С рюкзаком. Лет с восемнадцати рюкзак является деталью моей одежды: спину согреет при ходьбе, а ноги при ночевке, руки освободит, падение на спину смягчит, позволит двигаться десятки километров с грузом в шестую часть веса человека. Без рюкзака мне как-то неуютно. Накручивая километры, обязательно найдешь что-то необходимое, поэтому идущий осиливает дорогу. И всему найдется место в рюкзаке или рядом с ним – на плече, у талии, в руках.
Психология выживальщика проста: если без чего-то можно обойтись или найти позже, то зачем это покупать? Кто-то должен компенсировать расточительность ущербной цивилизации. Рано или поздно нужные предметы, выброшенные кем-то, найдутся в пути.
Проницательный германский канцлер Отто фон Бисмарк рассматривал «ограниченность потребностей» как основную черту русской нации, делающую ее непобедимой. Трудности должны быть в жизни. Если их нет, то нужно создавать искусственно. Следуя Бисмарку, мы переродимся, начав потреблять и разлагаться по стандарту западного мира. Попробовали уже в 1991-м году и полстраны потеряли… Зависть и жадность сгубили.
Остается пропускать мимо ушей рекламную лапшу, которая противоречит физиологическим потребностям организма, прислушиваясь к себе. Нет позиции, в которой не было бы преимуществ. Важно уметь их найти и использовать для самосовершенствования.
Способность переносить лишения, обходиться малым, испытывая удовольствие от жизни без удобств, обеспечивает выживаемость нации. Колесо потребления, завертевшееся вслед за реставрацией капитализма в стране, не только не сделало человека более здоровым, а превращает его в рухлядь, по крайней мере, в смысле физических возможностей. Шопинг-зависимый человек, обвешанный гаджетами – «усилителями интеллекта», если и является креативным, то не в вопросах выживания.
Обласканное мнимым комфортом, вскормленное деликатесами, снабженное медицинскими полисами и страховками «дитя цивилизации» трепещет, оставшись один на один с Природой, без транспортной инфраструктуры, аптеки и супермаркета. В последние десятилетие само понятие «турист» стало ассоциироваться не с рюкзаком, а с пятизвездочным отелем. Возвращение к истокам настоящего туризма является лекарством от деградации нации избыточным потреблением.
Лет пятнадцать являюсь фанатом путешествий по железной дороге, опровергая расхожее: «Хождение по путям опасно для жизни!». Оказываясь за городом на железнодорожной насыпи, тропе или грунтовке поблизости, чувствуешь себя как дома. Прошли времена, когда Природа таила опасности, теперь беды подстерегают нас в городской черте или на автотрассе.
Интервал движения российских поездов обычно таков, что даже успеваешь «соскучиться» до следующего поезда. Подходящий состав слышно за несколько километров. Излучения звезд, Луны достаточно для блеска рельсов, поэтому в жару можно идти ночью, наслаждаясь трелями соловьев.
Для совершения продолжительных путешествий нужно обладать некоторым уровнем физической подготовки и навыками выживания в экстремальных ситуациях. Чтобы не перегружать текст сухой теорией, буду делать соответствующие замечания при описании конкретного путешествия, из которого недавно вернулся.

Главная дорога. Железная дорога из Симбирска (Ульяновска) в Москву была построена на рубеже 20-го века. Мои родственники ее строили и на ней работали. Я объехал эту дорогу на пассажирских поездах две, а то и три сотни раз. И… не получил о ней никакого представления. Для этого потребовалось значительную часть маршрута пройти пешком и использовать только пригородные поезда и электрички.
Вряд ли решился бы на довольно авантюрное путешествие, если бы не запланированная на 4-го июня в Ленинграде встреча выпускников Военно-космической академии им. А.Ф.Можайского. Побаивался скоростной трассы Москва-Ленинград с летящими «Сапсанами», но успокоили, что от Москвы довезёт однокурсник.
Выехал 22 мая в 07.12 на пригородном поезде «Ульяновск-Инза». В Инзе, чтобы не ждать шесть часов электрички до Рузаевки, отправился пешком к следующим станциям. Прошел около 15 км, на станции «Ночка» дождался электрички в 17.21 до Рузаевки. Там оказался под вечер, миновал хитросплетения рельс и успокоился на железнодорожной насыпи. Два часа, проведенные в электричке, и вечерняя прохлада способствовали движению.
