Секрет успеха Нины Шацкой – терпение и труд. И голос, конечно.

Мало кто сегодня в России исполняет романсы так проникновенно, как это делает Нина Шацкая. Наконец это смогла оценить и широкая публика: певица участвует в телевизионном проекте «Голос» в команде Димы Билана и прошла стадию нокаутов. На вопрос, зачем состоявшейся певице участвовать в телешоу, она отвечает: хочу быть услышанной при жизни, хочу, чтобы люди услышали в моем исполнении музыку, которой я посвятила жизнь. В ноябре Нина Шацкая и Ольга Кабо, обе – заслуженные артистки России, сыграли в сопровождении Ульяновского симфонического оркестра спектакль «Я искала тебя…» по стихам Марины Цветаевой и воспоминаниям ее дочери Ариадны Эфрон. Это интервью было записано в Ульяновске накануне того выступления.

– Почему Александр Градский после «слепого» прослушивания на «Голосе» столь фамильярно назвал вас «Нинкой»?

– Потому что я его знаю 25 лет, я моложе его намного, и поэтому я для него – девочка, которую он все эти годы так звал. Меня и Станислав Говорухин зовет Нинкой, независимо от того, где мы с ним можем столкнуться, и от статуса окружающих нас при этом людей. Да, на посторонних это производит впечатление.

– Как получилось, что ваша дискография из восьми альбомов начинается только с 2000 года, хотя вуз вы окончили в конце 80-х?

– Когда я приехала в Москву, перебивалась работой в варьете, ну какие тогда диски? Чтобы тогда записать одну песню, надо было иметь огромные деньги, что могли себе позволить только жены-дети-любовницы богатых людей. У начинающего человека в музыке не было шанса, даже многие любимые публикой «звезды» сгинули в то время. После окончания вуза многие мои ровесницы вынуждены были поменять специальность, чтобы выживать, стали экономистами, юристами, отложили свои мечты на антресоли – за редким исключением.

Я не певица по образованию, хотя у меня творческая – управленческая – специальность (я окончила Санкт-Петербургский Гуманитарный университет). Перебравшись в Москву, я не училась в Гнесинке, как пишут в интернете, я училась частным образом у профессора академии имени Гнесиных Натальи Андриановой и считаю, что для вокалиста главное – найти своего Учителя, и я его нашла в лице Натальи Зиновьевны.

Мой папа был моим первым учителем, другом, наставником, но заниматься вместе вокалом нам не удавалось – мы периодически попадали в «противофазу». Что называется, нашла коса на камень. Однажды он услышал певца Мурата Насырова и сказал: надо искать его педагога. И нашел, этим педагогом оказалась Наталья Зиновьевна. Я и до сих пор к ней хожу, когда возникают вопросы.

Итак, я работала в варьете, с тоской размышляла о будущем, пока однажды не поехала в Ярославль к маме на юбилей и не встретила на празднике дирижера Ярославского симфонического оркестра Мурада Аннамамедова, который предложил сделать совместную программу. Помню, как, оказавшись впервые рядом с дирижером, посреди скрипок и виолончелей, испытала невероятное ощущение, когда чувствуешь, как вибрирует от смычков воздух и тебя будто отрывает от земли.

Я начала все свои заработанные деньги вкладывать в аранжировки. У меня были очень хорошие аранжировщики, собралась огромная библиотека аранжировок, несколько программ с оркестром – русские романсы, джаз, три спектакля. Это открыло для меня совершенно другие возможности, я стала выступать на лучших сценах Москвы: в зале имени Чайковского, международном Доме музыки, хотя мои коллеги и друзья посмеивались, говорили, что это – утопия, что скоро публика, которой интересен такой репертуар, вымрет как динозавры. К счастью, времена изменились, и я оказалась к ним подготовленной: меня приглашают с сольными концертами филармонии, я часто гастролирую по российским городам, где есть симфонические оркестры. А сейчас даже папки с нотами возить не надо: отсылаешь по электронной почте, и все. Дальше надеешься на порядочность библиотекарей, потому что аранжировки не только дороги, но это еще и интеллектуальная собственность: не хочется, чтобы аккомпанемент романсов звучал у всех вокалистов одинаково.

– Человек может идти к своему призванию окольным путём, но в вашем случае сразу было известно, что ваше дело – петь, почему же тогда в начале пути вы получили управленческую специальность?

