Что такое «пестрядь», почем штука английской шерсти, какая связь между ткачеством, «крестиками- ноликами» и Наполеоном Бонапартом – об этом можно узнать в музее «Столярная мастерская» (улица Ленина, 76а) на новой выставке «И в пир, и в мир». Музейщики проследили историю развития ремесла от создания простого домотканого полотна до вершин фабричного ткачества.

Редкая крестьянка в XIX веке могла написать свое имя, но при повсеместной неграмотности многие женщины явно обладали математическими способностями – без них в ткачестве не обойтись, рассказывает научный сотрудник музея «Столярная мастерская» Юлия Кириллова. Для того, чтобы выткать даже простой узор, его надо сначала придумать, рассчитать и постоянно держать в уме. Мало того, нужно помнить число поворотов деревянных дощечек, сквозь отверстия в которых проходят нити – хлопковые, льняные, шерстяные или шелковые. Были такие крестьянки и в Симбирской губернии: особенно славились ткачихи из деревень современного Языковского района. Одна из них даже дала имя ткани промзинка из села Промзино использовалась для шитья рукавов сарафанов и рубашек.

Но в основном в Симбирской губернии ткали те же виды полотна, что и повсюду – полосатую или клетчатую пестрядь, посконь из конопляных нитей, дешевую грубоватую затрапезу (от которой пошло выражение «затрапезный вид»), тончайший батист. А в XX веке мастерицы из этих артелей перешли на Карсунскую фабрику художественного ткачества.

В Симбирске ткачеством занимались не «с нуля», как говорят современные бизнесмены. Ведь здесь никогда не выращивали ни хлопок – ему тут слишком холодно, – ни лен – этому растению у нас жарковато, не было здесь и производства шелка. Поэтому ткали из готовых ниток, которые покупали на ярмарках. Как ни странно, сейчас, когда магазины завалены самым разным полотном, ульяновские рукодельницы почувствовали интерес к ремеслу своих прабабушек. Педагог-психолог приходской школы Анна Теллина принесла на вернисаж небольшой станок и показала на примере одного из самых простых узоров под названием «крестики-нолики», насколько кропотливый это труд, требующий усидчивости и внимательности.

– Ошибешься – узор поломается, – комментирует она свои действия. – Я занимаюсь этим ремеслом несколько лет, но до сих пор удивляюсь, как мастерицы прошлого держали в голове узоры и комбинации действий. Поскольку я чувашка, мне интересно узнавать о национальных узорах, об их смыслах – каждый был оберегом, а главным, на мой взгляд, являлось изображение засеянного поля, ведь от того, каким будет урожай, зависела жизнь. Мне хочется не только изучать ткачество, но и передать свое умение другим, как в старину – из поколения в поколение. Этим я занимаюсь в приходской школе с детьми.

Мое увлечение свело меня с людьми, посвящающими свободное время исторической реконструкции. О разных ремеслах мы рассказывали, например, на фестивале «Волжский путь».

В фондах музея-заповедника «Родина Ленина» берегут образцы симбирского ткачества, а также полотна из Чувашии и Мордовии. Отрез полупрозрачного изящного батиста на два носовых платка, у которых нужно обработать края, украсить вышивкой – и можно дарить. Рушник с узорчатым краем. Цветастый ситец из Карсуна. Редкий пример предмета одежды, имеющего дату, – домотканый узорчатый пояс, сделанный в 1847 году в Сенгилеевском уезде. Выставка дополнена старинными женскими и мужскими костюмами, сшитыми из тканей XIX века. Незваным гостем выглядит здесь портрет Наполеона Бонапарта. На первый взгляд кажется, что это черно-белая графика. И лишь при ближайшем рассмотрении становится понятно: перед нами цельное полотно, сотканное из тонких нитей в жаккардовой технике. Жители Ульяновска, передавшие его музею, рассказали, что он был приобретен во Франции в первой половине XX века.

Как пояснила реставратор заповедника Юлия Спиридонова, этот портрет – пример вершины фабричного ткачества. А соседство портрета французского императора с русскими рушниками и поясами образует интересные культурологические связи, образованные сотни лет назад тонкими, но прочными нитями.

Анна Школьная