На вопросы Марины Извариной отвечает автор.

М.И. Не так давно мы беседовали с вами о вашем романе про Степана Разина, и вот новая публикация, на этот раз роман «Клад Емельяна Пугачёва». О чем он? Неужели о кладе державного самозванца, который удалось найти герою вашего произведения?
Н.П. По сюжету роман – это история скоробогатства симбирского помещика Степана Кроткова, в которой переплетены несколько версий, связанных между собой бесспорным фактом, что он получил богатство от Пугачева или за службу, или по воле случая. Но меня интересовало не это, а само богатство, прибретенное не от трудов праведных, а путем присвоения якобы бесхозного капитала, что в наше вороватое время стало весьма распространенным явлением. Богатство – великое испытание, и мой герой сначала мечтает о кладе, затем, узнав, что заимеет его от Пугачева, начинает следовать за самозванцем, обогащается, и сразу им овладевают новые муки – как сберечь богатство от разбойников и царских слуг, как им распорядиться. И когда дворянин Степан Кротков, бывший солдат Преображенского полка, сбежавший из Санкт-Петербурга от кредиторов, почти уверовал в то, что бесценные сокровища предводитель крестьянского бунта оставил лично ему, неожиданно его арестовывают на Болотной площади и везут на Монетный двор, где до казни содержался самозванец…
М. И. Добыча Пугачева была действительно велика?
Н.П. Обстоятельства принуждали Пугачёва, пишут кладоискатели, постоянно передвигаться – ему нужно было поднимать восстание во всё новых регионах России, одновременно избегая столкновения с крупными подразделениями царской армии. По ходу своего передвижения Пугачёв получал значительные ценности: разграбленные дворянские усадьбы, захваченные казённые деньги во взятых городах, доля, которую грабившие зажиточных горожан и купцов пугачёвцы отдавали на общее дело и так далее. Так что первое условие появление кладов – наличие ценностей – выполнялось. Выполнялось и второе условие – необходимость в наличии тайных хранилищ сокровищ. Во-первых, при необходимости быстрого перемещения Пугачеву и его ставке некогда было возить с собой крупные партии денег, золотых и серебряных украшений. Во-вторых, нужно было всегда помнить о риске военного поражения – в этом случае тайники должны были помочь снова собраться с силами и организовать продолжение борьбы, а при необходимости и скрыться от властей. В-третьих, восстание Пугачёва состояло из множества локальных восстаний, средства на поддержание которых могли понадобиться в любой момент в самых разнообразных регионах. Так что прятать было что. Таково мнение кладоискателей, но оно ошибочно. До сих пор кладов никто не нашел и не найдет, потому что богатство Пугачева, как видно из материалов его «Следственного дела», в основном состояло из медных денег. Пятак медью весил около 50 грамм, рубль – 1 кг , 1000 рублей это уже тонна. Так что выводы делайте сами…
М.И. Думаю, я не сильно ошибусь, если назову Пугачевский бунт попыткой крестьянской революции в России.
Н.П. Весь 17-й век в России не утихали крестьянские волнения. Во время эпидемии чумы, случившейся в 1771 году, вспыхнуло крестьянское восстание в Москве. В этом же году восстали и Яицкие казаки. Это было некой прелюдией, к началу масштабной Крестьянской Войны под предводительством Емельяна Пугачева. В 1773 году в Уральском казачьем войске появился человек, выдававший себя за Петра III. Войско Емельяна росло в геометрической прогрессии, под его начала стекался рабочий люд со всего Урала. К февралю, на сторону бунтаря перешло огромное количество крепостных крестьян. В 1774 году сподвижники Пугачева захватили Уфу. Но силы были неравны. К Яицку и Уфе были направлены большие силы, под командованием Бибикова. Ему удалось нанести большой урон повстанцам. Восставшие отступили на Урал, а позже основные сражения развернулись в Поволжье. В июле 1774 года произошла крупная битва за Казань. Пугачеву удалось взять город, но из-за натиска регулярной армии, его пришлось оставить. Осада Казани описывается в моём романе, но большее внимание уделено симбирскому периоду Пугачевщины. В Симбирске Пугачёв был допрошен под пыткой, есть и эпизод его встречи с графом Паниным, но описанный по-другому, чем у Пушкина. Кстати, я писал роман с оглядкой на «Капитанскую дочку», как на эталон русской прозы, что признавал даже Л. Толстой.
М.И. В романе упомянут и поэт Державин.
Н.П. Не просто упомянут, а является одной из стержневых линий повествования, связующих роман в одно целое. Симбирск важная веха на жизненном пути поэта, здесь он не угодил графу Панину, и тот оговорил Державина перед императрицей. Жаль, что пребывание великого поэта в Симбирске, до сих пор ничем не отмечено, хотя он достоин бронзы только за то, написал гимн-стихотворение «БОГ», равного которому не сыскать во всей мировой поэзии. Я так думаю, что если бы нынешний губернатор начал своё правление не с установки бронзового памятника заурядной партийной журналистке, а с монумента поэту Державину, мы бы сегодня жили, пусть не богаче, но прямодушнее.
М.И. Кажется, Державин тоже был губернатором и министром?
Н.П. Суть не в этом, а в другом. В те времена власть поэтов ценила, другой поэт, наш земляк Иван Дмитриев тоже был министром, но характер у него был много мягче державинского. Гаврила Романович истину императрице говорил без всяких уверток, за что его дружно ненавидели ласкатели державной распутницы, которая ловко организовывала разногласия среди царедворцев. Екатерина Алексеевна была не лишена литературного дарования и покровительствовала поэту. Кстати, после нее только Сталин считал литературу делом государственной важности, и в его ближайшем окружении всегда были писатели, не в пример времени нынешнему, когда в около президентской тусовке мелькают сплошь медийные персонажи и даже рокеры.
М.И. На днях появилось сообщение, что разработана программа по развитию культуры Ульяновской области до 2030 года. Вы ее читали?
Н.П. И не собираюсь, потому что знаю: любое развитие культуры, приводит к её профанации. Что такое культура, не понимают ни у нас, но и в Кремле, иначе не поддерживали современное искусство. Бестолковщина в понимании культуры царит не только у нас, но и выше, среди советников президента по культуре.
М.И. Ну там-то, наверно, собрались не пикейные жилеты, а знатоки…
Н.П. Недавно я получил письмо из Минска от философа и публициста Виктора Билана: «Чем больше перечитываю проект Основ государственной культурной политики, тем больше вопросов и недоумений он вызывает. Начинается документ с абсолютно неверного посыла, что, мол, «Россия — государство, создавшее великую культуру». Культуру создает народ в процессе самоформирования и освоения мира. Сердцем культуры является мировоззрение, формирующееся на основе собственных (осмысление опыта) и привнесенных извне идей и знаний. Устройство и сила общества (и государства!) естественным образом проистекают из уровня развития культуры (духовной и материальной). Т.е. в соотношении государство – культура первична культура, а государство является ее порождением.Так же вызывает протест утверждение, что «целью Российского государства и общества на современном историческом этапе является сильная, единая, независимая во всех отношениях Россия» Если мы для большей ясности опустим все определения в этом предложении, то получается, что целью Российского государства является строительство Российского государства. Т. е. государство для государства! Что-то здесь не так, и мне кажется, что в 20 веке мы уже это проходили. А где человек, для которого эта сильная и независимая? Опять винтик в могучей машине?» Вот такие советники. Правда, вроде спохватились и отложили представление закона до апреля 2015года.

ЧИТАТЬ «Клад Емельяна Пугачева»:

http://www.velykoross.ru/books/all_1/article_1111/