21 августа 2018 года после тяжёлой продолжительной болезни скончался русский поэт-самородок, член Союза русских писателей (Ульяновск), Лауреат литературной премии имени Н. Благова (2017), ветеран ульяновского хоккея с шайбой Леонид Николаевич Сурков (1937-2018).

Родился 16 марта 1937 г. в совхозе имени Кирова Кваркенского района Оренбургской области, куда были направлены его родители в командировку по партийной линии. Через два месяца семья вернулась в Ульяновск. В 1954 г. окончил ульяновскую 1-ю мужскую гимназию и поступил в Ульяновский сельскохозяйственный институт. Во время учёбы в УСХИ начал профессионально заниматься хоккеем с шайбой. Играл в автозаводской команде «Торпедо», созданной в 1958 г. В это время получил ещё один диплом, окончив Смоленский институт физической культуры. Неоднократный участник международных встреч с командами Германии, Чехословакии, Финляндии. Спортивную карьеру закончил во второй половине 1960-х гг.

Стихи пишет с юности, публиковался в газетах «Ульяновский комсомолец» и «Ульяновская правда», в журнале «Литературный Ульяновск».

Поэт Леонид Сурков автор семи сборников стихов, получивших благожелательные отзывы читателей и литературных критиков.

В 2012 г. Л. Н. Суркову был вручён Диплом лауреата 10-ой ежегодной областной выставки-конкурса «Симбирская книга–2012» за книгу «Стихи. Поэтический дневник. 1954–2012», победившую в номинации «Лучшая художественная книга: поэзия».

Библиография:

Сурков Л. Н. Волосы неверья : провинциальные стихи. – Ульяновск : [б. и.], 2003. – 210 с.

Сурков Л. Н. Круги своя : провинциальные стихи. – Ульяновск : Вектор-С, 2006. – 364 с.

Сурков Л. Н. Белая сирень : стихи. – Ульяновск : Вектор-С, 2008. – 70 с.

Сурков Л. Н. Воспоминание / предисл. авт. – Ульяновск : Библиотечка «Литературного Ульяновска», 2009. – 48 с. – (Избранная лирика) (Библиотечка «Литературного Ульяновска»).

Сурков Л. Н. Осенний свет : стихи. – Ульяновск : Многопроф. деловой центр, 2010. – 52 с.

Сурков Л. Н. Старый дом : стихи. – Ульяновск : Вектор-С, 2011. – 50 с.

Сурков Л. Н. Стихи. Поэтический дневник. 1954–2012. – Ульяновск : Вектор-С, 2012. – 528 с.

Сурков Л. Н. Стихи. Поэтический дневник. 1954–2014. – Ульяновск : Вектор-С, 2016. – 612 с.

Публикации в альманахах и сборниках:

Сурков Л. Н. Из цикла «Старая Волга» : стихи // Литературный Ульяновск. – 2007. – N 2(4). – С. 27–32. – Содерж.: Память; В осенней хляби; В кафе над Волгой ни души; Овраг; Путана; Как поэт; В голубой тени акаций.

Сурков Л. Н. На ветрах судьбы : стихи // Литературный Ульяновск. – Ульяновск : [б. и.], 2012. – Вып. 3 (23). – С. 3–12.

Сурков Л. Н. Голуби над крышей : стихи // Симбирскъ. – Ульяновск : Печатный двор, 2015. – № 4. – С. 28–32. – Содерж.: Память; Святая ложь; Русь; Старая Волга; Кресты; Лук; Карты; Русское поле; Полынь; Колечко; Стихи о прекрасной даме.

Сурков Л. Н. Память : [стихи] // В те годы грозовые : лит. сборник / ред. [Ж. Б. Миндубаев, Е. Ф. Щербаков] ; вступ. ст. [С. И. Морозова и др.]. – Ульяновск : [Гарт], 2015. – С. 306–310.

Редакция и авторы журнала «Литературный Ульяновск» выражают глубокие соболезнования родным и близким ушедшего из жизни замечательного русского поэта.

Из цикла «Старая Волга»

Память

Вот и снова до боли, до слёз

Побывать захотелось мне очень

Там, где белою ниткой берёз

Леса полог зелёный прострочен,

Там, где ветлы, ломаясь в воде,

Собрались на крутом косогоре,

Где забытым дичком в лебеде

Вырос я, – материнское горе,

Где в зовущую даль на реке

Так мечталось мне, с удочкой сидя,

Где, быть может, на мокром песке

След босых моих ног ещё виден,

Где на заводях волжских рассвет

Красным ветром зари пишет строки

Про нелёгкие судьбы тех лет,

Про сурового детства уроки.

* * *

В осенней хляби мокнет гать.

Уныло хлюпает просёлок.

Привычно вётлам здесь вздыхать

Над тем, что лета путь недолог.

Печальны поздние поля.

Со снегом дождь в подол им плачет.

Оно, конечно, есть земля,

Что, может, и получше нашей.

Не так угрюмы там стога,

Не так зловещ вороний окрик…

За что же сердцу дорога

Вся эта непогодь и мокреть?

