К празднованию 100-летия со дня рождения русского композитора Георгия Свиридова присоединится Ульяновская область. 25 апреля, в 17.00, в Большом зале Ленинского мемориала состоится фестиваль-концерт, посвященный его памяти. Прозвучат «Гимн России», сюита из музыки к кинофильму «Время, вперед!», кантата для камерного хора и симфонического оркестра «Снег идет», «Маленький триптих» для симфонического оркестра, музыкальные иллюстрации к повести Пушкина «Метель» и кантата «Курские песни» для хора с симфоническим оркестром.

В концерте примут участие Ульяновский симфонический оркестр под управлением дирижера Дмитрия Руссу, хоры ульяновского музыкального училища и Ульяновского госуниверситета, хоровая студия «Апрель» из Димитровграда. Почетным гостем фестиваля станет племянник композитора, президент Национального Свиридовского фонда, директор Свиридовского института, кандидат искусствоведения Александр Белоненко.

Накануне концерта мы связались с ним по телефону.

– Александр Сергеевич, Вы, как и Георгий Васильевич, – музыкант.

Повлияло ли на Ваш выбор профессии родство с композитором, общение с ним?

– Дядю я помню с малых лет. В конце 1940-х – начале 1950-х годов мама, уходя на работу, оставляла меня у бабушки, Елизаветы Ивановны Свиридовой, в большой коммунальной квартире дома №15 по Литейному проспекту. Георгий Васильевич, он тогда разошелся с женой и скитался по углам, часто наведывался к матери. У бабушки в комнате был кабинетный рояль «Becker», и дядя часто работал за ним, сочиняя музыку.

Я в это время обычно сидел под инструментом и играл в солдатиков. В 1956 году дядя переехал из Ленинграда в Москву и бывал у нас наездами, по пути в Сортавалу и обратно, куда он любил ездить на рыбалку. Он сыграл важную роль в моей судьбе, когда семейный консилиум решал, идти мне в 9-й класс или продолжать обучение музыке. Дядя сказал: «Пусть решает сам. Но если выберет музыку, то пусть лучше пойдет на теоретико-композиторское отделение». Я решил, что без музыки не могу, и действительно стал музыковедом. После защиты диссертации ректор Ленинградской консерватории пригласил меня заведовать кафедрой русской и советской музыки, а с 1987 по 1999 годы, в самые «лихие» годы перестройки, я тянул там лямку проректора по научной работе.

После аспирантуры я стал писать о музыке Свиридова. Первая серьезная работа под названием «Метаморфоз традиции», опубликованная в «Книге о Свиридове», дяде понравилась, и с конца 1970-х годов наше общение с Георгием Васильевичем перешло в профессиональное русло.

Я записывал его воспоминания о детстве и юности, он посвящал меня в мир своих заветных идей и мыслей.

Репетиции дяди с музыкантами стали моими музыкальными университетами – в Ленинграде я бывал практически на всех репетициях с певцами, с хором нашей капеллы, с обоими оркестрами филармонии во главе с Юрием Темиркановым и Александром Дмитриевым, с оркестром старинной и современной музыки под управлением Эдуарда Серова. В Москве помню репетиции с Ириной Архиповой и Еленой Образцовой, с Александром Ведерниковым и Евгением Нестеренко, с Республиканской русской капеллой имени Юрлова, с Московским камерным хором под управлением Владимира Минина и другими коллективами. Я впитывал, как губка, каждую интонацию, каждое слово, наблюдал за волшебством превращения звуков в осмысленную музыкальную речь.

Увы, в 1998 году дядя скончался.

Я похоронил его на Новодевичьем кладбище, а за неделю до того хоронил в Ленинграде его сына Георгия Георгиевича. Через четыре месяца скончалась и вдова Георгия Васильевича Эльза Густавовна. Это был переломный момент в моей жизни. К моей маме перешли авторские права брата, его архив, квартира. Я ушел из консерватории, мы с мамой и братом создали Национальный Свиридовский фонд, а позднее я учредил Свиридовский институт. В семье музыкантом остался только я, и на меня легла главная забота о творческом наследии композитора.

– В чем заключается Ваша работа с его архивом?

– Я начал с разбора нотных рукописей. В 2001 году составил и издал полный список произведений Свиридова. Потом подготовил проект издания Полного собранияего сочинений.

Первым издал 21-й том, в который вошло последнее сочинение Свиридова «Песнопения и молитвы» для хора a cappella на тексты из литургической поэзии. Сейчас из печати вышли уже девять томов. Но дядя писал не только музыку. С 1957 по 1997 годы Георгий Васильевич систематически вел записи в тетрадях – я насчитал их более 180. Это были размышления о жизни, культуре, истории, современности. Писал он оригинально, его стиль не похож ни на чей другой. В книге «Музыка как судьба» я издал текст 19 тетрадей. Писатель Валентин Распутин назвал эту книгу великой.

Если говорить о Свиридове одним емким словом, то он – русский. Хотя у него были единомышленники, сочувствовавшие его взглядам, стремлениям, Свиридов стоит одиноко. Он пришел в своем творчестве к основе основ музыки – к жанру песни. Обладая выдающимся мелодическим даром, он сохранил основное – мелодию в ее традиционном виде. И четко определил свое место в русской музыке: «Я придал новое движение камерно-вокальной музыке, классическому романсу и хоровому пению». Конечно, Георгий Васильевич понимал свою ограниченность, и сам говорил, что он «однобокий», как Шопен, у которого нет опер, или Вагнер, не писавший симфоний.

– Как работалось Свиридову в Советском Союзе, когда преследовалось любое свободомыслие, даже высказанное в музыке?

– В музыкантской среде не было репрессий и жертв. Достаточно сравнить судьбы Николая Клюева и Осипа Мандельштама с судьбами Сергея Прокофьева и Дмитрия Шостаковича.

Прокофьев шесть раз был удостоен высшей премии – сталинской, врученных ему лично генсеком, Шостакович – пяти. Не хочу сказать, что судьба Шостаковича была легкой, в ней было много трагического, и вряд ли он написал бы такую музыку при беззаботной жизни. И Восьмую симфонию бы не написал… Сравнивая современное состояние музыкальной культуры с советским, особенно с периодом после смерти Сталина, я вижу, что это сравнение не в пользу нашего поколения музыкантов. Сейчас трудно назвать композитора из числа живущих, которого можно поставить в ряд с Шостаковичем, Хачатуряном, Свиридовым.

– Известно, что Шостакович был учителем Свиридова. Оставил ли Георгий Васильевич записи о нем?

– В их отношенияхбыли разные этапы. В годы учебы в консерватории Шостакович сыграл колоссальную роль в судьбе Свиридова, и дядя это понимал. Были они вместе и в годы противостояния сталинскому режиму.

А когда режим пал, они основательно разошлись в творческом плане. Шостакович оставался верен симфонии, а Свиридов ушел в вокал, хоровую миниатюру.

25 апреля, днем, в концертном зале Ульяновского музыкального училища Александр Белоненко выступит перед студентами с рассказом о Георгии Свиридове. Кстати, Александр Сергеевич во время визита в Ульяновск надеется уточнить факт из биографии своего дяди. В 1968 году знаменитая Юрловская капелла путешествовала по Волге и выступала в волжских городах. В этом фестивале принимал участие Свиридов, возглавлявший в то время Союз композиторов РСФСР. В его архиве сохранилась фотография, на которой он снят вместе с руководителем капеллы Александром Юрловым и другими музыкантами на набережной Волги. С большой долей вероятности можно предположить, что Свиридов вместе с капеллой был и в нашем городе.

Анна Школьная