По прошествии века ясности в судьбе последнего российского императора и его семьи не прибавилось, и их расстрел в доме Ипатьева в Екатеринбурге остается только версией. Недоказанной и неопровергнутой.

2017-й – год двух юбилеев. В феврале исполнилось 100 лет со дня Февральской революции, в ходе которой Николай II отрекся от престола. 7 ноября – 100 лет со дня Великой Октябрьской социалистической революции, предопределившей судьбу монархии в России и династии Романовых. В следующем году – 100 лет со дня гибели, как считается, императорской семьи и 150 лет со дня рождения Николая. Магия этих круглых дат, помимо чьих-либо индивидуальных желаний, пробуждает в обществе всплеск интереса к катаклизму вековой давности, к участникам тех событий и к личности Николая. Власть этот интерес по мере сил сдерживает, страшась аналогий предреволюционной поры и нынешней и аналогий в судьбе персоналий тогда и сейчас.

Как убивали?
«В ночь с 16 на 17 июля по постановлению президиума областного совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Урала расстрелян бывший царь Николай Романов. Он слишком долго жил, пользуясь милостью революции, этот коронованный убийца», – цитирует французский историк Марк Ферро в своей книге «Николай II» сообщение газеты «Уральский рабочий» в номере от 23 июля 1918 года. И это была, вероятно, первая публичная информация об убийстве царя. В том же номере, но на другой странице со ссылкой на Якова Свердлова поясняется, что революционная власть планировала предать Николая открытому суду, но наступление на столицу Урала армии Колчака и белочехов эти планы сорвало, и, чтобы не допустить перехода царя в руки противника, пришлось принимать экстренное решение о его ликвидации.

О том, как происходила ликвидация, существует две основные версии: версия белых и версия большевиков. Версия белых базируется на главном документе этого дела, которым было расследование расстрела царской семьи, проведенное судебным следователем по особо важным делам Омского окружного суда Николаем Соколовым. В основу своего расследования Соколов положил показания рабочего Павла Медведева, стоявшего в ту ночь в карауле в доме Ипатьева и ставшего свидетелем расправы над Николаем и его близкими. Ключевую роль в рассказе Медведева играет большевик Яков Юровский, который будит около полуночи царскую семью, спавшую на втором этаже, и приказывает сойти вниз. Романовы спускаются в сопровождении бывших с ними слуг и приближенных. В одной из комнат первого этажа команда из 11 человек выстрелами из револьверов всех убивает. Трупы были, по словам Павла Медведева, вынесены во двор дома, погружены в кузов грузовика и куда-то вывезены. Куда именно, Медведев не знал.

Версия большевиков была изложена в отчете Уральского Совета и известна по рассказу члена исполкома Совета Павла Быкова, опубликованному им в брошюре «Последние дни Романовых». В этом рассказе действие происходит там же и в ту же ночь, различаются только часы. Организатором убийства назван член Совета Петр Ермаков, который им и руководил. Романовых свели вниз и расстреляли силами четырех человек. Трупы погрузили в грузовик и вывезли за пределы Екатеринбурга, в лес, где сбросили в яму. Причем и расстрел, и вывоз тел были произведены якобы настолько тихо, что даже караул о произошедшем не знал и еще двое суток выходил на дежурство, на охрану Романовых, иначе говоря. По свидетельству одного из очевидцев, подслушавшего, как он сказал, разговор участников расправы, тела они закопали, а потом перезахоронили в другом месте.

Особую убедительность этим свидетельствам придавало то, что версия белых и версия красных, различаясь деталями, в основном совпадали: застрелили всех Романовых и их приближенных, тела вывезли в окрестности города, в лес, и то ли сбросили в яму, то ли захоронили. Не поверить в факт убийства вроде бы уже невозможно, хотя есть в этом один момент, оставляемый почему-то всеми без внимания. Это то, что обе версии имеют вообще-то один источник – Уральский Совет. Павел Медведев, чьи свидетельства легли в основу выводов следователя Николая Соколова, служил у большевиков, то есть Совету, от которого выходил на караул в дом Ипатьева. Павел Быков, давший жизнь версии большевиков, был и вовсе членом исполкома Совета. Сомнения Соколова в расправе над всей царской семьей отпали, видимо, когда ему стало известно об обнаружении в урочище с названием «Четыре брата» под Екатеринбургом обгоревших фрагментов одежды Романовых и даже с зашитым в одном из платьев бриллиантом. Это дало Соколову основание утверждать, что тела жертв были сожжены.

