою опасную бритву.