Апокриф. Скоро 7 лет катастрофе Арсенала

Через месяц исполнится 7 лет как прогремели взрывы на левом берегу Волги. 13 ноября 2009 года в 15:44 на улице Балтийской в Заволжье в результате пожара в цехе по утилизации боеприпасов ФГУП «31 Арсенал ВМФ» МО РФ произошел взрыв, вызвавший серию других взрывов хранящихся на территории боеприпасов.

Официально: “В зоне поражения оказались военный городок с населением около 3 тысяч человек (из которых 625 детей), объекты социальной сферы, промышленности и жилой фонд Нижней и Верхней Террас. Погибли два человека, это военнослужащие ВМФ РФ рядовой Иван Кузнецов и мичман Владислав Панков. Пострадали семь человек. Благодаря личному героизму и профессиональным действиям бойцов федеральной противопожарной службы Ульяновского гарнизона, ликвидировать возгорание удалось в кратчайшие сроки”.

Ниже – текст, появившийся недавно в сети. Мы не будем кивать на автора, но знаем, что его близкие люди принимали непосредственное участие в описываемых событиях. Поэтому мы решили предоставить его вашему вниманию. Как отнестись к этому рассказу – дело каждого. Как в итоге приписал автор – “события и люди в тексте вымышлены и отношения к реальности не имеют”.

