За неимением лучшего реанимируется идея укрупнения регионов России – посредством их слияния.

Забава эта всплывает периодически еще со времен Бориса Ельцина. На сей раз на публике ее представил член Совета Федерации Сергей Калашников. Если не ошибаюсь, это тот самый Калашников, который настырно проталкивал обратную медведевской реформу часовых поясов, когда стрелки часов были переведены на так называемое зимнее время. Калашникову шли письма россиян, в том числе из нашей области, убеждавших этого не делать. Не помогло, и вскоре пол-России взвыло, поскольку зимой люди перестали видеть белый свет. Ульяновцев на часовых поясах в итоге ломали даже дважды: первый раз калашниковским переводом времени на час назад, второй – в конце марта – на час вперед.

Теперь Калашников берется за переустройство России. РБК пересказала его планы. Калашников, являющийся сегодня сенатором от Брянской области, о ней, в частности, и говорил, считая, что серьезного укрупнения требуют регионы Центрального федерального округа, в который Брянск входит. Эти регионы имеют, по мнению Калашникоа, однотипную структуру экономики, но разные юрисдикции (областные вариации), что «не способствует концентрации экономических усилий данных территорий». Наворачивать наукообразные красивости он, похоже, мастер. В этом округе Калашников предлагает объединить в один субъект Федерации Смоленскую, Калужскую, Орловскую и Брянскую области. Еще он не прочь бы слить Липецкую, Воронежскую и Рязанскую области. А также Пермский край с Томской и Свердловской областями. Приморский и Хабаровский края – с Еврейской автономией и Амурской областью.

Как и в случае с часовыми поясами, интересы живых людей Калашникова интересуют, вероятно, мало. У всех этих предполагаемых новых субъектов Федерации должны быть областные центры, в которые жителям приходится иногда ездить. И какой бы из четырех городов (Смоленск, Калуга, Орел и Брянск) не стал, к примеру, столицей, путь в нее для населения других трех нынешних областей удлинится не на одну сотню километров, а в случае с Дальним Востоком – и на тысячи. Но люди – это муравьи и как-нибудь доползут или же сгибнут, не добравшись, что для великих целей и проектов приемлемо.

Впрочем, калашниковское величие имеет и границы.

В своих живописаниях преобразованной России он замахивается не только на Еврейскую автономную область, но даже на национальные республики, оговариваясь, что можно подумать и над объединением Чувашии, Удмуртии и Марий Эл в один субъект Федерации, и «это мог бы стать мощный, экономически развитый регион». Однако благоразумно умалчивает о мусульманских Татарстане и Башкирии и особенно о северокавказских республиках, которых много, и все – мелочь. Чует, словом, кошка, чье мясо есть собирается, полагая, что с русскими областями можно не церемониться, чувашей, удмуртов и марийцев тоже можно потрамбовать, а вот Аллаха лучше не трогать – есть риск получить сдачи.

Но все это, думаю, демагогия. В США, территория которых меньше российской на четыре часовых пояса, тем не менее 51 штат, и речи об их перетасовывании никто не ведет. Даже экстравагантный Дональд Трамп. Калашников, продвигая свой бредовый проект, ссылается на кризис. То есть речь как бы об экономии на бюрократах. Такая проблема действительно есть, но для ее решения нет нужды сливать области, края и республики. Надо просто вернуться к советской модели управления страной и ликвидировать раздутую управленческую бутафорию в регионах. Всех этих областных премьеров, первых вице- и просто вице-премьеров, министров и их замов, департаменты и прочие понты. Оставить глав администраций – пусть выборных, пару их замов, управления по отраслям и отделы. Пока же все руководство жизнью территорий заключается вообще в распределении денег и выдаче зарплат, так зачем столько нахлебников на исполнении элементарной функции кассира?

Но Сергею Калашникову все это, скорее всего, малоинтересно. Ему себя показать надо да, исполняя, возможно, чье-то поручение, подбросить народу темку, чтобы он не о нищете да росте цен говорил, а думал глобально – о переустройстве страны. А потом, чем черт не шутит, может быть, и мира.

Юрий Кашинский