Через 20 км, «ухайдакавшись», начал подыскивать место для ночлега. Не нашел ничего лучшего, чем бетонная будка обходчиков путей. У нее с западной стороны, прогретой солнцем, был выступ, чем не «плацкарта»? Ничего, что проходящие рядом товарные составы «дыбили» землю.
Их мы с племянником Максимом называем «монстрами». Услышав приближающийся состав, Максим (тогда десятилетний) залезал под платформу, на которой мы коротали ночь. Так мы десять с лишним лет назад осваивали первые 100 км московской железной дороги на участке Ульяновск–Вешкайма.

Трудный участок. Инерции остывающего бетона хватило до рассвета. Сверху закапало, и я продолжил движение. В 07.35 на станции Хованщина перехватил электричку в Зубову Поляну. Оттуда предстояло проделать отрезок пути (около 40 км), не охваченный пригородным сообщением, до Пичкиряево. Как выяснилось, это был самый трудный участок маршрута – высокая насыпь почти на всем протяжении была посыпана крупной щебенкой, параллельных троп и грунтовок почти не было. Линию окружала заболоченная местность с торчащими стволами мертвых берез. В обозримой близости отсутствовали признаки жилья.
За Тёплым Станом и рекой Вад стало веселее – появились тропы и платформы для электричек. Под навесом одной остановки на скамейке подремал до рассвета. Здесь от турбулентностей проходящих поездов меня уже не защищала бетонная коробка. Приходилось закреплять улетающие вещи. Не отдохнув толком, поплелся дальше – нужно было успеть на электричку 06.51 до Рязани. Важно, что ступни немного восстановились после танцев на острых камнях.
Пичкиряево показалось неожиданно быстро. Просушивая ноги, прикорнул на торце вокзального здания (это в советское время вокзальные помещения не закрывались на ночь). Воды после колонки в Хованщине оставалось поллитра. Нашел и здесь колонку неподалеку от вокзала. Вылил старую воду, чтобы налить свежей, и пожалел – под напором перла какая-то муть. Подставил под струю голову – пусть клетки кожи отфильтруют. Пять часов в электричке были истинным наслаждением – просох и отдохнул.
Вокзальный социум больших станций с шумом, рекламой и полицейскими меня особенно угнетает, поэтому, несмотря на крапающий дождь, прошел до следующей после Рязани станции – «Лагерная». Как раз в 14.30 ожидалась электричка до станции «Раменское». Было время присмотреть места для возможных ночевок.

В Подмосковье. Пересечение Подмосковья облегчается тем, что вдоль железной дороги всегда имеется, грунтовка или асфальтированная дорога. Однако из-за густо следующих остановок, которые огораживаются длинными заборами для изоляции безбилетников, перекрывается выход к линии. Следует помнить, что при шуме (вокзала, другого транспорта, производства) и отвлечении внимания вокзальным стрессом электричка подкрадывается незаметно.
Здесь электрички следуют очень часто, а скорость у них выше, чем у пригородных поездов. В других густонаселенных районах, например, Краснодарского края или Ростовской области также лучше передвигаться вдоль железнодорожной линии, оказываясь на насыпи только при необходимости.
В Раменском я обрадовался возможности двигаться по грунтовке, поддерживая скорость в 5 или 6 км вместо 3–4 км по шпалам. Не заметил, как оказался в Жуковском, где предстояло навестить племянника-студента МФТИ, восстановиться и спланировать дальнейший маршрут.
Настоящий турист не рвется ни в студенческую общагу, ни в престижный отель. Для возвращения формы нужен покой, водные и солнечные ванны, а не навязчивый сервис туристической инфраструктуры с роем отдыхающих.
В первую день я не успел сориентироваться в хвойно-коттеджном городке. Чтобы не приняли за бездомного, забрался в глушь какого-то парка и лег на крышку импровизированного стола для пикника. Ночью пошел сильный дождь, и пришлось уйти под широкий карниз одного из гаражей на ближайшей улице. Обсыхая, перекусил пасхальными яйцами и куличом. Прошедший с Пасхи месяц для них не срок. Когда в рюкзаке есть съестное, его хочется доесть, чтобы облегчить ношу.
Коммунистический переулок мне понравился. Через дорогу стоял недостроенный кирпичный дом, зазывающий оконными проёмами, а значит, прогретый за день. Похоже, что хозяева сначала размахнулись, а потом законсервировали строительство. Забравшись внутрь, устроился на куске пенопласта, положив рюкзак под голову. Третья ночь – уже в тепле, тишине, без вибрации и комаров – была восхитительной.

