Наш разговор с доктором технических наук, заведующим кафедрой теплогазоснабжения УлГТУ Владимиром Шараповым – о высшем образовании.
Выпускники его кафедры получили три медали Академии наук России, регулярно зарабатывают президентские гранты для молодых ученых, на стене в кабинете висит множество дипломов за победу в различных международных изобретательских форумах – из Сеула, Женевы, Брюсселя, Нюрнберга… При этом будущее высшего инженерного образования Шарапову представляется весьма туманным.

ЕГЭ как проверка теории вероятности
– Вот фотография висит, – показывает Владимир Шарапов на стену в своем кабинете. – Это наша выпускница Даша Цюра с нобелевским лауреатом академиком Жоресом Алферовым после его чествования и после вручения Даше медали Академии наук. Тогда он к ней подошел, сказал: «Вы знаете, я читал Вашу работу и голосовал за нее. Но Вы слишком узко обозначили сферу. Вы не представляете, какая масштабная работа Вами сделана! В науке всегда важно, кто первый сказал А».
Наука – это престижно. Для любого человека, какое бы время у нас ни было, собственный престиж, осознание, чего добился, – это важно. Если я лауреат всемирного салона изобретений – это что-то значит. И многие студенты идут на нашу кафедру именно за этим. В последнее десятилетие что-то немножко изменилось в стимулировании науки – последние 12 моих кандидатов получили гранты президента для молодых ученых – это 1 200 ООО рублей. Мансур Замалеев, мой зам по науке, получил уже второй такой грант. Но я говорю о системе работы с единицами. А вот во внешних условиях современного образования проблем много.
Часто говорят про снижение уровня подготовки абитуриентов. Дошло до того, что снижают баллы, чтобы выдать аттестат – как можно до 24 баллов по русскому языку снизить порог? Они и так неграмотные приходят в вузы! 24 балла – это проверка не знаний, а теории вероятности. Такая ситуация и в физике, и в математике. Более того, во многих школах учителя, понимая, что они плохо преподают, говорят школьникам: зачем вам ЕГЭ по физике? Это заведомо обрезает наш контингент. Сейчас не так много школ, готовящих ребят для технических вузов. Даже с теми, кто приходит заниматься наукой, мне – доктору технических наук – сначала приходится заниматься русским языком.
Это как в цирке: собака на вопрос, сколько будет дважды два, лает четыре раза, не зная, что это значит, – просто так ее надрессировали. ЕГЭ так же работает. К нам приезжал как-то раз федеральный чиновник, выступал на ученом совете. Говорил, что ЕГЭ – это единственно возможный способ сдачи экзаменов… Рядом со мной сидел Евгений Семенович Климов, док-тор химических наук, зав. кафедрой химии УлГТУ, профессор, лауреат Госпремии СССР, которую получил в 32 года, – можно представить уровень человека. Мы с ним рассуждали, что мы бы не сдали ЕГЭ. Потому что мыслим не так. Нас преподаватели в те годы оценивали за это – помню, сдавал экзамен и решил задачу не так, но правильно. Удивились, неспокойно поставили «пятерку». А ЕГЭ бы меня не пропустил. Это усредненный подход.
Дальше – мы присоединились к Болонскому процессу, перешли на двухступенчатую систему образования, хотя никто не заставлял нас это делать. Китай вот не присоединился, а наука и образование там преуспевают сейчас как нигде. Ввели новый стандарт: только бакалавриат и магистратура. А бакалавры – это хуже, чем выпускники ссуза. Там все заточено на работу, человек, выпустившись, будет линейным мастером. А бакалавр и его уровня не достиг, и инженерного тоже. Ни два, ни полтора – недоучка. При этом после бакалавриата в магистратуру пустят только десять процентов студентов. Все делается с совершенно очевидной целью – снизить затраты на образование. Мне-то для воспроизводства кафедры хватит и такого процента. А что делать с производством? Оно сложнее и сложнее с каждым годом.
А в начале июля вообще наш «министр по борьбе с наукой и образованием» на совещании ректоров объявил, что в большинстве вузов будут ликвидированы магистратура и аспирантура. То есть мы спокойно можем попасть в это число. Меньшинство – это федеральные университеты и научно-исследовательские университеты, сформированные по простому принципу – количеству студентов и профессоров. Никого не интересует качество. На этот год маломальские цифры по магистратуре остались – у меня на кафедре выделили четыре места. И ни одного в аспирантуре. Мне хочется долго работать, пока голова в порядке и ноги ходят. Но что будет с этими реформами дальше – я не знаю.

