Сообщение о тройном убийстве в Глотовке поступило в Инзенский районный отдел НКВД около трех часов дня 19 марта 1945 г. Начальник отдела капитан госбезопасности Перовский вызвал своего заместителя по милиции старшего лейтенанта госбезопасности А.С. Миридонова и приказал ему собрать и лично возглавить оперативно-следственную группу, которой надлежало немедленно выехать к месту преступления.

Андрею Степановичу Миридонову был 31 год. Уроженец Карсунского района Ульяновской области, окончил 8 классов. В органах – с 1938 г. Член ВКП(б) с 1942 г. Женат, трое детей. Выезжая в Глотовку, старший лейтенант вряд ли предполагал, что это дело станет для него последним.

На сборы ушло почти два часа. Взяв с собой старшего оперуполномоченного Инзенского РОМ младшего лейтенанта милиции Н.С. Волкова и народного следователя прокуратуры М.В. Беляева, группа отправилась в рабочий поселок на милицейских санях.

Оперативная сводка Совинформбюро за 19 марта

«В течение 19 марта юго-западнее КЕНИГСБЕРГА наши войска вели успешные бои по уничтожению Восточно-Прусской группы немцев и, продвигаясь к побережью залива ФРИШ-ГАФ, заняли более 30 населенных пунктов, в том числе ШЕЛЕН, ВИНДКАЙМ, ПОТТЛИТТЕН, НИРШАЙТЕН, ШРАЙНЕН, КВИЛИТТЕН, НОЙВАЛЬД, ФРАЙХУФЕН, ГАЛЛИНГЕН, ГРЮНВАЛЬДЕ, ВАЛЬТЕРСДОРФ, БИРКЕНАУ, НОЙ БАНАУ, ПАГЕНДОРФ, ШИЛЛГЕНЕН, КЛАЙН

В районе БРЕСЛАУ наши войска продолжали бои по уничтожению окруженной в городе группировки противника.

На других участках фронта – бои местного значения и поиски разведчиков.

За 18 марта на всех фронтах подбито и уничтожено 126 немецких танков и самоходных орудий. В воздушных боях и огнем зенитной артиллерии сбито 117 самолетов противника».

Но все это происходило где-то далеко, за тысячи километров. А здесь, между Инзой и Глотовкой стояла глубокая тишина, нарушаемая лишь скрипом полозьев да цокотом лошадиных копыт по подмерзшей дороге.

Закончилась вторая декада марта. Днем во всю светило солнышко, но к вечеру подмораживало, а в лесу и вовсе снег лежал почти нетронутым. Завернувшись в тулупы, члены группы полулежали в санях, приноровившись к дальней дороге.

В Глотовку приехали около четырех утра. Скоротав время до рассвета в поселковом совете, около семи отправились в поселок Лесокомбината. К прибывшим из райцентра оперативникам присоединились оперуполномоченный линейного поста милиции станции Глотовка Заседателев и представительница местной власти – заместитель председателя поссовета Мария Петровна Пятова.

Небольшое строение под номером 1 представляло собой одноэтажный деревянный барак на четыре квартиры. Бегло осмотрев коридор и не заметив ничего подозрительного, группа остановилась перед опечатанной дверью: Заседателев уже побывал здесь накануне. Обнаружив тела, он ничего трогать не стал, а вызвал помощь из района. Две сургучные нашлепки на косяках и протянутая между ними нитка отделяли милиционеров от жуткого зрелища.

В небольшой комнате стоял тяжелый дух запекшейся крови. Три детских трупа лежали вповалку у стены на пропитавшемся кровью матрасе. Самому старшему из убитых – Пете Артамонову – было всего десять лет. Его сестренкам – Вале и Нине – соответственно семь лет и два годика. Головы детей были изрублены и размозжены топором, который валялся здесь же. Пальцы на левой руке Вали были отрублены; видимо, она инстинктивно прикрывала ладошкой голову.