Дача на болоте. Утром быстро нашел дачный массив, напротив которого был заболоченный участок с горами строительного мусора. Выложив камнями облюбованный край болота, сделал место для купания и набора воды. Рядом собрал очаг и лежак с наклоном к югу. Теперь у меня было основное для продолжительного проживания. Такого разнообразия стройматериалов под ногами мне еще не приходилось видеть – было чем заняться. Главный для меня дачный принцип – ни рубля вложений в недвижимость, только личный труд.
Важно, что здесь меня никто не тревожил. Дачники в сторону болота не ходили, потели на своих участках и не ведали о постройке купальни в двух шагах. Одно не удовлетворяло – вода была зеленоватая, и её кипячение давало сильный осадок. Оказалось, что и водопроводная вода в Жуковском малопригодна для питья в сыром виде. Максим ни разу, как я ни просил, не дал мне ее попробовать – снабжал минеральной водой.
Платить за воду не в моих правилах. Я лучше родник выкопаю, а дачу рядом построю, полуподземки с каминами предпочитаю. У меня на даче в деревне Котяковка персональные родники: родники для набора воды: сруб и струйный, а также родник-холодильник, где молоко неделю не киснет. Течет сертифицированная столовая вода «Ульянка». Каждый день пребывания на даче (и употребления целительной водицы) выливается в экономию – уходить жалко.
Ну, думаю, что поделаешь, раз уж я в наукограде, нужно терпеть. Тем более, что комары здесь какие-то толерантные, в Котяковке под открытым небом давно бы сожрали. И продолжал пребывать в хорошем расположении духа, приобретая задарма практически турецкий загар. После двух ночей пузыри-мозоли на ступнях подсохли, я их иголкой протыкаю по мере образования, захотелось двигаться. У меня еще в Ульяновске был намечен маршрут до другого наукограда – города Королев.

В город космонавтов. Были сборы недолги, кое-какие вещи, в том числе не выдержавшую трассы пару кроссовок, оставил на вновь созданной туристической базе. Под вечер отправился к любимой… железной дороге. Наслаждаюсь, что не по линии иду, а рядом – по грунтовке или по асфальту.
Жарковато, хорошо, что рюкзак без продуктов. Но провидение не оставляло путника без съестного – на станции Быково нашел целый батон. Кто-то от хорошей жизни воронам его отдал. Для туриста черствый хлеб даже лучше – меньше весит и усваивается лучше. А в Малаховке на пригорке меня ждали – как приз в студии – четыре литровых пакета молока «36 копеек», жирности 3,2%. В картонных упаковках, едва просроченные, как раз простокваша. Это в походе важный продукт для нормализации кишечной флоры…
Двигаться с таким грузом, значит, опять разбивать ступни, пришлось выпить одну упаковку на месте. Местный житель Олег, узнав, что я иду на Королев, сказал, что его бабушка рассчитывала там траекторию космического корабля «Союз». Тут же узнали у бабушки, что она окончила механико-математический факультет МГУ. Я не отказался от интересной экскурсии Олега по достопримечательностям Малаховки. Все равно не был готов к ходьбе после ударного приема кислого молока.
К Люберцам подходил, когда смеркалось. Это единственный город на маршруте, где железную дорогу на протяжении десятка километров спрятали за забором. Наверное, от избытка средств. На одном заборе, очевидно, к выборам кто-то написал: «Меньше заборов, больше лавок». Лавочки, действительно, не встречались.
Поняв, что из-за темноты пересечь город не получится, нашел какую-то возвышенность, где велась добыча песка. Трава и горы песка были влажными. Самым подходящим для сна местом оказалась бетонная плита, на которой вода не скапливалась из-за небольшого наклона. Там и поспал под ненавязчивый гул экскаваторов. Люберцы подавали пример ударным трудом…
На рассвете быстро нашел проход к железной дороге, который тщетно искал ночью. Вскоре был за Люберцами перед Московской Кольцевой АвтоДорогой (МКАД) на 13-м километре пути. До этой отметки пригородным транспортом и пешком было преодолено 895-13=882 км.

Московский спрут. МКАД похожа на гигантского осьминога, щупальца которого (точки входа в Москву) закованы высокими и низкими бордюрами-отбойниками. Воспользовавшись редким утренним движением, я быстро вырвался из Люберецкого жерла на оперативный простор – к проходу по внешней стороне МКАД.
