Из цикла «Древо жизни».

«У меня спокойная совесть и неспокойный ум.»
Пабло Неруда, чилийский поэт, лауреат Нобелевской премии.

Я люблю встречать позднюю осень на хуторке, затерянном в лесах Ульяновской области. Это местечко отсечено от цивилизации оврагами и лесами; там еще сохранились четыре старых крестьянских избы, собранные бежавшими в эту глухомань от коллективизации крестьянами лет девяносто тому назад.
Этот хуторок- уголок России моего детства. Той России, которой уже нет – с деревнями без электричества, с соломенными крышами, с непроезжими после дождей проселками, с телегами на деревянном ходу, которые волокли по этим проселкам недокормленные даже в летнюю пору колхозные лошади. В этих деревнях люди не имели паспортов, не знали холодильников и телевизоров, там не было радиоприемников – а единственный телефон располагался исключительно лишь в правлении колхоза. Обычно эти «правления» располагались в бывших кулацких домах, хозяев которых уже давно, еще до моего рождения, куда-то отправили и в деревенской жизни остались о них только смутные воспоминания. А может, память еще была жива- но кто осмелился бы тогда, в советские времена, что- то рассказывать о «врагах советской власти»?
Хуторок Вязки (назовем его так) возвращает меня в прошлое. И это возвращение пробуждает во мне странные чувства. Оно умиляет своей сладостной безмятежностью детства – и тут же опрокидывает наземь реальностью прожитых лет. Оно напоминает о детски – блаженном единении с природой – и свидетельствует о нынешнем поругании ее. Оно пробуждает туманные мечтания юности – и отрезвляет писком сотового телефона…
Короче говоря, уединенность хуторка таит в себе то раздвоение личности , которое сродни либо любовному помешательству, либо крепкой выпивке…
И еще эта затерянность, этот кусочек ландшафта из прошлого, эта неспешность существования под шум леса напоминает о неотвратимости конца, о бренности нашего существования, о вселенской бессмысленности бытия.
…Я выхожу ночью в старый, глухо заросший сад и смотрю в небо. Туманность Млечного пути опоясывает все созвездия летнего северного полушария, звезды невозмутимо и снисходительно смотрят на нашу земную ночь. И становится до боли, до сердечного спазма ясно: никогда не познать человеку и человечеству всех тайн вселенной, не видать им никаких «пыльных тропинок далеких планет» на которых, якобы, останутся наши следы. Не останутся. Их- так же , как и на планете Земля- уничтожит Время…
И не будет никогда никакого «Города Солнца».
А потом я иду в древнюю избу, которая скрипит при сильном ветре и вздыхает по ночам как больная старуха. В доме стоит необъятная русская печь. Она занимает четверть пространства, ее твердокирпичеая побеленная туша осаживает многие годы задний угол дома… Она, именно она была в этой избе десятилетиями и кормилицей, и согревательницей, и утешительницей. В ее необъятное чрево всаживала еще до рассвета вставшая хозяйка еду всему семейству на целый день: непременные щи, кашу в чугуне, пареную тыкву. Или свеклу. Эта печь являла собой образец невероятной выживаемости русского крестьянина , она была изощренным изобретением нищеты и климата, она утверждала несокрушимость векового «Домостроя»… Проще говоря, ее громадная, прикрытая заслонкой пасть наглядно демонстрирует и по сию пору по крайней мере две истины. Во – первых: наши предки поселились в краях немеряного леса – и дров хватало даже на это прожорливое чудище. Во- вторых: пещера времен неолита всегда была при нас, она сопровождала столетиями нашу жизнь
Я постоянно поглядываю на эту реликвию русского быта, набирая на компьютере с потрясающим именем «Inspiron 1525» вот эти строки… и чувствую: слишком труднообъяснимо родство этих двух существ, созданных руками и разумом человека.
Я не знаю, зачем я пишу вот эти строчки. Я не знаю, какие силы толкают мое уже слабеющее зрение отыскивать на клавиатуре буквы и знаки препинания. Я не знаю, будет ли этою осеннюю исповедь кто- нибудь читать. Когда- то, кто- то… Для пишущего человека эти категории – как ходьба в тумане: иди туда, не знаю куда ;принеси то, не знаю что…Но я бреду и несу – а что? кому? зачем? Не ведаю.
Скажу больше: я даже не представляю, о чем эти мои осенние строки . Что я хочу сказать, что добавить в уже переполненный суждениями, умозаключениями, афоризмами и мудрыми мыслями мир?
Не ведаю, нет….
Возможно, эта необходимость исповедаться- как попытка оставить что-то в этом мире после себя…
На время, разумеется. Не навеки. «Навеки» – это лукавство человеческой души , надежда обхитрить Время. Кстати, им же, человеком изобретенное.