Указание Колчака и немецкая родня
В деле, однако, было много других свидетельств, не попавших ни в ту, ни в другую версию. Со стороны белых расследование вскоре после предполагаемого расстрела начал, приняв его из рук другого следователя, судья Екатеринбургского окружного суда Иван Сергеев, которому и дал свои показания Павел Медведев. Но Сергеев сомневался в убийстве всех Романовых, и адмирал Александр Колчак приказал генералу Михаилу Дитерихсу забрать все материалы и вещественные доказательства и доставить ему. Сергеев все это передал Дитерихсу по описи. Когда в Омске появился Соколов, Колчак попросил его ознакомиться с делом и высказать предложение, как с ним быть дальше. После доклада Соколова адмирал решил ему и поручить ведение расследования. Соколов перенес записанные Сергеевым показания Медведева в свои материалы, сделав их стержнем обвинений в адрес большевиков. А вот сомнения Сергеева в расправе над всеми членами семьи бывшего императора в материалы Соколова включены не были.

Не попали подобные свидетельства и в версию большевиков. Вопреки утверждениям отчета Уральского Совета, центральное советское правительство убийство императрицы и детей отрицало. С подобными заявлениями выступал Григорий Зиновьев, чья помощница была в то время в Екатеринбурге, дважды об этом публично говорил заместитель наркома иностранных дел Георгий Чичерин, а также опровергал слухи о расстреле членов императорской семьи другой сотрудник наркомата иностранных дел – Максим Литвинов. Больше того, и в номере газеты «Уральский рабочий» от 23 июля 1918 года приводятся слова Свердлова, что «жена и сын Николая Романова отправлены в надежное место». О дочерях вообще ни слова. Речь Свердлов вел только о расстреле бывшего царя.

В обеих версиях масса деталей и неочевидностей, особенно в расследовании Николая Соколова, который протоколирует все до мельчайших фрагментов, относящихся, как он полагал, к царской семье и ее гибели. Но все это, на мой взгляд, больше из области антуража и мало что дает в прояснении факта самого убийства. И можно предположить, что и эти версии, и то, что вокруг личности императора происходило позже, при Ельцине, было политически мотивировано. Исходя из революционной логики, у большевиков не было резона убивать царя тайно. Если они делали это в наказание Николая за преступления, в которых его обвиняли, то должен был быть судебный процесс и народу должны были не только предъявить приговор, но и тело казненного царя. Ни того, ни другого не было. Если же они убивали Николая и его сына Алексея с целью устранить претендентов на престол и предотвратить возможность контрреволюции, то, во-первых, и Николай, и Алексей от престола в 1917-м уже отреклись, а во-вторых, казнь должна была быть опять же максимально публичной, чтобы все видели, что они мертвы и в случае их последующего появления знали, что это самозванцы. Но и этого не было.

Исключала расстрел большевиками всех и в целом обстановка в стране и вокруг нее. В марте 1918 года был заключен Брест-Литовский мирный договор с Германией, которым Ленин развязывал Реввоенсовету руки для борьбы с внутренними врагами. Положение же на этом фронте стремительно ухудшалось. Юг и север России были заняты антибольшевистскими силами. С востока надвигались армия Колчака и белочехи, так что мир с Германией нужно было сохранить любой ценой. Между тем императрица Александра Федоровна была, как известно, немкой. Ее сестра Ирена вышла замуж за брата немецкого кайзера Вильгельма II. Сам Вильгельм был крестным отцом одной из дочерей Николая, и без какой-либо нужды убить в этих условиях его близких родных значило нанести ему кровное оскорбление, сорвав тем самым Брест-Литовский мирный договор. И большевики обещали сохранить Романовым жизнь, что и следовало из заявлений Зиновьева, Чичерина и Литвинова, делавшихся, как правило, в иностранной прессе – для руководства европейских держав.

Признание Анастасии и отказ от нее Романовых
Но в России об этих заявлениях мало кто знал. Здесь в ходу была версия Уральского Совета о расстреле и царя, и его семьи. Совет должен был на этом настаивать по нескольким причинам. В «карательной акции» были задействованы евреи Яков Свердлов и Яков Юровский, и, если был убит даже только Николай, Совету надлежало свидетельствовать, что убиты все. Иначе получалось бы, что евреи убили русского царя, но оставили в живых немку-императрицу и ее детей. Держаться версии о расстреле всех, как пишет в своей книге Марк Ферро, большевиков вынуждало еще и стремление левых эсеров покончить с Романовыми. Объявив, что они «уже расстреляны», Совет деморализовывал эсеров и получал шанс спасти императорскую семью. Что, возможно, и делал, пока на правительственном уровне велись переговоры о переправке Романовых в Европу. То есть инсценировал убийство и обеспечивал вокруг него соответствующий информационный фон.

