Все чаще наши читатели стали спрашивать «Молодёжку» о происхождении названий сёл и деревень Ульяновской области. Это натолкнуло нас на мысль вспомнить необычные и завораживающие названия, ведь все они уходят глубоко в историю…

…И БЕЛЫЕ КЛЮЧИ
Калифорния, Сахалин, Грозная Крепость, Гуляй-Поле… При звуке этих географических названий вспоминаются далёкие моря-океаны, высокие горы и отчаянный Батька Махно. А между тем, населённые пункты, называвшиеся столь экзотически, находились когда-то непосредственно в пределах Симбирского-Ульяновского края.
Где, вы думаете, находится Калифорния? На краю света, в Америке? — А вот и нет! В середине XIX столетия сельцо Калифорния располагалось в Ардатовском уезде Симбирской губернии, по правую сторону от Московского почтового тракта, при речке Киша. В Калифорнии насчитывалось 12 дворов и восемь десятков жителей обоего пола!

Как видим, история с географическими названиями — вещь увлекательная и неожиданная.

В ней отражается всё разнообразие аспектов истории, культуры, занятий, языков и народностей определённой местности, ее географические особенности, реки и водоёмы.

Последние были особенно важны для наших предков: без воды не проживёшь никак!

Люди селились на берегах рек и озёр, рядом с источниками воды, ключами и колодцами. Названия населённых пунктов «впитывали» в себя названия водных источников: Инза, Барыш, Базарный Сызган и Базарный Урень, Никольское-на-Черемшане, Большие Ключищи и многочисленные Белые Ключи…

В сёлах и деревнях живут люди, а когда-то в старину ими, на правах частной собственности, владели дворяне и помещики. Многие из них, кстати говоря, были основателями этих населённых мест. За службу царю-батюшке дворяне получали «пустопорожние земли», на которые переселяли крепостных крестьян из своих имений в других местностях России. Так появлялись сёла Аксаково, многочисленные Анненковы, Аристовки, Бестужевки, Бекетовки, Языково. Любящие мужья нарекали свои владения в честь любимых жён: Авдотьино, Екатериновки.

Часто вновь возникшие деревни и сёла сохраняли в своих названиях память о тех городах и местах, из которых прибыли переселенцы: например, Тетюшское и Уржумское названы по городам Тетюши и Уржум. В условиях, когда семьи были многодетными, а большие сёла в Симбирской губернии запросто соперничали по числу населения с уездными городами, большое распространение получило отселение из существующих сёл и деревень, порождавшее иногда целые «связки» населённых пунктов: Старые, Средние и Новые Алгаши, Нижние, Верхние, Средние, Новые Тимерсяны.

ОДНОДВОРЦЫ
Вплоть до начала XVIII века Симбирский край оставался довольно беспокойным пограничьем. По заволжским степям передвигались разнообразные кочевые народы, формально признающие подданство «белого царя», но которые в любой момент могли совершить — и совершали! — лихие набеги на оседлое население. Чтобы не давать повода к набегам и бунтам, российское правительство селило здесь военных и казаков, от «специальностей» которых произошло немалое количество имён населённых пунктов: Пушкарские, Стрелецкие и Конные слободы, Большое Станичное, Солдатская Ташла. Или, например, Мурзицы — мурзами называли татар и чуваш, в традиционном строю и с традиционным оружием служивших в рядах русского войска.

Кроме военных, всё население дореволюционной России подразделялось на так называемые сословия, группы, связанные общими правами и обязанностями, профессиональной деятельностью, образом жизни. Одно из них — Однодворцы, оставившие по себе память в немалом числе названий населённых мест Симбирского-Ульяновского края. Кто такие, теперь не вспомнит никто.

В XVIII веке Петр Первый ввёл для дворян единонаследие, когда право распоряжаться отцовским имением получал единственный сын. Прочие отпрыски в многодетных дворянских семьях вынуждены были класть зубы на полку. Они жили как простые крестьяне, занимались крестьянским трудом — но при этом помнили о своём барском происхождении, свысока посматривая на соседей-мужиков. Были дворяне, стали-однодворцы!

БРАТСТВО НАРОДОВ
Разумеется, что разнообразие населявших и населяющих Симбирский-Ульяновский край народностей отразилось в его географии: Мордовские Кандарать, Темрязань и Шмалак, Русские Бектяшка, Хомутерь и Цильна, Татарские Беденьга, Горенки и Сайман, Чувашские Речка, Решетка и
Сускан, Латышский и Эстонский хутора, которые в годы Советской власти обратились Красной Балтией и Красной Эстонией, хутор украинцев, получивший имя Шевченко! А в Панской Слободе в середине XVII века поселили военнопленных поляков, оказавшихся в плену у россиян во время одной из многочисленных русско-польских войн. Паны-поляки давным-давно обрусели, но память о них до сих пор хранит название села.

Из мордовского, татарского, чувашского языков берут свои корни ещё более многочисленные географические названия. Протекающая в ульяновских пределах речка Бездна, давшая название нескольким населённым пунктам, не пытается тягаться своей глубиной с впадинами Мирового океана. «Пезнака»
по-мордовски означает «мокрая, болотистая», это название вполне подходяще для небольшой речушки. Или сёла Верхние и Нижние Коки, возникшие на одноимённой речке Коке, или «зелёной», в переводе с тюркских языков.

