Ведущий Клуба — Жан Миндубаев

Тема заседания: Озарение. (О поэзии Л.Суркова).

От ведущего.
Ульяновскому поэту Леониду Суркову как-то неожиданно-негаданно весной этого года исполнилось 80 лет.
Понятно, что российские «изгои» (пенсионеры) мечтают дожить до этой славной даты. И совсем не потому, что жаждут поздравлений. Нет, нет и нет! Есть деталь более существенная и значимая: «долголетки» именно в день 80-летия получают от нашего государства «щедрый» подарок: прибавку к пенсиону в виде двух-четырех тысяч! Тут уж семьи пенсионеров ликуют!
Поэта Суркова тоже с деньгами не обошли. А вот с поздравлениями, похоже, (на мой взгляд) как-то поскупились. И Минкульт – и прочие представители власти.
И местный писательский бомонд в лице, скажем, отделения СП РФ; и дату и самого Суркова даже не заметил.
Да это и понятно: в России издавна чтут лишь «чиноносителей»: от министров до коллежских асессоров.
Помните, как граф Уваров, будучи министром просвещения Российской империи, негодовал по поводу горевания князя Вяземского , воскликнувшего после смерти Пушкина: «Солнце русской поэзии закатилось!» Граф буквально кипятился: «Что это такое? Какое «солнце закатилось»? Кто этот Пушкин? Государственный деятель? Военачальник? Сочинитель какой-то…»
И кто сегодня помнит этого графа Уварова?
А Пушкин? Он с нами:
«Мороз и солнце – день чудесный,
Еще ты дремлешь, друг прелестный…»
И это будет с нами всегда.
Впрочем, вернусь к юбиляру и его поэзии.
Сурков приобщался к ней трудно. Обстоятельства жизни мешали. Профессиональный спорт жесток; уход из него неизбежен. Куда уходить? Леонид пошел на завод, в термичку. Говорит: «Жил, как голый среди волков».
Выжил. Книги и слово не бросил. Постигал суть, масштабы и таинства литературы. Начал печататься в местных изданиях – но под чужими именами.
Ибо – как это у нас принято – таланту надо ставить подножки…
И ставили. Однажды даже Николай Благов –поэт значимый, как «черноземная сила», заметил без обиняков:
Ты забудь про стихи! Поэта из тебя не будет, пыжишься зря!
Но Сурков поэтом все же стал. Могу без всякого преувеличения заявить: Сурков – поэт превосходный,сильный,
И вот парадокс: премии Благова удостоился.
Вот так.
Есть стихотворцы — безудержные оптимисты. Они плодовиты, шустры, но к сожалению, не всегда талантливы. Поэт Сурков, несомненно, талантлив. У него трудно отыскать пустое или небрежное стихотворение. «Лишних строчек» в пятисотстраничном сборнике его стихов, вышедшем к юбилею без всякого соучастия «Программы книгоиздания»,я лично не нашел. Думаю, что такое же ощущение и у прочих читателей.
Биография поэта часто определяет суть его творчества. О себе Леонид Николаевич рассказывает так: «Корень семьи нашей — Сурковых, из села Шиловка, на Волге. При царе село было государственным и девок на сторону, в «крепость», не отдавали. Было село чисто русское, полсела — родня.
Семья наша при Сталине была репрессирована, выселили из дома в сорок восемь часов. Отца отправили сначала в тюрьму, потом на фронт. Мы с матерью сажали картошку, вели огород — тем спаслись в военные годы.
В юные годы я увлекся хоккеем. Играл в ульяновском «Торпедо», играл профессионально. Это трудно сочетать с учебой. Трудно было когда кончил играть. Тьма и гибель. «Не всякий рожден перенесть».
Леонид Николаевич не только перенес все тяготы нашего бытия- но и смог вырваться из паутины жизненных дрязг, не урядиц, ошибок .Смог подняться до высоты Поэзии.
О ее сути , кстати, Сурков говорит так:
— Поэзия существует не только в стихах. Её можно находить во многом. Например, в умении и искусстве извлекать из наших печалей, несчастий, лжи, грязи жизни кусочки чистоты, красоты, правды и радости, в умении «не как другие понимать, кому на этом свете больно».
Есть поэзия цвета, поэзия запаха любимых духов, цветов, поэзия этики и манеры поведения, даже застолья с друзьями. Что-то от поэзии есть в нас во всех, по крайней мере, мы все к этому стремимся, пусть даже неосознанно.»
Остается добавить несколько слов. Поэзия Суркова выстраданная — и потому искренняя. Она художественна, но не пышнословна. За строчками сурковской поэзии видна напряженная работа сердца, души, мысли.
А теперь предлагаю читателям «Симбирского глагола» самим проникнуться лирикой Леонида Суркова.
Жан Миндубаев

Леонид Сурков.

СЧАСТЬЕ.

Желтеют в окнах липы, вязы.
И вот уж много дней подряд
По нашей крыше долговязо
Дожди прямые семенят.

Над серой Волгой птицы кружат;
Сентябрь, макая тополя,
Как кисть, в палитру ближней лужи,
Свои рисует вензеля.

С утра роман читаю старый,
Под вечер время тороплю,
Чтобы услышать в пять ударов
Условный стук в окно: л-ю-б-л-ю.

Вчера лишь выйдя в ночь сырую,
Она сказала зло: «Не жди».
А вот сейчас я вновь целую
Ее лицо, ее дожди.

Целую всплески глаз и руки,
Потоп волос, духов ее,
И сердце в пять ударов стуки, –
Все счастье мокрое мое.

ПРИШЛА.

Пришла. Я только с ней лишь раз
Иметь, ни с кем не споря, мненье,
Что все ж любовь не результат;
Не смысл, а вечное движенье.

О рифмах толки ей скучны.
Смеется, что в стихов витействе
Поэты только те нужны,
Чья жизнь была самоубийством,

Что в нашей жизни балаган
Нам кем-то со злорадной миной
Был даже разума свет дан
Замедленного действа миной.

Я спорю с ней, спасая честь
Тех строк моих, что утверждали,
Что в красоте лишь выход есть
Из тупика людских реалий.

Смеемся оба… Но в глазах,
В движеньях наших лживо-строгих
Лишь нам понятный сладкий страх,
Лишь нам понятная тревога.

И я, их близкой бурей пьян,
Тех глаз предгрозовые дали
Спросил без слов, как капитан:
«Вернемся?..» «Нет», – они сказали.

МОСТ МИРАБО

Лета жаркого днем или ночью осенней
Слышу голос я твой вновь и вновь:
«Под мостом Мирабо тихо катится Сена
И уносит любовь».

Было сладко и жутко смотреть в ее омут
На обрыве кругом, на краю.
Закружила метель поцелуев, черемух
Нашу юность, твою и мою.

Осыпались цветы тех черемух недолго.
Порвалась лета нашего нить.
По другому мосту над морозною Волгой
Увозили тебя хоронить.

Так зачем же опять я с надеждой упрямой
Жду заветного стука в окне?
Крест поставила полночь оконною рамой
На мечтаньях моих, на луне.

Жизнь – в ладонях вода. Но в душе неизменно
Шепчет голос мне твой вновь и вновь:
«Под мостом Мирабо тихо катится Сена
И уносит любовь».