За что душа любить смогла

Так виновато их тревожность,

Коль жизнь её здесь волокла

По всех разладов бездорожью?

Ан нет! В сердечной глубине

Я тем, что вижу, счастлив тихо.

И не от этих мест во мне

Сомнений всех неразбериха.

Родная отчина моя!

Как странно, как неизъяснимо,

Как беззащитно полон я

Тоской твоей непостижимой.

Как счастлив взглядом я обнять

Пригоршню крыш твоих и хижин.

Чего же мне ещё ворчать

На то, что я судьбой обижен?

Мне лишь бы видеть Волги даль,

Седые вётлы у дороги…

За благо мне моя печаль,

За радость жить мои тревоги.

* * *

В кафе над Волгой ни души.

За столиком одни мы в зале.

Лишь сердце трепетно стучит

И Морзе азбукой сигналит.

Смущенье гасит его звук.

И всё ж мелодией упрямой

Я слышу в нём тревожный стук

Твоей зовущей телеграммы.

Вечерний ветер расплескал

Между портьер заката ленты.

Я что-то о любви сказал, –

В ответ ресниц аплодисменты.

Всё ближе, жарче, всё острей

Пылали отраженьем зыбким

В зеркал серебряном костре

Желанья, взгляды и улыбки.

И вот, когда сильней вина

Нас опьянила чувств истома,

Мы вышли. Нас не ждали дома,

Ревнуя, муж или жена.

Овраг

В овраге, где сивушный беспредел

И тяжкий дух в бурьяне застоялся,

Я, как министр иностранных дел,

Знакомому поэту улыбался.

Вокруг бутылок плотное каре,

Блестя штыками горлышек, стояло,

И нас от всех реальностей амбре

И свалок бытия оберегало.

Конечно же, мой друг читал стихи

О красоте былых страстей, мгновений.

И, посинев от скуки и тоски,

Я огурцу в руке сказал: «Ты – гений».

И друг в ответ, включая дурака,

Когда я рифмовал о скуке жизни,

Этично тем был удивлён слегка,

Что я в России лишь в оврагах признан.

Потом воскликнул он: «Один из ста,

Что в мире кроме нас ещё остались…»

Но в это время свистнул мент в кустах,

И мы позорно с ним ретировались.

Путана

В тополиную тихую осень,

Заикаясь слегка, говорила,

Что её, разлюбив, кто-то бросил,

Что кого-то сама разлюбила.

Объясняла, как чувств постоянство

Саму суть их прекрасную губит,

Посмеялась, что, мол, из-за пьянства

Меня тоже едва ли полюбит.

А потом, видно, в шутку, в причуду

Вдруг сказала в притворной обиде:

«Жизнь вредна… а любовь – это блюдо,

Что полезно нам в свежем лишь виде».

Улыбался сентябрь жёлто-синий

Над её озорными словами.

Я, конечно, игру эту принял

С прошлой жизни своей козырями.

Что ж! Давай в наши души сыграем,

Что давно излюбили с тобою.

В поддавки я тебе проиграю

Ту любовь, что недорого стоит.

Хоть в игре этой ты мне не ровня, –

Будем оба мы в ней дураками,

Потому что я девушку вспомню

С голубыми, как юность, глазами.

* * *

Как поэт, голубятник, игрок,

Каюсь я, что в былых ипостасях

Наломал много клюшек и строк,

Голубей прогонял, лет растратил.

И теперь, глядя прошлому вслед,

Понимаю ясней и острее,

Что не очень удачный билет

Мне достался в его лотерее.

Жизнь судила меня наказать

За дурные дела и привычки

Болью видеть и грустью понять

Волгу, клён ли над нею, как личность.

Жизнь мне слышать дала, как набат,

Над ковыльными далями луга,

Как птенцы беззащитно пищат

Под безжалостным лемехом плуга.

Мне забыть бы обиду воды,

Боль лесов в шрамах вырубок, просек…

Золотою слезою беды

Обо всех нас рыдает там осень.

* * *

В голубой тени акаций

На пустой скамейке белой,

Как в тумане медитаций,

Позабыться захотелось.

Но всё то, чем жил я раньше,

Встало вдруг, как на экране…

Ах, душа, – как одуванчик

На ветрах воспоминаний.

Примирилась она с ролью

Драм смешных, где по сюжету

Даже радость стала болью

В горькой памяти поэта.

С этой радостью я снова

Вспоминаю дни и сроки,

Где над скрипкой родниковой

Мне звенел смычок осоки.

Вспоминаю близких лица,

Тех, которых нет на свете.

Средь могил их вьюг страницы

Перелистывает ветер.

Скоро сам почию в бозе,

Но и там за гробом где – то

В деле Божьем, в пьянстве, в прозе

Всё равно нужны поэты.

Мир твоему праху, дорогой Леонид Николаевич! Ты исполнил свой долг русского поэта – жить в своём народе, писать о его радостях и болях, не угождать чванливым властным невеждам и всегда в своих стихах говорить одну правду. И этим ты обрёл свое вечное место в истории поэзии нашего края. Мир твоему праху!

 

Николай Полотнянко