Интересно, что в XVII — начале XVIII столетий многие «инородческие» селения нарекались по языческим именам своих основателей и владельцев: Аркаево, Атяшево, Живайкино, Котяково, Пар-кино. Утверждение в симбирских пределах христианства отразилось в многочисленных названиях, происходивших от церквей, которые строились в населённых пунктах: Архангельские, Никольские, Покровские.

До революции 1917 года названия населённых мест возникали, менялись и умирали стихийно. При Советской власти всё стало делаться официально. Новые названия вновь возникающих и переименованных сёл и деревень: Красносоветский, Красный Октябрь, Красный Садок, Ленинский, Дружба и Мирный. Между прочим, стимулом для мощной кампании по переименованию населённых пунктов, прокатившейся по Ульяновской области в конце 1950-х — начале 1960-х годов была борьба за благозвучие!

«НЕУРОЖАЙНА ТОЖ…»
Так, сколько существует язык, столько люди боролись за его чистоту и благозвучность, и столько же им казалось, что звучит какое-то название недостаточно прилично и красиво. «Не жест, а телодвижение, не поза, а телоположение. Вместо вонь в приличном обществе говорят зловоние», — стыдил полтора века назад россиян за неприличие в словах один писатель.

30 декабря 1959 года с неблагозвучием в названиях населённых пунктов нашей области сразился Ульяновский облисполком. Его решением новые имена получили в Барышском районе село Бештановка — Заречное, посёлок Чудаковка — Лесной. В Мелекесском районе село Грязнуху переименовали в Приморское. В Николаевском районе село Голодяевка обратилось в Дубровку, а Самодуровка — в Сосновку. В Новоспасском районе село Голодяевка стало Садовым, а Безобразовка в Павловском — Октябрьским.

Самым концентрированным на «неблагозвучия» оказался Тереньгульский район, в котором переименовали село Верхние Коки — в Сосновку, Нижние Коки — в Белогорское, Горюшка — в Гавриловку, Кобелевка — в Калиновку, Собакино — в Красноборск. Наконец, завершающим громким аккордом, посёлок Хренов Хутор обратился в Лесные Поляны!..

УВАЖАЕМЫЕ ХРЕНОВЫ
Кстати говоря, как утверждают вездесущие филологи, две сотых процента топонимов, то есть названий населённых пунктов, имеют в своей основе обсценные понятия — те самые, назаборные, «недлядамские» слова. Мне рассказывали историю о трёх деревнях, где-то в окрестностях Великого Новгорода, чьи жители в войну помогали партизанам, и за это фашисты деревни сожгли, а их жителей расстреляли. Но после Победы предержащие власти так и не решились увековечить в монументах и книгах подвиг местных антифашистов из-за неприличных названий геройских деревень.

В отчётах Ульяновского губисполкома за 1926 год я собственными очами видел вариацию названия Хренова Хутора, где первая часть имени посёлка была сокращена до четырёх, уж вовсе весёлых, букв!.. Как говорится, у кого чего болит, то тому и кажется.

Но Хренов Хутор, или Хреновский Хутор — это совсем по другому поводу. В конце позапрошлого и начале прошлого века семейство симбирских мещан Хреновых весьма усердно занималось сельским хозяйством, глубоко, серьёзно, «по науке». Это казалось странным, и некоторые считали Хреновых заезжими в губернию эстонцами. В принципе, нетипично для русского мужика учить детей в гимназиях, выписывать журналы по сельскому хозяйству и норовить, совершенно бескорыстно, поделиться с соседями технологией своих успехов. «Вся семья Хреновых чрезвычайно скромна и нравственна», — кстати, гласила одна из дореволюционных характеристик.

В окрестностях села Зеленец Сенгилеевского уезда Хреновы обустроили конский завод, при котором образовался хутор, Хренов Хутор. Хреновы считались большими знатоками лошадей. Особенной славой пользовался родившийся в 1879 году Михаил Петрович Хренов. Практиковать в коневодстве он начал с пяти лет!.. Не хуже, чем сельхоз-инвентарём, Михаил Петрович владел словом. «В лошади больше всего ценится ее характер. Ровный живой ласковый характер, это драгоценнейшее качество лошади, — писал он. — …Плохую лошадь, будь то рысак или тяжеловоз, создает только сам хозяин её необдуманной случкой с неподходящим производителем. Если у крестьянина, положим, имеется матка тяжеловозная или просто очень крупная, сырая, ленивая, которая еле волочит ногами, как ступами, да если он такую Федору-дуру да накроет еще великим таким же Федором-дураком, то какого же ждать ему от нее потомства? — Жеребенок, конечно, родится, печка, дрова, облом, каланча!»

Пока по просторам Совет-
ской России шествовал НЭП, Михаил Петрович был чествуем и востребован. Дипломы и похвальные листы «за примерное ведение сельского хозяйства и за культурно-просветительную работу». Но потом на слом подкулачников-хуторян двинулось чудище коллективизации. Спасаясь от раскулачивания, Михаил Петрович «обобществил» свой последний хутор, что не спасло его от клейма лишенца, от безработицы и — невостребованное™, самой большой печали для человека с горячей душой, желавшего нести пользу людям. 23 октября 1930 года, всего на 52-м году жизни, Михаила Петровича не стало.

Но до сих пор остаётся хутор — пускай, хоть под «благозвучным» именем!..

На самом деле, тема истории географических названий совершенно неисчерпаема. Жаль только, что уходит в небытие всё больше и больше населённых пунктов Ульяновской области, оставляя по себе только кружочки на старых картах…

Ермил ЗАДОРИН