Из акта медицинского освидетельствования тел:

«…Труп мальчика – Артамонова Петра Степановича 10 лет одет в темно-синие брюки и такого же цвета рубашку. Лицо и кисти рук покрыты сгустками засохшей крови… На месте лежания трупа лужа засохшей крови и безформленные (так в тексте. – Авт.) куски мозга… На лице и волосистой части головы четырнадцать рубленых ран… Вся правая половина черепа размозжена…

Второй труп девочки 7 лет Артамоновой Валентины Степановны, одетой в бумажную цветную блузку, темно-синюю юбочку… Лицо, волосистая часть головы, передняя часть груди, кисти и предплечья рук покрыты сгустками высохшей крови. На лице и волосистой части головы шестнадцать рубленых ран…

Третий труп девочки 2 лет – Артамоновой Нины Степановны. Труп одет в темно-синее платьице. Лицо, волосистая часть головы, грудь и предплечья рук покрыты засохшими сгустками крови. На лице четыре рубленых раны, на волосистой части головы пять рубленых ран…».

Увиденное потрясло Андрея Степановича Миридонова. Может быть, еще и потому, что у него самого тоже было трое детей.

Из показаний Миридонова: «Зверское убийство сильно подействовало на мои нервы и сердце, так что я ходил и работал, но все у меня получалось в туманном представлении, и 22 марта 1945 г., когда я проснулся утром, то ходить сам почти не мог, так как у меня на почве нервного расстройства сильно опухли ноги и я мог дойти только до пос. совета Глотовки».

Но вернемся на место происшествия. Тщательно осмотрев залитую кровью комнату, члены группы обнаружили крышку, прикрывавшую лаз в подпол.

Здесь, на земляном полу нашли узел, завязанный в белый головной платок. На светлой материи проступали бурые пятна запекшейся крови. В узле оказался нехитрый домашний скарб: алюминиевые блюда и котелок, три железные ложки, две катушки ниток и три коробка спичек. В дальнем углу подпола наткнулись на неглубокую яму. А в ней – детские подшитые валенки и детский же пиджак в аккуратных заплатках. Но самое главное, над головой оказалась еще одна дощатая крышка – в квартиру, соседнюю с той, где случилось убийство. То есть подпол был общим на два жилища.

Выбравшись наверх, сыщики оказались в комнате, где жила сорокалетняя Евдокия Кунеевская и ее дети: Анна восемнадцати лет и одиннадцатилетний Петр.

Даже при первом поверхностном осмотре сразу же были обнаружены пятна крови на полу. Оказавшаяся дома Анна ничего вразумительного сказать не могла. Ее отправили под арест в пожарное депо лесокомбината и продолжили осмотр, который укрепил подозрения в причастности Кунеевских к убийству. На кровати под одеялом нашли полкило топленого коровьего масла, под кроватью в ящике – штаны сына Кунеевской, выпачканные кровью, а под сундуком – его же окровавленную рубашку. На веревке, протянутой вдоль комнаты, сохла женская одежда с явными следами замытой крови.

В тот же день задержали и Евдокию. Ее в поселке знали не с лучшей стороны. Женщина любила выпить, ходили слухи, что она торгует краденным, на то и живет.

Когда Кунеевской предъявили улики, она разрыдалась и… стала валить все на малолетнего сына, дескать, это он, злыдень, с соседями расправился. Той же версии придерживалась и Анна. Однако, тщательно измерив высоту подполья, сыщики доказали: без посторонней помощи ни спуститься туда, ни вылезти наверх одиннадцатилетний мальчишка просто не мог.

Пришлось старшим менять показания и валить вину друг на друга. Постепенно картина зверского убийства стала проясняться.

К сожалению, в материалах дела нет сведений ни о родителях погибших детей, ни о том, почему они жили одни. Видно лишь, что главным «мужиком» в этой необычной семье был десятилетний Петр Артамонов.

В воскресенье, 18 марта он вернулся в Глотовку из райцентра и, зайдя к соседке, тете Дусе, похвастался, как удачно расторговался на толкучке в Инзе, продав кое-что из домашних вещей аж на 4 000 руб. И даже показал деньги, вынув их из кармана поношенных брюк.

Мысль завладеть «богатством» соседа родилась тут же. Идею поддержала и дочка. А чтобы пацан не заявил на соседей в милицию, детей решили убить.

Дождавшись, пока все в бараке уснут, в 4 часа утра Кунеевские разбудили сына, оделись и, засветив керосиновую лампу, спустились в подпол.

Первой в комнату Артамоновых залезла Анна, потом, с помощью матери и сестры – малолетний Петр и, наконец, сама Евдокия. Дети мирно спали на расстеленном на полу матрасе.