Идти было не слишком приятно, требовалось то и дело «отсекать» щупальца МКАД перешагиванием (в одно движение) низких отбойников и перескакиванием (в три движения) через высокие отбойники. Для этого нужно было дожидаться снижения скорости или прекращения потока автомашин.
Гусеница МКАД непрерывно гудела, пользоваться сотовым телефоном было невозможно. Это казалось адом по сравнению со звенящей тишиной железной дороги. Вредные выхлопы МКАД не идут в сравнение не только с электрической тягой, но и отчаянно дымящими трубами редких тепловозных составов. Тем более, что деревянные шпалы, пропитанные токсичным составом, почти везде заменены или заменяются на железобетонные. Источником загрязнения на железной дороге являются, главным образом, смазочные масла, капающие на пути.
В полдень я был напротив наукограда Реутов, через который 15 лет назад совершил свой первый вояж по железной дороге – из города Железнодорожный до станции Новогиреево. За Балашихой пошла посадка, в тени которой можно отдохнуть, но не поспать (из-за шума МКАД). Скучающие в пробках автомобилисты, не знакомые с мышечной радостью, похоже, впервые видели туриста, в изнеможении балдеющего на траве, поэтому кричали мне «Подъём».
Идти по мягкому грунту или траве вдоль растянувшейся почти на 10 км ограды национального заповедника «Лосиный остров» также нетрудно – дорожные ответвления и здесь отсутствуют. Это последний участок перед выездом на Ярославское шоссе к городу Королев. Перегревшись за день, я немного запутался в указателях и не сразу определил точку входа в город. Это к лучшему, потому что смеркалось, и нужно было где-то коротать ночь.
Отойдя от многоэтажек, обратил внимание, уже по привычке, на огромную кучу песка, свезенную при каких-то земляных работах. На свалке мусора от примыкающих к этой куче дач нашел крышку стола, забрался с ней на кучу, и устроился в безветренной впадине, удивив растерявшегося кота.
Ночью ничего не шумело. Поспал больше чем в предшествующие дни, даже комары не донимали. Нужно было получше побриться перед вступлением в священный город Космонавтики. Брился я ежедневно, чтобы меньше походить на бомжа. Только подумал об этом, как встретил узенькую Яузу.
Если в пути нельзя искупаться, то хотя бы промойте голову и намочите кепку. Купаться было не с руки, ранние пешеходы и без того таращились на меня. Коммунизм для туриста кончился – теперь в городах и сравнительно крупных сельских населенных пунктах водопроводную колонку не найти, под обжигающую холодом струю голову не подставишь.

Дача по-московски. Немного прошел от Яузы, глядь, указатель на Королев. Нашел там дом друга и сразу в парк, чтобы под солнцем на траве поваляться. Ложбинки для лежки там хорошие, но водоемов, как в Жуковском, не оказалось. Хоть к Яузе возвращайся. Мне – «ихтиандру», выросшему между двумя реками – Волгой и Свиягой, без природной воды тоска. Ничего, думаю, не век же в столицах околачиваться. Пошел к другу, сразу поехали на дачу – самое подходящее место для меня как профессионала.
Чтобы восстановились ноги, нужно нагрузить руки. Я узкий специалист по подрезке ножовкой деревьев-сорняков. К использующим бензо- и электроинструмент отношусь снисходительно, и не только потому, что пилю на высоте. Лучше целый день пилить ножовкой, чем час в шуме дышать гарью.
Это был не сад, а лес – три дня ножовкой работал. До второго этажа трехэтажной дачи навалил кучу из стволов и веток. В технологических перерывах принимал солнечные ванны и обливался водой из колодца. Непросто было искать солнце на этой даче. А у меня самого жилые объекты спрятаны под землю, тени нет – малинник гудит пчелиным роем, собираю сто литров ягод за сезон.
Путешествие вступало в решающую фазу. Выяснилось, что меня повезут из Марьино. Оставалось туда дойти по знакомому маршруту – вдоль МКАД. Чтобы не возиться с возвращением ключей, договорились с хозяином, что я запру дачу снаружи, перелезу через ворота и спрячу ключ в водосточной трубе. Накануне прорепетировал операцию нештатного входа-выхода, но утром, спросонья отклонившись от алгоритма, оперся предплечьем на тонкое полотно стального забора, и сильно порезался. Привык до этого по «лезвию» забора в кроссовках ходить, дотягиваясь до веток…
Ранка немного кровоточила весь день, заживая как обычно на солнце и ветре. Это не помешало за 16 часов ходьбы достичь Марьино. Нашел место стоянки «железного коня» и отправился искать ночлег. Рядом гудела станция с ожидающими электричек и постоянными обитателями. Однако у меня природный статус – сомнительное соседство и вокзальная экзотика утомляют.
