В рамках серии интервью «Живая вера», публикуем беседу с настоятелем Арских храмов, председателем отдела социального служения Симбирской и Новоспасской епархии, членом Союза архитекторов Российской Федерации, почетным гражданином города Ульяновска, протоиереем Алексеем Кормишиным.

– В регионе многие Вас знают, как «отца Алексея из Арского». Расскажите, чем занимались до рукоположения в сан священника?

– Начну с конца. До рукоположения я был дьяконом. А до дьяконского рукоположения два года алтарничал. Пел на клиросе со старушками. Проектировал храмы, что стало поводом к увлечению храмовым строительством. Многой информации по этому поводу и сейчас нет, а тогда, в 90-х, не было и подавно.

Родился я в Свердловской области… на зоне. Мой отец был врачом, и два положенных года он отработал в исправительном учреждении, после чего наша семья переехала на юг. Все мое детство прошло в казачьих станицах, 1,5 года прожил в Дагестане, познакомившись с обычаями, языками, традициями края… После 10-го поступил в Самару на архитектуру, отучился и поехал по распределению в Саранск. Был довольно успешным молодым архитектором, и в 1986 году приняли в члены Союза архитекторов СССР. В то время для меня это было очень важно.

В Саранске квартиру получить жилье не получилось – национальный вопрос присутствовал и в СССР. В Ульяновске у меня жили друзья, пригласили, приехал, посмотрел. В итоге, устроился в «Спецпроектреставрацию». Пообещали, если вытащишь организацию (а она довольно слабая была) – получишь квартиру. Вытащил за полгода, название ее стало звучать и в Союзе архитекторов. В «Спецпроектреставрации» я многому научился, это ведь не обычная стройка, а реставрационные работы. Но квартиру мне не давали вплоть до перестройки.

После пришлось туго. Платили мало. И я открыл свою фирму, дело пошло в гору. Периодические начали обращаться с вопросами строительства храмов. И однажды отец Георгий попросил меня спроектировать Благовещенский храм, ныне расположенный на улице Шолмова. Работа по строительству домов Божьих – это словно новые миры, запредельные. И они были живые! Так я и пришел к вере.

В детстве бабушка учила меня молиться. Дед мой был старовером, поэтому молился дома. Но к зрелому возрасту я все забыл. А когда попал в больницу с серьезным заболеванием и получил вердикт от врачей «умрет дня через 2», задумался. Решил, что нужно обратиться к Самому Вышнему, Который жизнью распоряжается. Попробовал сочинить молитву на славянском языке на основе знаний, оставленных бабушкой. Внезапно здоровье стало улучшаться. Через 40 дней меня выписали. Хотя гемоглобин у меня был 29 (при нормальном 120-140), количество эритроцитов в крови – 1,9. С такими показателями не живут. Как выздоровел, купил молитвослов. Увидел молитву «Отче наш» – один к одному та, которую, как мне показалось, я сам сочинил. Откуда-то она у меня родилась.

Работал в реставрации. Шабашил в театре Ленкома в Москве, как архитектор. Рисовали бутафорские плакаты. За 2 недели зарабатывал хорошие деньги. А потом начинаются чудеса. Попадается крест водосвятный, богослужебное Евангелие… Мне показалось, что это какой-то путь показывается свыше.

Но вернемся к отцу Георгию и Благовещенскому храму. Нам разрешили построить церковь на Шолмова только с условием переноса исторического памятника. Решили схитрить: нашли за Ташлой остатки деревянного храма, выбрали 30-40 бревен и привезли в город. Место под строительство согласовали не сразу, погоняли изрядно.

Я решил ходить в храм, потому что нужно было изнутри понять, как себя чувствует алтарник, певчий, прихожанин и что делает священник в алтаре. Увидел много технологических тонкостей. Внутреннее пространство воспринимаешь иначе, когда сам становишься участником богослужения. У меня был принцип: всегда строить любой объект как для себя. В церкви это желание укрепилось.

