Через два с половиной месяца после вступления в должность президента США Дональд Трамп нащупал, кажется, наконец, почву под ногами, стоя на которой он может продемонстрировать амбиции сверхдержавы: в ночь с 5-го на 6-е апреля запущенные с ракетоносцев в Средиземном море американские «Томагавки» разбомбили авиабазу сирийских ВВС под Хомсом.

Трамп сделал, собственно, то, что президенту Сирии Башару Асаду обещал еще Барак Обама в случае, если тот переступит «красную черту». В виду имелось применение запрещенного международными конвенциями химического оружия, в чем правительственные войска Сирии и были в начале апреля обвинены. «Вот что будет, если вы переходите красную черту», – сказал Трамп, объявляя о запуске ракет. Решение дружно приветствовали западные страны, Израиль и Турция. Москва, по чьему союзнику был нанесен удар, поначалу впала, похоже, в прострацию и долго вырабатывала позицию по отношению к действиям «друга Дональда». Выработав же, заявила, что Сирия – суверенное государство, любое вмешательство в ее внутренние дела является нарушением международного права, а конкретно это действие есть еще и акт агрессии.

Аргументацию эту Вашингтон, думаю, с легкостью отмел. Нам наверняка напомнили, как в 2014 году мы под предлогом, как потом было объяснено, защиты крымчан ввели на полуостров своих «вежливых людей», они же – десантные войска, и провернули операцию по отторжению Крыма от Украины. Разменяв тем самым международное право на право силы и теперь оказавшись перед дилеммой, оспаривать ли нам у Америки это право и включаться ли в соревнование с ней или же просто утереться. Будь в 2014 году президентом США не вдохновенно у нас проклинавшийся Обама, а Трамп, эта дилемма, вполне возможно, возникла бы уже тогда, и в Крыму три года назад могло быть, как сейчас под Хомсом.

Теперь приходится констатировать, что новая страница в международной политике, которую мы открыли Крымом, становится настольной и у других. Прежде всего у Америки, которую мы по сути вынуждаем вернуться к роли мирового жандарма и окороту таких «суверенитетов», каким располагает Асад. Запад давно считает этот суверенитет синонимом суверенитета мафиозной шайки. Шестой год в Сирии имеет место кровавая каша, сотни тысяч недовольных режимом Асада убиты, миллионы бежали, спровоцировав миграционный кризис в Европе и радикализировав экстремистов всех мастей. Поток беженцев через Средиземное море хлынул не по следам так называемой «арабской весны» 2011 года, как у нас, передергивая, пытаются представить, а последние два-три года, когда набирала обороты подпитываемая асадовской жаждой власти бойня в Сирии. И запрещенное в России ИГИЛ расцвело не в Ливии, где в результате той «весны» была свергнута диктатура Каддафи и сам он был растерзан народом, а позже и, в основном, все в той же Сирии. Ответственность за это лежит не на исламе, а на правителях исламских государств, доводящих их до взрыва. Так что не будет цивилизованный мир терпеть столь варварский «суверенитет», и дни Асада во главе Сирии, вероятно, сочтены. После чего он воцарится в каком-нибудь из дворцов подмосковной Рублевки, по соседству с экс-гетманом Украины Виктором Януковичем. И очередное количество миллиардов долларов, отнятое у нашей бедноты и вбуханное в усиление противовоздушной обороны Сирии, о котором поспешило объявить руководство России, будет выброшено в песок.

И уж раз пошла такая пьянка, не исключено, что мировое сообщество в скором времени введет норму принудительного ограничения суверенитета людоедских режимов, которые за попрание человечности будут смещаться и отдаваться под суд. Совет безопасности (СБ) ООН будет переформатирован – с изменением процедуры принятия им решений, исключив право вето со стороны каких-либо его членов. В общем, в праве сильного есть один существенный изъян – это когда кто-то другой оказывается сильнее и бьет наотмашь, и главным в этом новом мире будет, скорее всего, все та же презренная Америка. И, может быть, уж лучше так, чем разгул криминальных банд, маскирующихся под легальные правительства и уничтожающих собственные народы. Либо физически, либо нищетой и унижением.

Юрий Кашинский