Это был холодный осенний день. На военную базу, основные задачи которой – это приемка, хранение и утилизация боезапасов, прибыло 124 вагона 75-миллиметровых снарядов. Это такие длинные и узкие артиллерийские болванки, ровесники Великой войны. Наши деды почему-то не расстреляли их по немцам и они хранились до наших дней. На всякий случай.
Странно, но никого и никогда не смущал факт того, что военная база, на которой хранят и утилизируют десятки тонн вооружений в день, находится в самом сердце города с населением в 700 000 человек. В районе, который не уходит под воду великой русской реки только потому, в трех километрах от этой военной базы работают сотни насосов на дамбе. Примечательно, что между дамбой, которая каждую секунду спасает городской район от наводнения и этой военной базой находится патронный завод. А еще через дорогу расположили химсклады ВМФ. А на территории химскладов, появилась оптовая база ГСМ. Армии она была не сильно нужна, и кусок земли в центре военной базы продали в частные руки, вместе с оборудованием. Ну, так уж получилось. Судьба наверное такая. Или чье-то феноменальное рас…дяйство.
Стандартная ситуация. Тонны старого боекомлекта, который нужно утилизировать. Нестандартным было то, что эти снаряды не совсем подходили к калибру станка для утилизации подобного вооружения. Ну не подходят, и не подходят – решили их взорвать в специальных печах, чего тут думать. Только по инструкции, можно было сжигать не больше ящика таких снарядов за раз. А теперь представь бронированную печь, размером с обычный офисный опенспейс и ящик 75-миллиметровых снарядов. Ящик очень маленький по сравнению с большой печкой. Положили они этот ящик, удивились инструкции, поняли, что 124 вагона они будут взрывать лет пять. И видимо решили, что тот, кто писал эти инструкции был мудак и ничего не понимал ни в снарядах, ни в печках. И уж точно советские разработчики инструкций не могли предвидеть факт того, что утилизаторам поставят kpi от объемов утилизированных снарядов за смену. Мало снарядов взорвали – мало денег получили. Много взорвали – вот вам премия. Все логично же?
Ну так вот, посмотрели они на эту удручающую картину “маленький ящик – большая печь”, да и решили забить печку полностью. Ну а что ей будет? Она же вон какая бронированная. А раз печек было две, а солдат-грузчиков много, то и забили сразу две печки под завязку. И подожгли. Обе печи бахнули так, что приземлились за городом: просто улетели, как две ракеты. Хорошо, что не наполовину забили, а то бы и в городе могли упасть. В какой-нибудь ТЦ, например.
Ты наверное удивишься, но это не было причиной будущего ЧП. Ну не рассчитали немного, ну улетели печки, бывает. План то надо выполнять, смена продолжилась.
Пришел начальник военной базы, поругался, и сказал примерно следующее: “Вот вам бабы два пенька. Берите снаряды в руки и лупите гильзой об пенек. Гильзы будут отваливаться, порох вы высыпайте, медные гильзы я потом продам в металлолом, а болванки мы наверн тоже как-нибудь продадим”.
И вот лупят они эти снаряды, почти уже и смена закончилась. Порох – по всему цеху по щиколотку, гора медных гильз, гора болванок. Солдаты коробками эти снаряды таскают, к пенькам. Уже и пересменка началась. И тут один узбек, одетый в форму военнослужащего, вдруг заметил, что в одном из снарядов что-то булькает. Любопытный был узбек, или просто скучно ему было. Взял он этот снаряд, и начал трясти да прислушиваться…
Это был очень старый снаряд, в котором больше 60 лет ждал своей секунды славы трассер. Это такая зажигательная штука, которая указывает в ночи ярким светом, куда летит снаряд, для корректировки огня. 60 лет трассер хотел зажечь. 60 лет снаряд гнил неизвестно где. Трассер нашел выход на свободу сквозь уставшую медь в гильзе и скакал по всему цеху. А офигевшая смена какое-то время бегала за ним, пытаясь его как-то поймать. Но трассер был старой закалки, еще военных лет – он не попался, он нашел порох!
Две смены вперемешку с солдатами в панике преодолели несколько заборов с колючей проволокой. Кстати, тот самый нерусский с еще несколькими такими же, не побежали сквозь все зоны безопасности. Они просто сныкались в ближайшее бомбоубежище и просидели там три дня, а им уже похоронки выписали, когда они наконец вылезли.
Ну так вот, порох начал быстро гореть и подбираться к снарядам. К тому времени подъехал первый пожарный расчет на старом ЗиЛе. Расчет из семи человек героически успел размотать рукав, когда первый цех взорвался. Эти пожарные в прямом смысле расщепились на атомы – вместо них похоронили красивые подушечки. От уставшего ЗиЛа тоже ничего не осталось.
Повезло, что дежурный машинист не забухал и не смалодушничал – он успел отогнать состав с этими снарядами до их детонации.
Поскольку старый мост был в зоне поражения постоянно взрывающихся снарядов, впрочем, как и еще половина города и несколько крупных деревень, его закрыли. А по новому мосту непрерывным потоком шла техника пожарных, медиков, ментов и ФСБ.
И вот такая картина: взорвался первый цех утилизации боекомплекта. Всего их четыре. На счастье, самые суровые торпеды и глубоководные мины были в самом дальнем цеху и если быстро не справиться с пожаром, города в 700 000 человек просто бы не стало. Совсем.
Тут кто-то вспомнил, что на территории базы есть танк! ТАНК! Советские инженеры не оставили нам инструкций в наследство, как тушить пожары на складах бомб, мин, торпед и артиллерийских снарядов, тротиловый эквивалент которых не расстреляли наверное, даже за всю войну. Ну правда, много там всего было, до сих пор еще все не вывезли. Поговаривают, что часть боекомплекта просто невозможно ни разминировать, ни вывести, ни утилизировать. В общем, лучше их не трогать, от греха.
Так как же тушить такой адский пи…? Русская смекалка не подвела! На дуло старого танка намотали пожарный рукав, и он поехал так поливать второй цех – первый заливать чем-либо было бесполезно. Второй цех все равно взорвался.
Неизвестно что было дальше, но с пожаром как-то справились. Неизвестно, сколько людей погибло. Вряд ли кто-то считал количество выбитых стекол и ущерб имуществу граждан. Не было ни одного иска на армию, правительство, или на кого там надо в суд подавать, если у тебя половину дома рас…ячило взрывной волной?
Виноватой в инциденте признали молодую женщину, работающей на утилизации. Она прошла в шелковом белье в цех и разряд статического электричества спровоцировал взрыв. Женщина скончалась в больнице через несколько дней после пожара, не приходя в себя с 70% ожогов тела.
Командир базы не сел в тюрьму, не получил условный срок, у него не отобрали коттедж. Он продолжает служить в ВС РФ, но должностью пониже.
Со всей страны в область пригнали солдатов-срочников, у которых нет родственников, или ребят из неблагополучных семей. Тех, кого никто не будет искать. Эти ребята прочесывали область на Уралах в поисках неразорвавшихся снарядов. Некоторые из них укладывали снаряды не очень аккуратно, или больше положенного. Некоторые не соблюдали скоростной режим и слишком резко тормозили или поворачивали, попадали колесами в ямы на дорогах.