Когда я начал проектировать храмы, у меня автоматически стали пропадать заказчики «мирских» объектов. Начал служить алтарником. Условие было простое: в 7 утра приходить раньше всех, и в 7 вечера, позже всех, уходить. После этого я возвращался домой, проектировал, а ночью таксовал. 90-е годы, и машину отбирали, и ножами тыкали, чего только не было. Выбора не было. Либо я иду этим путем в сторону Бога, Церкви. Почувствовал, что этот путь мой. Либо я с него схожу, получаю красивую и сытую жизнь. Но мне это было неинтересно. Даже быть главным-преглавным чиновником в архитектуре, на что я также имел возможность.

– Почему приняли решение стать священником?

– В то время никто не умел проектировать церкви – это был высший пилотаж. Тем более столкновение с другими мирами – это было интересно. Будучи алтарником, стал задумываться о человеческой природе, поступках людей. В какой-то момент Господь мне так открылся! Все было реально, что пощупать можно. Я понял, что ради этого стоит жить. Коптить небо не хотелось. Было желание что-то оставить после себя. В храме Филарета Милостивого, освободилось место дьякона, срочно нужна была замена. Предложили. Однако была неопределенность, то поставят, то не поставят. И только принял твердое решение не становиться дьяконом, на следующий же день меня рукополагают. То же самое стало и со священством. Вообще хотел за штат уходить. Но рукоположили. Был священником при храме, параллельно проектировал ряд храмов, немного служил в Новоульяновске.

А потом начали просить посмотреть храм в Арском. Параллельно был заказ по линии Министерства культуры. Приехал – пустырь, ужасное состояние. Я не знал, с какой стороны браться – настолько была разрушена церковь. Все-таки согласился. Проигрывать я не привык. В детстве научили: проиграл – проиграй достойно, но после встань, утри сопли и иди дальше.

Взял в помощники трех женщин, каждой дал по одной сфере. Не только свечки переставлять, а использовать потенциал, наработанный ими за всю жизнь, во славу Божью. Опыт, связи, видение, отношение – все шло во благо Церкви. Стали попадаться беспризорные ребята, бомжи, тюремщики. У меня огромное количество народу участвовало в стройке, примерно 700 человек я обучил строительному ремеслу.

– Сегодня Арское – одна из визитных карточек Ульяновской области. Как удалось создать такую красоту?

– Много факторов. Конечно, как священник я должен скромно сказать: Промысел Божий, Господь построил. И это совершенно правильно. С другой стороны, чтобы что-то сделать правильно, Господь подбирает нужный инструмент. Я видел территорию, представлял каждый элемент будущего комплекса, делая буквально каждые два-три шага. Смотрел с трассы, когда мимо ездил. Спроектировать – колоссальный труд, и где-то еще нужно было деньги достать. А время такое… Люди друг другу не нужны были. Бандитизм. И в Арское неоднократно приезжали, приходилось защищаться. Приходило много бродяг, попавших в трудную жизненную ситуацию, имевши в прошлой жизни вполне достойные специальности, их организовали на работы по стройке. И внезапно храм начал быстро строиться. Ввели железную дисциплину – она дала свои плоды… Храм стал частью меня и тех, кто здесь этим вплотную занимается.

Однажды приехал владыка Прокл. Ты храм построил? А мне говорили, ты дурак. Ну, ладно, благословляю, служите. И как только храм освятили, произошло что-то необыкновенное, перемена, которую заметили все. Здания остались теми же, а вот дух… Храм стал собственностью Божьей. Это чувствовалось. И вся работа пошла на пределе.

Можно построить очень красивое тело, но оно станет живым, привлекательным, если в нем будет жизнь, которую вдыхает Господь. Ни один человек в мире этого сделать не может.

