Казалось бы, ничто не предвещало беды. Дамир рос хорошим парнем, любящим сыном. Окончил школу, затем — медицинский колледж, работу хорошую получил в пульмонологическом отделении одной из ведущих городских больниц. Девушка была любимая. В общем, все нормально. Только вот встретились мы с этим хорошим парнем в исправительном учреждении, куда суд определил его на восемь с половиной лет.
«Коротка в тюрьму дорога…»
Так сказал Дамир во время нашей долгой беседы. И у него есть серьезные основания сказать именно так.
— Я попал сюда по глупости, — рассказывает осужденный, — просто вечером шел с дежурства, встретил знакомых ребят, попили пивка, решили продолжить. Я пошел к киоску, но услышал шум драки, вернулся, а там мои приятели дерутся с двумя незнакомыми мужиками. Я, естественно, ввязался в драку, а тут подъехал полицейский патруль, и всех нас забрали.
— Но ведь за простую драку таких больших сроков не дают?
— Ну, как потом выяснилось, один из избитых получил тяжкие телесные повреждения, у обоих пропали мобильники и деньги, а у одного из наших оказался нож. Потому и статья такая нелегкая — одним словом, то, что мы сотворили, было квалифицированно как бандитизм.
— Ты с этим не согласен?
— В душе до сих пор — нет. Я ведь пытался убедить следователя и суд в том, что оказался в драке случайно и не отбирал ничего у пострадавших. Но и следователь, и суд были непреклонны.
— И, по твоему мнению, не правы?
— Сейчас я уже не берусь судить. Но будучи в состоянии протеста, обиды на несправедливость и злости — ведь на волю-то хотелось — я начал читать и изучать юридическую литературу.
— Но зона была неизбежна. О жизни здесь тех, кто переступил границу между свободой и несвободой, знают только по фильмам-страшил-кам о внутризоновой мафии, которая правит бал там, где должен править закон. Это так или не так?
— Нет ответа.
— Хорошо, спрошу по-другому: безусловно, своя внутренняя жизнь есть в каждой социальной среде, негативная — в том числе. Можно противостоять ради сохранения себя как личности, как человека?
— Отвечу с полной уверенностью: можно и нужно.
— Трудно?
— А это как себя поставить. Я не рекламирую жизнь на зоне.
Но именно здесь обделенные вниманием и любовью пацаны могут за время отсидки получить и профессию, и образование вплоть до высшего.
— В народе шутят на предмет того, что сейчас, чтобы получить бесплатное высшее образование, надо получить срок.
— Невеселая шутка… Но ведь зона может стать не только местом отсидки в ожидании окончания срока. В этих условиях время как бы консервируется — человек отключен от участия в нормальной жизни общества. Пусть по своей вине, но для того и срок, чтоб переосмыслить жизнь и не выпасть из нее на долгие годы. Я говорил, что еще в СИЗО начал изучать юридическую литературу. Сначала для самозащиты, потом втянулся. Когда появилась возможность поступить на юридический факультет университета, поступил.
Долгая дорога к себе
Это в тюрьму дорожка короткая, а дорога домой растягивается на годы. Сегодня Дамир — студент четвертого курса юрфака. Здесь же на зоне работает помощником психолога, принимает участие в программах внутреннего кабельного телевидения, занимается спортом, кстати, бросил курить. Своим товарищам по несчастью помогает накопленными знаниями, консультируя по юридическим вопросам. Куда ни кинь — хороший парень. Я спросила его: «Что же довело тебя до тюремной жизни? Сколько вас таких, неприкаянных, «кучкуется» по дворам и подворотням в поисках приключений, становящихся преступлениями?».
— Как сказать? В то время, когда я учился в школе, уже не было ни пионерии, ни комсомола. У школы была задача: научить нас. А дальше — сами по себе. В техникуме было интереснее, там вели так называемую воспитательную работу. И это было хорошо.
— Что, необходимо возродить пионерию и комсомол, чтобы организовывать на добрые дела пацанскую вольницу?
— Поздно уже. Но все равно думать над этим надо.
— Скажи, Дамир, что же все-таки не позволило тебе замкнуться в злобе и обиде, не уйти в протестное отношение ко всем и вся? Или ты вот такой весь из себя стойкий человек, или это произошло не без помощи окружающих?
— Стойкий я или не стойкий человек — это решает время. Но без помощи родных я бы мог или не выстоять, или скатиться вниз. Во-первых, мама моя. Я видел ее боль, и никогда себе этого не прощу. Но она не отказалась от меня, приезжает не только чтобы повидаться и передачку принести, она — в курсе того, как и чем мы здесь живем, и сегодня рада тому, что у меня есть возможность вернуться в нормальную жизнь. Меня не оставила моя любимая девушка, теперь уже моя жена Лена. Сын у нас растет Ромаш-ка, Роман Дамирович, — и глаза отца светлеют и сияют.
Из восьми с половиной лет Дамир отсидел уже больше половины. Его документы, учитывая то, что он готов и хочет вернуться к нормальной жизни, поданы на УДО — условно-досрочное освобождение. Он этого ждет, ждут мама, жена, сын Рома. Он мечтает о нормальной жизни, работе по специальности и еще о том, чтобы оградить своего ребенка от той беды, в которую попал сам.
Без сантиментов
Журналисты нашей редакции больше 10 лет активно сотрудничают со службой исполнения наказания в Ульяновской области, в полном взаимодействии и понимании.
Михаил Санкин, начальник Управления службы исполнения наказании, приняв нашу идею показать, что и из тюрьмы желающим встать на верный путь дорога открыта, сказал: «Вы поймите, мы — не карательный орган, мы — служба, которая принимает контингент осужденных за различного рода преступления, мы даем возможность тем, кто оступился, найти себя в профессии, получить образование и встать на верную дорогу. Хорошей, нормальной жизни достоин тот, кто стремится. Наша задача состоит еще и в том, чтоб изменить личность осужденного. И для нас хоть малейший сдвиг в положительную сторону в сознании наших «подопечных» — радость чисто человеческая».
Судебное заседание по УДО Дамира состоится в первой половине июня. Какое решение примет суд — не знает никто. Мы можем только пожелать, чтобы Дамир, Лена, их сын и бабушка встретились за воротами ИК, и пусть будет им счастье.
Галина Антончик