Приглянулась территория завода «Электроприбор» с большими прорехами в заборе. Самое подходящее место для профессора по электротехнике… Устроился там в крапиве на полиэтиленовой пленке, которая попалась по дороге. Пленки хватило и лечь, и прикрыться, чтобы надышать внутрь и согреться.
Утром стал искать Москву-реку, чтобы как следует поплавать после обильного потения накануне. Ширина реки (не менее полкилометра) мне показалась подходящей, чтобы отметиться на том берегу. Возвращаясь, обнаружил по курсу теплоход, который принимал сначала за береговой причал вдалеке. Ускорился (теплоход шел медленно), и у берега поймал приличного окуня.
После такого плавания получил требуемый запас адреналина, и был готов к продолжению путешествия. На берегу распотрошил и подсолил окуня – очень захотелось рыбки, но знающие люди потом мне рекомендовали его выбросить. Встреча выпускников прошла трогательно. Мои рассказы о путешествии не были обделены вниманием. После экстремальных ночевок две ночи поспал, как убитый, в обычной постели у весьма гостеприимных хозяев, но впереди ждал обратный путь с новыми приключениями.

Обратный путь. Меня доставили к транспортному входу на Люберцы. На этот раз двинулся другой стороной железной дороги. Сплошной забор опять не дал засветло пересечь Люберцы. Запутавшись в заборах других предприятий, потерял нить линии, но зато вышел к природному оазису. Обилие бивуаков объяснило, почему именно здесь родилась песня Любэ: «По высокой-высокой траве, я пройду в полный рост…». Мест для ночевок с навесами и еще теплящимися кострами хватало. Даже перекусить и запить было чем.
Рано утром выбрался из лабиринта Люберец и пошел на Быково. По пути наткнулся на ящик репчатого лука и пару новых кроссовок. По щебенке в них не пройдешь, но хорошо спать, восстанавливая подошвы ног, особенно, сменив мокрую основную обувь. А лук в дороге – один из ключевых припасов, отобрал луковиц, чтобы до Котяковки хватило.
На речке у Малаховки меня ждали батон, упаковка салата с морковкой и 4 литра напитков: 2 литра кваса и 2 литра лимонного морса. Очевидно, вчерашний ливень согнал кого-то с пикника. Опять тащусь, как с боевой выкладкой. Старался больше пить, чтобы меньше нести. Так и дошел до Жуковского, направился к своей «болотной даче», но сильно закапало.
Переждав дождь на платформе «Отдых», по оставшейся облачности понял, что на болотной даче без навеса делать нечего. Отправился к следующей станции, обсыхая на ходу. Дошел до Раменского, как раз подходила электричка до Рязани. Я взял билет до пионерской (?) станции «Лагерная» с намеченными местами для ночевки, чтобы пройти Рязань рано утром. Устроился в кустах на террасе отвесного склона, рядом с линией. Поспал неплохо.

О тонкостях путевого рациона. Оторвался от Рязани, но начался дождь. Встал под навес на платформе «Лесок», оставалось только дожидаться электрички до Сасово. На вокзале в Сасово было слишком суетливо, полицейские демонстративно несли службу. Мой вид был не слишком презентабельным, что-то среднее между бомжем, спортсменом и жителем глухой деревни. У такого человека хочется проверить документы. Не стал «светиться» в ожидании электрички до Пичкиряево.
Чтобы выйти на железную дорогу, пришлось обойти мост по автотрассе. На безлюдной остановке, где обсыхал, промокший до нитки, перехватил нужную электричку и часам к 18 попал в Пичкиряево. Впереди был труднодоступный участок маршрута, где на пути в Москву, ощутив белковое голодание, живьем съел двух ящериц, пойманных на щебенке.
Промокшие ноги не располагали к повторному прохождению сложного участка. Решил прийти к Зубовой Поляне по федеральной автотрассе. Через пару часов уже шел по широкой обочине этой трассы, обдаваемый брызгами от проносящихся фур. За счет высокой скорости автомашин шум был почти такой же, как на МКАД. Километровые столбики стояли не везде, но помогали определять скорость перемещения и подбадривали.