Николай Соколов выполнил большую и скрупулезную работу, собрав улики и расследовав преступление. И он был, наверное, честным, но полного доверия его труд не вызывает, поскольку Соколов был политически пристрастен. Уроженец Пензенской губернии, он был ярым монархистом и не принял власть большевиков, считая их исчадием ада. Когда за Уралом начало набирать силу белое движение, он ушел туда пешком, чтобы присоединиться к борьбе с «узурпаторами русской земли». Добравшись до Омска, попал к адмиралу Колчаку, в котором увидел соратника и с энтузиазмом взялся за раскрытие убийства Романовых, заведомо убежденный в том, кто виноват. Но у адмирала мог быть в этом деле и свой интерес. Он был уже Верховным правителем России, надеялся, скорее всего, дойти в этом качестве до Москвы и Санкт-Петербурга и в этом же качестве остаться. Романовы оказывались конкурентами, и выжившие члены императорской семьи были ему не нужны. Кроме того, обвинение большевиков в злодеянии дискредитировало их на международной арене, что Колчаку было тоже на руку. Эту версию и доказывал Николай Соколов, отметая все, что в нее не укладывалось. И он был, похоже, антисемитом, когда главным убийцей представил Юровского, бывшего всего лишь заместителем Ермакова.

В досье Соколова не вошла огромная масса документов, которые ему были известны и которые до сих пор лежат в архивах, говорит Ферро. Это и сведения об отправке царской семьи в Пермь, об изменении их внешности и сожжении одежды, о пребывании в Перми, где их узнали очевидцы, о маршруте движения через Москву в Киев, бывший под властью гетмана Скоропадского, опекаемого Германией, а из Киева – в Европу, о хлопотах Павла Милюкова (осенью 1918 года), бывшего министра Временного правительства, планировавшего выдать одну из дочерей Николая, Татьяну или Ольгу, за великого князя Дмитрия Павловича, чтобы учредить конституционную монархию Романовых уже в Украине, о выходе замуж женщины, называвшей себя Марией Николаевной Романовой, дочерью царя, за князя Долгорукого, о появлении в Европе сбежавшей от большевиков Анастасии, которую поначалу признали другие Романовы, в том числе тетки Ксения Александровна и Ольга Александровна, но потом от нее отказались, о том, что выжил и сам Николай. Но почему они в таком случае о себе не объявили? Возможно, из страха перед расправой. Николай, кроме того, был богатейшим человеком Европы, и вряд ли кто-то еще знал шифры его банковских счетов на Западе, а таких людей не убивают, говорит Александр Невзоров, с ними договариваются. Условием договора мог быть переход части состояния Николая к большевикам и его исчезновение из публичной жизни. Могло статься, что обе стороны условие выполнили.

«Царь Борис»
То, что вокруг имени Николая II и его семьи началось в конце 80-х и продолжается до сих пор, иначе как фантасмагорией не назовешь. В 1989 году некто Гелий Рябов публикует сообщение, что под Свердловском нашел останки царской семьи. Потом он же в журнале «Родина» обнародует до того якобы нигде не публиковавшиеся показания Юровского о расправе над Романовыми, из которых следует, что это дело рук Свердлова и его, Юровского. Имя Ленина в материале не упоминается, что отмечает и Марк Ферро. Но Ферро деликатно умалчивает, что журнал «Родина» всегда был с явным антисемитским душком, как антисемитами были и все монархисты, и что «показания Юровского» могли быть фальшивкой. Борис же Ельцин тогда был уже оскорблен Михаилом Горбачевым, изгнавшим его в 1987 году из Политбюро, и вынашивал планы мести и Горбачеву, и коммунистам. То есть статьи Рябова упали на благоприятную почву. Став главой России, Ельцин благословляет извлечение «царских останков», спешно проводится их экспертиза и организуются похороны царя и близких в Петропавловском соборе Петербурга. Этим актом Ельцин как бы восстанавливал прерванную советским периодом связь времен и принимал Россию из рук самого императора Николая.

Чуть позже к спектаклю присоединяется церковь, которая совершает невообразимое: канонизирует царскую семью в отсутствие не только останков (те, что похоронил Ельцин, она таковыми не признает), но и в отсутствие сколь-нибудь достоверных данных о факте убийства Романовых. Церковь тем самым, наверное, тоже мстила коммунистам, которым 70 лет прислуживала. Как бы то ни было, но Ельцин после этого становится не просто упокоителем царей, но и упокоителем святых. И он сам хотел быть монархом и не противился, когда его в полушутку называли «царь Борис». Его месть коммунистам, совершенная через «обнаружение» царя, короновала, как он, видимо, считал, в конечном итоге и его. Ну, а сегодня этот костер поддерживается нынешними властями, нео-монархистами и разного рода царепоклонниками. Уже в своих собственных целях. Николай же, по одной из версий, мирно закончил свои дни в Аргентине, наслаждаясь солнцем и плеском морских волн. Как и мечтал.

Сергей Поленов