Провинция только в головах
– Меня позвали прочитать курс в Белорусском национальном техническом университете в качестве приглашенного зарубежного профессора. Это я-то зарубежный! Ведь это же университет, где я защитил первую кандидатскую диссертацию, поэтому у нас и отношения хорошие с давних пор. Заказали курс лекций, потому что у них специалистов по моей научной тематике нет. И за каждую лекцию очень хорошо заплатили – такие деньги, которых я не видел в России. В этой стране не жалеют средств на образование, хотя Белоруссия – бедная республика. Все правильно, образование и наука -это воспроизводство человеческого капитала нации. У нас же на законодательном уровне ввели термин «образовательные услуги». Это не услуги, это государственная обязанность. Меня это возмущает до глубины души. Так вот, в Белоруссии это не услуги.
В университете очень жесткая дисциплина. Прочитал пять лекций, на всех провели проверку – не напрасно ли мне платят деньги? Они строят атомную станцию и готовят для нее кадры, все очень серьезно. У них преподавали и профессора-атомщики из Севастополя. Все это делается осмысленно. И студенты собранные, явка на занятия – стопроцентная. Люди понимают, что они готовятся к серьезной работе.
Вообще Белоруссия меня приятно поразила. Я люблю эту страну, и даже 30 лет назад она отличалась более разумным устройством жизни. Сейчас там – абсолютное спокойствие и практически нулевая преступность. Милиции на улицах не заметно совсем, видел только на вокзале. Даже разговоры в университете такие -темп разговора другой, без надрыва. Люди живут скромно, но достойно.
Там и своя научная школа великолепная. Они приглашают прочитать те курсы, которые свои специалисты дать не могут. Наука там пользуется большой поддержкой. И, между прочим, текучесть в западные страны меньше, чем у нас.
Я считаю, где бы ни работал человек, если у него есть внутренний стимул, он состоится. Одна моя выпускница ушла от нас, работает в Москве на докторской должности. Ее начальник, директор НИИ, говорит: «У меня тут серьезный кадровый дефицит. А в твоих учениках я уверен. И уверен, что мы с тобой о ней еще услышим и вспомним, кто она такая и откуда». На нашей кафедре много научных работ, публикаций в зарубежных журналах, 500 с лишним внедренных в жизнь изобретений… Провинция только в головах.

Физики – лирики
– Нынешние студенты понимают, что о них никто заботиться не будет, в первую очередь государство. В результате с третьего курса очень многие трудоустроены. Это позитивный момент. Но при этом мне кажется, что они не очень интересно живут. Сужу по собственному опыту. Я учился в Иркутске. Учился хорошо – плохо было стыдно. Со второго курса руководил альпинистской секцией. И все время мне казалось, что инженером быть – этого как-то мало. С третьего курса стал ходить на филфак на лекции по зарубежной и отечественной литературе – для себя. У меня и материальные проблемы были. Я уехал из дома после школы, решил зарабатывать сам. И работал в ЦК – центральной котельной. Когда не хватало этих денег – ночами шел на разгрузку вагонов. За ночь мог ровно стипендию заработать. При всех своих делах я, естественно, и на учебу ходил. Все можно успеть – было бы желание. Тем более я приехал в большой город: там музеи, театры. А сейчас я смотрю на ребят – они как-то скучно живут. Мир разнообразный, город не такой худой, но себя как-то очень сильно ограничили.
Кстати, при первом моем знакомстве со студентами я даю задание – найти отрывки из художественной литературы, посвященные нашей специальности. Вспоминают, находят интересные вещи. Не только в научной фантастике, но в русской поэзии даже. Вот Блок: «Всё та же озерная гладь, Всё так же каплет соль с градирен». Градирни – это элемент тепловой электростанции. Или Пастернак: «…Где нет мотивов и перипетий, Но, аппетитно выпятив цилиндры, Паровичок на стрелке кипятит Туман лугов, как молоко с селитрой». Еще – из поэмы «Спекторский»: «Не спите днем. Пластается в длину дыханье парового отопленья». Все это находят ребята. И если человек нашел подобное, на него надо обратить внимание. Ведь в конечном итоге все решает уровень культуры. Согласитесь, что как бы человек арифметику здорово ни знал, но если нет общей культуры – значит, и стимулов для движения нет.
Я считаю, надо давать универсальное образование. Достоинство советского образования было в том, что оно было обязательное, жесткое и разностороннее. А по окончании школы выдавался аттестат зрелости – человек созревал в образовательном смысле. Думаю, человек не имеет права быть ограниченным. Я билеты на экзаменах уже давно не даю: разговариваем по всему курсу. Не требую вывода сложных формул, но обязательно понимание предмета и взаимосвязей внутри него. Если чего-то в курсе не усвоил, то не усвоил ничего.
Записал Сергей ГУРЬЯНОВ