Сергей Гогин
Пушкин, как известно, рвался в Европу, но царь его туда не пустил, приговорив поэта к родине. «Мы живем в печальном веке, но когда воображаю Лондон, чугунные дороги, паровые корабли, английские журналы или парижские театры… то мое глухое Михайловское наводит на меня тоску и бешенство», – писал Пушкин Вяземскому в 1826 году. Трудно представить, сколько значительных стихов он мог бы создать по свежим европейским впечатлениям. Он, про которого филологи говорят, что он открыл для России поэтическую Европу. Открыл, ни разу в ней не побывав.

Мы все еще живем в печальном веке, хоть нам и внушают, что жить стало лучше, жить стало веселее. От хорошей жизни голландские сыры весело прыгают под траки русских бульдозеров, победителем в такой конкуренции выходит отечественный сырный продукт с консистенцией мыла. «Сыр лимбургский живой» – это тоже Пушкин. Лимбург, кстати, в Нидерландах, Гауда – тоже. Сыр, названный по имени этого города, там продают такими симпатичными кругляшами весом с полкилограмма: с паприкой, базиликом, тмином, трюфелями – бог знает с чем еще. Сыры на коровьем, козьем, овечьем молоке. Это целая многовековая культура – проще раздавить, чем научиться делать не хуже.

Эту остро пахнущую красоту я вдыхал в Амстердаме. Там мы ездили на велосипедах вдоль каналов и по огромному Вондел-парку. Так делает едва ли не большинство местных. В самом деле, зачем трамвай или автобус, если всюду можно добраться на «велике»: есть развитая сеть велодорожек, специальные светофоры для велосипедистов, парковки на сотни и сотни велосипедов. Впрочем, общественный транспорт работает как часы, хотя и дороговат.

В Амстердаме вдоль каналов лепятся друг к другу живописные трех-четырехэтажные домики, каждый со своим лицом, там – тюльпаны охапками на цветочном рынке, там кофешопы и пресловутые «красные фонари», там рестораны, музеи и концертные залы. Там много всего, единственное, чего я там не нашел, – ненависти к России, которой, если верить отечественному телевизору, преисполнен Запад. В книжных магазинах на виду – Чехов, Набоков и Булгаков.

Путешествие – лучшее средство от ксенофобии. Поехать, включить здравый смысл, посмотреть самому, пожить несколько дней, как они. Тогда происходит удивительное открытие: там живут обычные люди! Они сидят в кафешках, жуют сэндвичи, пьют вкусное пиво и вино, едут на работу на велосипедах, бегают в наушниках трусцой, смотрят картины (в музее Ван Гога и Рейксмузеуме – паломничество), носят джинсы с дырками на коленях и набивают себе разноцветные татуировки. Там даже есть свои бомжи. В Риме и Флоренции уличные музыканты такого уровня, что их хоть сейчас – на сцену Кремлевского дворца, вместо заспиртованных мумий отечественных «звезд».

При добровольном отказе от стереотипов личный опыт путешествия в Европу (почти все равно куда – в Британию, Германию или Нидерланды) способен изменить повестку дня в одной голове. А если таких голов будет много, то и в обществе. Для этого нужна некая критическая масса приобщившихся к европейской цивилизации, то есть побывавших за рубежом с познавательными или рабочими целями, а не на пляжах Турции и Египта. Тогда вольно-невольно включается здравый смысл, глаз начинает сравнивать, а мозг формировать новую повестку: почему у них там нет грязи и пыли на улицах? Почему в моем городе самый популярный метод обрезки деревьев – уполовинить ствол и обкорнать боковые ветви, а у них деревья – как совершенные скульптуры? Почему там дороги идеальные, а в моем городе асфальт, положенный осенью, уже весной смывает талыми водами? Зачем воевать с Украиной, если воевать надо со своими жуликами во власти? На этом фоне официальная повестка, продвигаемая властной пропагандой, лишается смысла, растворяясь в когнитивном тумане. «Духовные скрепы» – о чем это вообще? Где нормальные дороги? Где парковки? Парки зачем вырубаете?

«Мы встретили врага, и он оказался в нас самих», – говорит опоссум Пого из американского комикса Уолтера Келли (эту фразу любит цитировать Владимир Познер). Когда путешествуешь, убеждаешься, что на Западе нет агрессивной среды, как о том нам говорят. Потому что враг – внутри, в нас самих.

Но россияне мало путешествуют. По данным «Левада-центра», загранпаспорта есть у 28 процентов россиян, но пользуется ими еще меньше. В 2015 году за рубеж выезжало 10 процентов граждан, причем в основном это пляжный туризм – до резервации отеля и обратно. Число туристов сократилось из-за кризиса и снижения доходов, на что накладывается государственная ксенофобия. И вот уже около 70 процентов россиян считают правильным отказ от поездок за границу из соображений безопасности, сообщает «Левада-центр».

Место, из которого нельзя выйти без разрешения, называется тюрьмой. Советская власть препятствовала выезду граждан во «враждебное капиталистическое окружение». По сталинскому закону 1935 года за нелегальную эмиграцию полагался расстрел. При Брежневе в капстраны выезжали избранные, к тому же под присмотром экскурсоводов в штатском. Власть боялась невыгодных для себя сравнений. Сегодня в большинство стран не могут поехать работники спецслужб и прочие силовики, которым это «не рекомендовано».

Наши зрение, слух, обоняние, критический ум – орудия нашей свободы, если не лениться ими пользоваться. Съездите в Европу, если появится такая возможность, возьмите с собой детей, посмотрите, понюхайте, потом – возвращайтесь и сравнивайте. Для перемен нужна критическая масса знаний и впечатлений. Родину не выбирают, но она не может и не должна быть приговором, лагерем или местом пожизненной ссылки.