Многолетняя переписка Васи Тараненко и Юли Трофимовой, которую несколько лет назад передала в Государственный архив Ульяновской области их дочь Людмила Савельева, – практически набросок для киносценария. Дописать нужно лишь сцены боев, потому что в письмах жила и крепла одна только любовь, а войны словно и не было.

На момент встречи ему исполнился 21 год, ей – 19 лет. Возраст студенчества и любви. Может, в мирное время они и не встретились бы – парень был родом из-под Полтавы, а девушка – из Ульяновской области, но война свела их вместе. Война лишила их безмятежной поры, но не смогла отобрать способность влюбляться.

В июле 1942 года на Калининский фронт, на радиостанцию батальона аэродромного обслуживания, где уже находился Василий Тараненко, прибыло пополнение телеграфисток.

Как и все вокруг, девушки дежурили, стояли в нарядах, рыли окопы, скрывались от бомбежки. А в свободное время Тараненко стал учить телеграфистку Юлию Трофимову передаче и приему морзянки на слух.

Морзянку она уже знала, поэтому быстро освоила работу, и ее перевели на радиостанцию. Впоследствии она стала лучшей радисткой роты и всего 62-го района авиационного базирования. В роте царил дух товарищества, и молодые люди вели себя как друзья. Сказали ли они друг другу о своих чувствах, пока через полгода война не разлучила их надолго?

В письмах они напоминают друг другу всего лишь о двух моментах.

«Юличка! – именно так называл Василий свою подругу в письмах. – Я припоминаю минуту, в которую впервые я узнал твое отношение ко мне.

Помнишь, Юличка, я вышел тебе навстречу, ты шла с землянки, где жила рота, а я с рации. Наша встреча была на стежечке у ЦНТС. Эта встреча была самой знаменитой встречей нашей дружбы, я бежал тебе навстречу, а ты мне, и мы с тобой с разгона обнялись, вылив этим самым свои чувства друг к другу». А Юлия напомнила о другом моменте, когда не решилась признаться в любви: «Помню, когда зимой ты стоял дневальным у землянки, а у нас была репетиция, а потом я вышла к тебе раздевши, и именно тогда я тебя любила больше всех, как никогда ранее. Мне хотелось тогда даже поцеловать тебя. Но ты спросил: «Ты куда идешь?». Я сказала – к тебе, а потом смутилась, сказав, холодно, ушла в землянку».

В то время, когда вокруг них гибли товарищи, когда их перебрасывали с места на место, когда все вокруг было таким хрупким, в своих письмах они, казалось, забывали обо всем, кроме любви. А на ее пути были сплетни, взаимная ревность, сомнения. В сентябре 1943 года Тараненко получил анонимку, пришедшую из той же роты, где служила Юля. «Дорогой друг Вася! – сообщал неизвестный «доброжелатель». – Для чего ты пишешь Юле письма, она ими не интересуется, потому что она приличного имеет друга в лице Лабяно, она много уделяет ему времени. Бывали случаи, что приходилось всей ротой ее искать». Через месяц пришло еще одно обвинительное письмо. Письма Юли за 1943 год не сохранились, и неизвестно, как ей удалось оправдать себя. Но в 1944 году в своих «треугольниках» Василий часто просил прощения за несправедливые обвинения. Он даже признался, что просил капитана Буряка описать ее жизнь и поведение, и ответ его успокоил. Летом 1944 года Василий вдруг сам завязал переписку с другой девушкой – с подругой Юли Таней. Любимой он объяснял, что стал писать ей только от тоски, потому что долго не получал писем Юли.

Пылкий Вася свои письма всегда начинал со слов: «дорогая», «миленькая», «деточка моя», будил в памяти прошлое и рисовал картины будущего: «День и ночь я видел вас перед собою, ваши глазки, губки, вашу быструю и худенькую фигурку, слыхал все время проносившиеся ветром ваши последние слова переживания. Надеюсь, что и ваша совсем незаметная любовь ко мне разгорелася, и мы останемся любящие до той поры, пока не представится возможность нам с вами радостно встретиться и продолжить начатые дела любви». Юля была сдержаннее в выражении чувств, за что Василий ее часто упрекал: «Почему вы выражаете такое удовольствие в том, что скрываете свои мнения и отношения ко мне?». А она, наверное, была большей реалисткой и понимала, что до встречи многое может случиться: «Вася, не думай чего-либо плохого обо мне, и пока не кончится война, я буду вести себя также нейтрально к окружающим. А если встретишь девушку, которая тебе понравится, то прошу написать мне всю правду и не заставлять меня ожидать от тебя теплых писем». Однажды она написала о своих переживаниях: «Тебя нельзя не любить – на фото выглядишь хорошим, милым, представительным.

Письма пишешь ласковые, теплые, полные любви ко мне, если это в действительности так, но я сомневаюсь. Посмотри, ведь нет ничего общего с той, которую ты любил в 4243-м годах. Я очень изменилась».

23 января 1945 года Василий писал из Польши: «Гоним и гоним немцев, писать некогда». Поляки останавливали каждый батальон и не давали пройти, пока не расцелуют каждого солдата. Всем старались вручить в подарок хотя бы мелочь. В апреле батальон встал под Берлином.

А 7 мая, после его капитуляции, Тараненко написал, что для его батальона война уже кончилась, и предложил Юле начать переписку с новой силой. «Вася, 9 мая, как узнали, что кончилась война, я впервые подумала о личной жизни, о доме, а то все была война и все для войны… – отвечала Юлия. – А теперь в вопросе личной жизни никто не подскажет, а поэтому и кажется все туманным и непонятным на сегодняшний день».

К концу мая Василий уже настойчиво требовал встречи с Юлей, чтобы «окончательно завязать свою любовь до конца нашей жизни». Но он задержался в Германии до 1947 года, хотя душой рвался к любимой и звал ее к себе. Юля недолго прослужила в Польше и в ноябре 1945 года приехала в Ульяновск с невеселыми мыслями: «Знаем ли мы с тобой друг друга в настоящее время всесторонне?». Ехать в Германию она не решалась: боялась, что Василий отправит ее домой. Но однажды в грустных письмах, полных переживаний и сомнений, мелькнуло признание: «Я даже не могу себе представить, как жить, когда не буду получать твоих писем, – призналась Юля. – Мне кажется, что скоро я потеряю самое доброе в жизни – тебя». И тогда Тараненко взял отпуск: 16 января 1947 года Вася и Юля расписались и уехали служить в Бранденбург. Вскоре Василий Петрович тяжело переболел туберкулезом и был демобилизован.

Семья приехала в Ульяновск, где родились сын Александр и дочь Людмила. Он работал банковским служащим, она – поваром. Их уже нет в живых, но их потомкам – а у Тараненко четверо внуков – осталась удивительная история их любви, которая прошла через годы, преодолела препятствия и победила войну.

Анна Школьная