Завершая ответ на вопрос про созданную «красоту». Моя позиция – Православие должно быть связано с жизнью. Можно много говорить, одеваться в длинные юбки, платки… Должна быть искренность. Православие – это жизнь. У нас над воротами флаги висят. Сколько раз так было, приезжают бандиты, пытаются отобрать у тебя деревья или поставить на «счетчик» – все случалось. Я готов был здесь умереть – либо грудь в крестах, либо голова в кустах. Мордобои у меня закончились ровно в тот день, когда мы повесили флаги. Кроме того, мы живем с конкретными людьми. Прихожане разные. Позиции быть «главным попом», которого все должны любить, а прихожанам смиренными и молчаливыми – нет. Я слуга, ниже любого здесь.

– Расскажите подробнее о «социальных» объектах на территории комплекса? И про Ваше социальное служение в целом.

– В 90-е передо мной мелькало много людей, которые никому были не нужны. У людей были проблемы – я говорил, приезжайте сюда, в Арское, помолитесь. У людей появлялась работа, заказы в бизнесе, дети начинали лучше учиться… Хотите верьте, хотите нет. Если идет практическая молитва, все получится. Господь не теория, не великая пустота, не пространство и время, Он реальная личность.

Здесь есть концертный зал. Через него в год проходит 300000 детей. Грамоты видите? Все для них. Поликлиника, пусть без лицензии, но помощь она оказывать в состоянии, да и оборудование там неплохое, людей лечим. Действует кузница. Церковно-приходская школа действует с 2005 года, сейчас уже преобразовалась по факту в культурный центр, 6 сотрудников. С дошкольниками занятия проводятся ежедневно. Швейная мастерская шьет чего-то. Демократически можем обсуждать проблемы в «рыцарском зале» – за круглым столом. Занимаемся восстановлением русского рукопашного боя.

Что-то приходит, что-то уходит. В свое время востребованным был Центр реабилитации участников локальных конфликтов. Ребят надо было спасать. С беспризорниками работаем до сих пор. Есть детская площадка. По области пытаемся сохранить несколько школ.

– Регион поддерживает?

– Я считаю, да. Во-первых, нас не обижают. Во-вторых, не мешают. Это очень важный момент. Когда обращаемся к губернатору, он нас поддерживает. В этом плане всем благодарен.

– К духовно-нравственному воспитанию подрастающего поколения. Что нам делать с подростковой преступностью, развратом в СМИ, «синими китами»?

– Сложнейший вопрос. Я считаю, надо обращаться к советскому опыту. Как священник, я Союз должен ругать, но постоянно в ряде моментов я к этому опыту обращаюсь, тогда было много хорошего. Сегодня идет духовная война, в которой я много лет участвую. Информационное воздействие, идеология, политика – все это части этой войны. А любая идеология, приятно кому слушать или нет – выстраивается из религиозных убеждений.

Ребенок воспитывается окружающей средой. Через неправильное воспитание – все беды. Надо идти путем традиционного воспитания. Это не значит, что исчезнет подростковая преступность. Она всегда будет. Есть некоторые группы людей, которые загнаны жизнью. Они считают, что, если они не будут с палкой бегать, их самих побьют. Есть детдомовские. Распущенность… Все понимают, откуда она идет, но никто не знает, что с этим делать.

Действовать – как на войне. Знать, где свои, где чужие, по кому стрелять и куда бежать. Первая боевая задача – сохранить себя. Вторая – своих людей. Кто такие мои люди? Например, молодежь Ульяновской области. И всем бы с этой позиции посмотреть на проблему. Кто враги и как они расставили сети? Через СМИ? Сами по себе они нейтральны, все зависит от содержания. Надо создавать либо свои собственные средства массовой информации, либо запускать в уже существующие «вирус». Определить, от чего защищаться.

Выстроить на основе нашей традиционной религии, истории, понять, что для нас главное систему воспитания. Заниматься этим вопросом, и заниматься тем людям, которые этим живут, а не потому, что они якобы хорошие менеджеры, или теоретики с 20 высшими образованиями.

К нам на приход приходила одна очень интересная женщина, преподаватель. Перестала ходить после того, как увидела мою манеру общения с детдомовским парнишкой. Хотя на самом деле нужно понимать, с кем как общаться. Одни люди понимают улыбку. Другие строгое указание. Третьи – подзатыльник. И никто не обижается. К каждому свой подход. Однажды «подзатыльником» отучил одного парнишку от пьянства.