– Я тогда не была готова к музыкальному вузу, медленно до всего доходила. Мой отец был одарен от природы, мне же всё надо было «высиживать». Но и высиживать надо под взглядом хорошего педагога-музыканта. Отец отдал меня в музыкальную школу, но там все были уверены, что он будет мной заниматься, а он был уверен, что процесс идет и без его участия. Когда я закончила школу, он поостерёгся меня отдавать в музыку, не видел во мне абсолютной одарённости. Он понимал, что это тяжёлая работа для женщины, зависимая, он об этом мне говорил. И они с мамой решили, что мне надо получить такую профессию, которая мне легко давалась – вся эта креативная культура… Я легко училась, и на последнем курсе поступила в студию мюзик-холла в Питере, откуда меня, тем не менее, через год отчислили за профнепригодность.

Я очень долго была хорошим сырым материалом, но во мне не видели готового артиста. Если бы в начале пути меня разглядел серьёзный продюсер, все было бы иначе, и карьера сложилась бы быстрее, хотя не факт, что я смогла бы надолго задержаться в шоу-бизнесе. Но, к счастью мне хватило терпения дождаться своего часа.

Но одного терпения мало. В то время, когда я начинала, было много прекрасных певиц, но не все смогли пожертвовать женским предназначением ради профессии. А я, встречаясь с мужчиной, всегда говорила, что не брошу работу, не оставлю музыку, поэтому у меня сложилось так, как сложилось. Мой педагог говорит, что я замужем за профессией. И дело не в том, что не нашлось того, кто был готов позволить мне заниматься музыкой. Просто я не могу отказаться от гастролей, если они запланированы, для меня аншлаг в провинциальной филармонии огромная радость и счастье.

– В 2005 году вы дали три концерта из серии «Осенний триптих», которые прошли с аншлагами. Это был первый крупный успех. Значит ли, что вы пробили стену былого непонимания упорством и талантом или к тому времени создалась новая человеческая среда?

– Много лет назад судьба свела меня с Анатолием Днепровым (певец, музыкант, композитор и поэт-песенник. – С.Г.), у него была непростая жизнь. Он уехал из СССР в Америку известным эстрадным музыкантом, потом были непростые годы эмиграции, потом – возвращение и огромная любовь публики (особо популярны были его песни «Радовать» и «Россия»). Тогда мы и познакомились. Я очень любила и люблю его лирические песни, так вот однажды я его спросила: «Толя, что самое важное в профессии?». Он сказал: «Главное – научиться ждать и терпеть. Терпи и жди. Работай».

Сегодня просто пришло моё время. Но научиться этому – самое трудное.

Я обожаю свои детство и юность, мне в них было уютно. Позже у меня были периоды, которые моя память вычеркнула, иногда я с содроганием думаю: неужели это было в моей жизни? Самые тяжёлые периоды были, когда меня отчислили из студии мюзик-холла и когда я позже перебралась в Москву… В Москве у меня было где жить, была работа в варьете, но я страдала от невостребованности: мне мало было варьете, хотелось большой творческой работы. К тому же я видела, как гастролируют мои коллеги. Это было мучительно – вот это внутреннее самоедство, когда не понимаешь, что же происходит, почему не получается…

Накануне моего участия в «Голосе» я написала в фейсбуке «манифест» по поводу того, почему я туда пошла. В прошлом сезоне проекта Дима Билан дал одному из дуэтов песню Златы Раздолиной на стихи Ахматовой из моего репертуара, которую я двадцать лет пела и пыталась донести до аудитории, но мне говорили, что это «некоммерческая» музыка, никому не нужная. И тут я увидела восторженные отзывы в соцсетях и поняла, что аудитория готова. Я поняла, что хочу, чтобы песни, которым я посвятила жизнь, были услышаны в моём исполнении.

– Так что изменилось – родилась новая публика?

– Выросли люди, которые научились чувствовать и думать. Человек взрослеет и хочет чего-то более глубокого, содержательного. Всю жизнь мне говорили: «А можно что-нибудь повеселее?». Когда на слепых прослушиваниях «Голоса» попросили: «Нина, спойте романс!» – я не поверила своим ушам. Потому что всегда слышала фразу: «Только не романс». Так получилось, что людей, которые сегодня поют музыку не для веселья, а для работы души, очень мало, поэтому у меня и конкурентов не много.

– В одном интервью вы сказали: «Для женщины “умная” – это не комплимент». Почему?

– Потому что с умной женщиной тяжело. Лучше быть дурочкой.

– Для кого лучше?

– Для женщины. Дурочкой быть легко, я предпочла бы быть дурочкой (но не дурой, конечно, это разные вещи). Я была бы другой – более успешной, беспроблемной, не думала бы, где брать деньги на проекты, они бы просто сыпались золотым дождем.

Серей ГОГИН