Евдокия поставили лампу на стол, взяла топор, валявшийся в углу, подошла к спящим и с силой ударила Петра Артамонова обухом по голове. Потом передала орудие убийства дочери, и та принялась рубить мальчишку, нанеся ему 17 ударов лезвием. От шума проснулась спавшая рядом семилетняя Валя. Она вскочила с постели и попыталась убежать, но Анна с окровавленным топором в руках догнала ее и принялась рубить. Девочка закрыла голову руками, и острие отсекло ей пальцы. Она кричала, просила не убивать, однако рыдания лишь раззадоривали убийцу. Получив полтора десятка рубленых ран, девочка наконец затихла. Евдокия подняла тело с пола и швырнула на постель, где лежал мертвый брат. Двухлетнюю Нину мать и дочь зарубили по очереди, превратив голову и лицо ребенка в кровавое месиво.

Из кармана окровавленных брюк только что убитого мальчишки Анна достала деньги – те самые 4 000 рублей – и передала их матери. Вдвоем женщины принялись паковать добычу – полмешка картошки, полкило топленого масла, тарелки, котелок, ложки, спички, нитки…

Весть о зверском убийстве троих детей и пойманных убийцах облетела Глотовку. Утром 22 марта у поселкового совета собралась толпа человек в пятьсот, и, когда из помещения вывели Евдокию Кунеевскую, сельчане стали требовать отдать преступницу им. Миридонову с трудом удалось не допустить самосуда. Усадив подозреваемую в сани, он повез ее в райцентр.

Сперва ехали молча. Потом Кунеевская вдруг принялась оправдываться: мол, это не я убила, это все Нюрка непутевая… Миридонов слушал, слушал и вдруг приказал: «Слазь и пошла вон!». Евдокия, спрыгнув на снег, почти побежала по дороге назад, в сторону Глотовки. А лейтенант достал из кобуры револьвер и навскидку, не целясь, выстрелил ей вслед. Женщина рухнула, как подкошенная: пуля, попав в затылок, сразила ее наповал.

«Чего встал? Поехали», – приказал милиционер удивленному вознице, и сани покатили дальше. Миридонов ни разу не оглянулся.

Вернувшись в райотдел, заместитель начальника Инзенского РО НКВД по милиции написал подробный рапорт о случившемся.

До Победы оставалось 48 дней.

Оперативная сводка Совинформбюро за 22 марта

В течение 22 марта юго-западнее КЕНИГСБЕРГА войска 3-го БЕЛОРУССКОГО фронта вели бои по уничтожению группировки противника, прижатой к побережью залива ФРИШ-ГАФ в районе ХАЙЛИГЕНБАЙЛЬ, и заняли населенные пункты МЮКЮНЕН, ГАБДИТТЕН, ШИРТЕН, ГЕНРИХСХОФ, ГЕЛЕНЕНХОФ. За 21 марта в этом районе войска фронта взяли в плен более 800 немецких солдат и офицеров.

Акт

1945 г. 29 марта

Комиссия в составе главного врача Инзенской райбольницы Прудниковой А.С., врачей Сабитовой Г.Л., Лукьяновой М.Г. и начальника в.ч. № 3282 майора медицинской службы Чинкова П.И. произвела освидетельствование Миридонова А.С.

Анамнез: Резко повышенная нервная возбудимость, разлитой красный дермографизм, повышенные сухожильные рефлексы, психика возбуждена.

Диагноз: Вегетативный невроз, ярко выраженная реактивная неврастения.

Заключение: Вполне допустимо по состоянию здоровья гр-на Миридонова, в состоянии аффекта мог совершить инкриминируемые ему деяния».

Совершенно секретно

Начальнику 1 спецотдела УНКВД по Ульяновской обл.

майору – тов. ЕВСТАФЬЕВУ

Направляется для хранения следственное дело за №537 по обвинению Миридонова Андрея Степановича по ст. 133 УК РФ.

Заключением Особой Инспекции ОК НКВД СССР от 5-го июня с.г., утвержденным Зам. Наркома тов. ОБРУЧНИКОВЫМ, вопрос о Миридонове, в связи с его болезнью, рассмотрен в административном порядке.

НАЧАЛЬНИК ОСОБОЙ ИНСПЕКЦИИ ОК УНКВД У/ОБЛ.

СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ (ДЕРНОВ)

«____» сентября 1945 г.

Судя по этому документу, судить старшего лейтенанта не стали, а тихо уволили из органов.

Дальнейшая судьба А.С. Миридонова неизвестна.

Владимир МИРОНОВ

По материалам архива УВД Ульяновской области.