Когда сильно стемнело, свернул к дачному массиву и выбрал крайнюю дачу с разрушенной крышей. Дощатый домик был заперт, судя по заброшенности участка, много лет назад. Сразу залез на чердак и устроился под неповрежденным скатом крыши. С рассветом вернулся на пустынную трассу. Идти было вольготно – дальнобойщики спали.
На подходе к Мордовии заметил стоящий в засаде полицейский автомобиль. Чтобы не тревожить служивого и не повергать в изумление своим появлением, сошел с трассы в затопленную (очевидно, продолжительными дождями) посадку. Несколько сот метров продолжал движение по щиколотку в воде, которая местами доходила до колен, затем вернулся на автотрассу.
К полудню пришел на Теплый стан, с бесчисленными забегаловками для дальнобойщиков. На участке всего в паре километров дымились сотни мангалов. Названия уютных домиков пестрели женскими именами. Но туристу сервис не нужен, и в дороге лучше плотно не есть – подкрепился яблочками, которые нашел на обочине.
Довольно измотанный выходил к Зубовой Поляне, в который раз убедившись в том, что нельзя покидать железную дорогу в призрачной надежде сэкономить силы и время на автотрассе. Ждать электричку до Рузаевки пришлось недолго. Кассир в вагоне подозрительно посмотрел на меня, сказав, что без денег не везет. Пришлось ему вежливо напомнить, что неделю назад ехал с ним от Пичкиряево до Рязани.
В Рузаевке на километровой отметке был 613-й км. Выбрался на московскую трассу. Облюбовал дачную остановку электрички для ночевки, а с рассветом двинулся дальше. Только через 30 км встретилась другая остановка. Колодец, вырытый в пяти метрах от путей, был лучшей, за всю мою железнодорожную практику, наградой за прохождение довольно сложного участка. В глубину колодца указывала стрелка с надписью «Нарзан, боржоми». Вода была вкусной, из ведра облился, как заново родился. Лежа на скамейке под навесом, дождался электрички на Инзу.
Вышел на станции «Свет» перед конечной остановкой. Нужно было позаботиться о ночлеге. В леске на подходе к Инзе было сухо, дождя не предвещало. Прошелся, нашел бивуак, покрытый пленкой, принес туда стенку от шкафа и под щебетание птиц проспал на ней до шести утра.
В Инзе, впервые за время путешествия (!), вошел в магазин. Купил поллитровую бутылку подсолнечного масла, буханку черного хлеба, полкило овсяных хлопьев и банку сгущенного молока. Уже за Инзой, чтобы потратить мелочь, оттягивающую карман, купил еще буханку хлеба и банку популярного в народе кушанья «Кильки в томате».
Полежал под утренним солнцем неподалеку от колонки с водой, подкрепился хлебом, луком и подсолнечным маслом – ударное блюдо для пеших переходов. Неподалеку от долгожданной вывески «Ульяновское отделение железной дороги» нашел на путях красное полотнище и вдохновился – как обычно, начну дачный сезон в Котяковке с водружения на флагшток копии Знамени Победы.
Начавшийся за Инзой участок железной дороги, пожалуй, является самым впечатляющим на маршруте. Высокая насыпь, величественные сосны и уходящие в неведомую даль нити рельсов, блестящие на солнце. По этой красоте я шел до конца дня, не встретив, кажется, ни одного поезда. Ульяновская область в поставках не нуждалась, а курортов своих хватает.
Темп ходьбы снизила соль рыбной консервы, хотя я пару часов полежал после еды. Который раз зарекаюсь не принимать соленое на трассе. Возобновлять в организме запас солей и микроэлементов нужно накануне – в ночь. Полутора литровый запас воды заканчивался. Пришлось использовать недопитые бутылки, выброшенные из окон вагонов. Можно с уверенностью сказать, что отсутствие этого источника воды сильно усложнило бы мое путешествие. Водой не первой свежести можно обмыть голову, смочить кепку, побрызгать на руки и ноги.
Брезгливость и выживание – вещи несовместимые. Последний раз – 20 лет назад – я немного отравился нефтепродуктами, попавшими в похлебку вместе с ранней крапивой, нарванной в ленинградском парке «Сосновка». А инфекции туриста не берут, наш организм при дефиците белка им только обрадуется. Как говаривали крестьяне: «в поле жук – мясо».