По поводу распущенности и желания прославиться на этом. Это проблема домашнего воспитания. И в наше время, увы, сначала нужно воспитывать взрослых. Дети равняются на них. Интернет ограничить как у китайцев. И два канала оставить. Зато пройдет 5 лет – мы получим другую страну.

Синий кит… Слышал об этом. Но подобный «сатанинские практики» людей, которые восторгаются своей способностью влиять над судьбы детей, были всегда. У меня произошел случай в 98-м году, я освящал квартиру в Засвияжье. Девушка с маленьким ребенком. Каждое воскресенье она ездила на какой-то остров на Волге, где собирались сатанисты, с обязательным жертвоприношением. На них внимания не обращали, вот, мол, дурачки какие-то собираются. А девушке этой сказали принести в жертву своего ребенка на очередном собрании, и она не знала, что делать… Не обратили в свое время внимания на проблему. И если проблема «синего кита» связана с сатанистами, их прессовать надо, сажать.

Мы столкнулись с очередным, новым, довольно продуманным движением, которое действует против нас. Если мы будем воспринимать это, как цепь случайностей, которая пройдет – она не пройдет. И отвечать нужно по-крупному, продумывая стратегию.

– Однажды после погружения в купель при храме исцелился паломник. Да и частенько рассказывают о произошедших в Арском чудесах. Самое необычное на Вашей памяти?

– Самое яркое. С 2004 года на каждую Пасху огонь в храме – как в Иерусалиме. 15-20 минут он не обжигает, а потом становится горячим. Люди им умываются. Я считаю, это от Бога. Бывают исцеления. Глухонемая девочка исцелилась, сейчас поет песни, учится в нормальной школе. Очень много детей родилось у бесплодных семей. Свечи сами зажигались и во время и вне богослужений. Видел это не я один, многие видели. В храме фрески проявились на стенах, крест выпрямлялся. Очень много поступлений в институты, исцеления… Храм Ксении Блаженной с нуля выстроили за 9 месяцев. Это чудо, об этом скажет любой специалист в области строительства. Сам храмовый комплекс – чудо.

– Известная многим прихожанам, паломникам, да и просто иногда посещающим храмы села мирянам завхоз Галина Степановна осенью приняла монашеский постриг… Много людей на ваших глазах воцерковились, приступили к активному служению, духовно привязавшись к Арскому? Как думаете, с чем это связано?

– Ни один человек не в состоянии воцерковиться, если Господь Бог не захочет этого. Но и человек должен принять решение сам. 4 священника епархии – «выпускники» Арского. Косвенно на многих других священнослужителей мы повлияли. У нас мощная школа церковнослужителей – их потом с руками отрывают в других храмах. Здесь все выстроено на добре. И конечно, работа ведется по подготовке прихожан. В 2004 году я ужаснулся – если мы упустим подрастающее поколение на фоне вымирания пожилых носителей традиции – мы потеряем все. Мы много не дорабатываем, но пытаемся эту системы выстроить, распространить доброе отношение во все стороны. Сделаешь добро одному человеку – у него потребность еще кому-то послужить, доброе сделать. Зло распространяется как зараза, но и добро так распространяется! Мы должны выстроить нашу религиозную и идеологическую концепцию на таких принципах, которые не разрушаются. Понятных, жестких, чтобы каждый понимал, что добро важнее, чем зло, любовь важнее ненависти, нужно помогать младшим, защищать слабых.

– Идет Великий пост. Несколько пожеланий и наставлений для постящихся.

– Духовных сил. Обязательно выучить молитву Ефрема Сирина  «Господи и Владыка живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми.
Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему.
Ей, Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь». Дух уныния – это, вопреки мнению творческих людей, не уныние в душе как таковое, а живое существо – дух. Какой дух ты прививаешь – таково и будет твое состояние. Способы обращения к Богу очень простые и в то же время сложные для современного человека. Приезжайте в Арское, расскажу.

Беседовал Владимир Басенков.