Важно принимать пищу не по часам, а по фактическому чувству голода, вызванному значительным истощением энергетических запасов в организме. Большую опасность представляют не бактерии, живущие с нами в симбиозе (те же кишечные палочки), а токсичные вещества искусственного происхождения, попадающие в организм с огульно рекламируемыми моющими средствами. Тарелки мыть – только пачкать, я их облизываю или вымазываю кусочком хлеба. Бабушка мне говорила, что «на дне тарелки – самая сила».
Только к заходу солнца дошел до потенциального жилья – развалин бревенчатого дома. Стекла в нем были разбиты, печи разобраны, половые доски вынуты, двери сняты. Я подготовил спальное место на кухне, где уцелели оконные стекла: установил на кирпичи пружинный матрас, закрыл дверные проемы, вытряхнул верхнюю одежду, наверное, послевоенного стиля. В шерсти и осенью бы не замерз.
Проснулся как помещик – солнце уже припекало. Нарезал веток черной смородины. Ее листья и плоды в любой стадии созревания хороши с черным хлебом и подсолнечным маслом. Это же можно сказать о малине. Непреложное правило: ходок не должен завтракать, достаточно выпить воды. Основной отрезок маршрута целесообразно преодолевать по холодку и натощак.
К полудню подходил к Глотовке. Сзади загудел какой-то поезд, решил, что это электричка, и бросился к платформе, оказавшейся на другом конце станции. Такие броски с пищей в желудке совершать вредно, да и вряд ли получится из-за сдавленной диафрагмы.
Обрадовался, что это был пассажирский поезд, а пригородный подошел позже – в 12.50. Сказывалось утомление после ряда жарких дней, но подспудно сидело желание преодолеть пешком участок Инза–Вешкайма целиком. Ведь оставалось тридцать с небольшим километров…
Через полчаса был в Вешкайме. До родовой деревни оставалось около 20 км. Неожиданно начался проливной дождь. Я забрался на развесистый дуб, в ветвях которого на высоте 5 метров какие-то умельцы сколотили что-то вроде сторожевой башни. Проходя мимо, с интересом поглядывал на эту «туристическую инфраструктуру». Теперь можно поставить галочку – выспался на дереве. Это была последняя ночевка на маршруте. Предстояли вполне комфортные ночевки в полной тишине (на трехметровой глубине) в полуподземке перед камином.

Одежда туриста. Люди не могут преодолевать большие расстояния, потому что неправильно одеваются и обуваются. Перегрев, потение, потеря с жидкостью солей и микроэлементов останавливают движение. На теле не должно быть никакой синтетики. Современные «рюкзаки» для лета также непригодны – вызывают перегрев и обильное потоотделение на спине.
Одежда для движения должна расстегиваться и распахиваться, быть светлых тонов для отражения тепла. Это хлопчато-бумажные: кепка, крепкая рубашка, куртка-спецовка, спортивные трусы. Куртка с запасом по длине закрывает спину, чтобы ее не натирал рюкзак. При легком рюкзаке, когда его лямки не сильно сдавливают плечи, лучше одевать куртку на голое тело. Рукава должны закатываться.
Для ходьбы по щебенке нужна обувь с толстой подошвой – полуботинки, лучше кроссовки, закругленные спереди и сзади. В армейских ботинках с верхом, даже низко зашнурованных, летом далеко не уйдешь – плохая теплоотдача и скованность щиколотки. Современный камуфляж с добавлением синтетики можно сразу выбросить – в нем на трассе задохнешься.
Пара синтетических курток-штормовок не оттянет рюкзак и может быть использована для ночевок в случайных местах. Под одной из них, прикрывающей голову и грудь, можно дышать, создавая микроклимат, непригодный для комаров. Чтобы не замерзнуть, всегда важно чем-то укрыться и экономить тепло, уходящее с дыханием. Вторая штормовка закроет нижнюю часть тела, обеспечив теплообмен между конечностями. Ступни на ночь нужно оставлять в просторной обуви, а лучше без нее, чтобы ускорялось заживление потертостей.
На голову для сна желательно повязать «платок» из рубашки или майки, чтобы уменьшить теплоотдачу и обезвоживание. Специальное туристическое снаряжение (палатка, спальный мешок) для походов с использованием железнодорожного транспорта не требуется. Важно быстро «отрубиться» на ночь и без проволочек сорваться утром, раздеваясь по мере повышения температуры среды.
Зимой прохождение трассы значительно облегчается – холод подгоняет. Например, в конце марта, двигаясь из Краснодарского края, я прошел участок Сызрань-Молвино (около 100 км) менее чем за сутки. Щебенка, засыпанная снегом, образующим наст, не препятствует движению, что позволяет выдерживать скорость не ниже 5 км в час. Для ускоренной ходьбы по шпалам я наступаю левой ногой на следующую шпалу, а правой ногой переступаю через другую шпалу. Броски в таком ритме чередуются с обычной ходьбой.

На рельсах. Человека угнетает социум, который ущемляет ареалы обитания индивидуумов. Эрзац-решением является автомобильная коробка, где человек чувствует себя в известной степени защищенным от неблагоприятных факторов среды и избыточного общения. Однако везде – по автотрассе, железной дороге, крутым спускам и подъемам – пройдет только турист, а автомобилист, по Высоцкому, «попал в чужую колею, глубокую».
На автомобильной дороге с высоким ритмом движения нельзя ощутить единства с Природой и внутренней концентрации. Чуть зазевался, и, считай, что не жилец. Даже если идешь пешком по обочине автотрассы… Полузаброшенные проселочные дороги, где редко встретишь человека или машину, – идеальный вариант. Но дальние путешествия по таким дорогам невозможны, они упираются в асфальтовые дороги или федеральные автотрассы.
На железной дороге не нужен никакой GPS-навигатор, даже карта не нужна. Составил по железнодорожному атласу список станций (я использую для этого отцовский атлас 1966 года издания) и вперед. Тщательно пронумерованные километры железных дорог гарантируют, что рано или поздно придешь в нужное место. А столбики, следующие через сто метров, психологически успокаивают, когда еле плетешься из-за сбитых крупной щебенкой ступней.
Кому-то нужна «туристическая» инфраструктура с удобствами, а по мне нет ничего лучше непрерывно меняющегося природного ландшафта и уводящей в неведомые дали полоски рельсов. Романтика путешествия по железной дороге заключается именно в самодостаточности.
Когда начинаешь осваивать трассу, не знаешь местности и примерного расстояния между станциями, что вносит элемент неопределенности. Так что для тех, кому требуется экстрим, не нужно далеко ехать, тратить деньги, зависеть от других людей, рисковать здоровьем и головой. Можно просто встать на ближайшие к дому шпалы.
Голосовать на рельсах не кому – машинист не тормознет, чтобы подвезти или оказать помощь. Остановишься – комары набросятся. Вода и пища только та, что за плечами. С одной стороны, ты радуешься, когда груз уменьшается – будет меньше давление на стопы, а с другой стороны, беспокоишься, хватит ли воды до следующей станции. Экстрим, безусловно, есть, но его нельзя назвать чрезмерным по сравнению, например, с авиаперелетами или туром в экзотическую страну.
Железная дорога отпугивает зверей (если они у нас есть), комары и слепни не слишком охотно залетают на насыпь, тем более, кусают движущегося человека. Клеща можно подцепить только на траве у насыпи. По сухому телу, обветренному и загорелому, он ползает неуверенно, пока его не снимешь. Клещу хорошо на потном теле под одеждой, быстро вопьется.
Редкого человека на шпалах встречаешь как родного. Там можно отдохнуть от техногенного шума, не пресытившись общением и навязчивым сервисом. Расходы на путешествие будут зависеть от доли маршрута, пройденной пешком. Целесообразно заполнять пешими переходами продолжительные интервалы движения пригородных поездов. Экономятся деньги – приобретаются физическая форма и здоровье. У ходока нет возраста.
Железная дорога в лесной и лесостепной зонах, особенно в местах водосбора, проходит с высокими насыпями, окруженными оврагами. Это характерно для Ульяновской области, не перестаешь удивляться колоссальным затратам и титаническим усилиям, которые потребовались при строительстве сети железных дорог России и СССР. В степи, например, в Ростовской области путешествовать по железной дороге легче, поскольку рядом с невысокой насыпью обычно проходит хорошая грунтовая дорога.
Железные дороги с редкими станциями консервируют огромные природные пространства, ограничивая нашествие цивилизации. Поэтому хождение по шпалам напоминает посещение заповедника и перспективно для развития экологического туризма. Созерцая из окна поезда или рассматривая на карте пройденные маршруты, получаешь удовольствие от преодоления себя, всплывают детали путешествий по своей стране, ставшей по-настоящему родной.

Владимир Филаретов, доктор технических наук, живёт в Ульяновске