Лев Александрович Бурдин (1934-1992) – ульяновский журналист, поэт, прозаик, переводчик. Врач, морской офицер, после службы в ВМФ он преподавал в медицинском училище и серьезно занялся литературой. Много сил отдавал поиску молодых талантов и работе с творческой молодежью. В 1980-х годах было широко известно литературное объединение «Парус», которое возглавлял Л.А.Бурдин. Он стал основателем и главным редактором литературно-художественного альманаха «Симбирскъ», первый номер которого вышел в сентябре 1990 года. Целью журнала стало продолжение традиций, заложенных известными писателями-симбирянами. После долгого перерыва выпуск альманаха возобновился в 2013 году.
Льву Александровичу была близка тема истории своего города. Например, в том же 1990 году был опубликован его очерк, посвященный визиту в Симбирск Николая I 22-23 августа (3-4 сентября по н.с.) 1836 года. В ходе посещения императором был дан ряд указаний, направленных на развитие города. Результаты тех преобразований, хоть и не полностью реализованных, в значительной степени определяют и нынешний облик Ульяновска. Приведем ссылку на материал по этой теме, бывший год назад: https://vk.com/brandergofer?w=wall-107791040_740/all Продолжается пока полоса дополнения прежних публикаций; а почему бы и нет, если можно дополнить?
Но как много значит хороший литературный слог в сочетании со знанием темы! Тот визит многократно описан и его свидетелями, и современными авторами. Вроде бы, Лев Александрович не добавил ничего принципиально нового. Легко можно, читая текст, набросать список источников, которые использованы (а подчас почти дословно процитированы) автором. Можно, при желании, найти отдельные неточности и пробелы. Но ведь главное, что при чтении этих строк знакомые события и их участники словно встают перед глазами, и во многом начинаешь видеть их по-новому. Впрочем, судите сами.
***
Лев Бурдин
ВЫСОЧАЙШАЯ РЕВИЗИЯ
…Царский конный поезд двигался на юго-восток от Нижнего Новгорода. Вокруг императорского экипажа неотлучно скакали флигель-адъютанты. Император Николай Павлович был в умиротворенном состоянии: не прошло и месяца, как он отпраздновал свое 40-летие, и пора невинных увлечений юными институтками из Смольного, как считал он сам, прошла. Пришло время больших государственных забот. Поездка Николая Павловича в восточные земли не была случайной: здесь расстилались его обширные личные земли, часть из них – в Симбирской губернии. Страстью императора было приведение в надлежащий вид российских городов. Император считался неплохим военным инженером, прекрасно знал труды многих известных архитекторов.
…Лошади чуть притомились, но впереди показалась широкая и быстрая река, за которой возле деревянного моста ждал императора порожний свежий конный поезд.
– Сура, Ваше величество, Симбирская губерния началась, – произнес флигель-адъютант, почтительно склонившись к открытому окошку экипажа.
– И велика ли губерния? – спросил царь у обер-шенка, сидевшего напротив.
– Пятьсот пятьдесят верст с востока на запад, – немедленно ответил придворный.
Николай Павлович никогда не был в этом крае, но читал «Историю пугачевского бунта» Пушкина, побывавшего три года назад в Симбирской губернии. А отсюда, с Суры, привозили к царскому столу зимними обозами мерную стерлядь, одна к одной. Знамениты были и корабельные сосновые леса.
…Романовы выбирали личных кучеров тщательно, после того, как один нерасторопный форейтор не удержал карету Александра I, брата Николая, и она завалилась в кювет возле Чембара. Александр тогда сломал ногу. Побывав после выздоровления в Симбирске, Александр I увез с собой двухметрового кучера Илью, уроженца села Загудаевка, принадлежавшего помещику, отставному флотскому офицеру Лукину. Илья мог один поднимать задки карет и вытаскивать их из кювета на дорогу. Свист его был покрепче свиста Соловья-разбойника… Не только по российским дорогам и весям возил императора симбирский мужик, но и по заграницам, где приобрел европейскую известность и уважение благодаря своей недюжинной силе, закручивая в тугой узел подковы и ломы на удивление придворных дам. Теперь на месте кучера сидел такой же великан Савелий Борисов, подпоясанный голубым кушаком под самую грудь. Царский поезд покатил в сторону Симбирска…
Московский тракт, по которому катил император, пролегал через Алатырь и Карсунский уезд. И как только исчезли березовые аллеи вдоль дороги, Николай Павлович понял, что начались земли богатейшего симбирского помещика князя Долгорукого. Николай был еще цесаревичем, когда хитрый и расчетливый Долгорукий, тогда симбирский губернатор, выпросил у него согласие на то, чтобы не садить деревья вдоль дорог губернии, а взамен пообещал поставить сосновые столбы на расстоянии 50 сажен один от другого. При этом доказывал, что каждый прогон от станции до станции будет точен. Николай согласился. На радостях Долгорукий дал бал в дворянском собрании, который остряки прозвали «столбовым». Средств было сэкономлено прилично, а симбирских дворян с тех пор стали именовать столбовыми, как пользующихся особым расположением царской фамилии… [Герб Симбирска – увенчанный короной столб – официально утвержден в 1780 г. Екатериной II, а фактически существовал и ранее].
Николай Павлович любил военных и покровительствовал им. Среди симбирских губернаторов были и командиры гусарских и пехотных полков, генералы, а предводителями дворянства – отставные офицеры. В то время, когда император совершал инспекционную поездку, предводителем симбирских дворян был генерал-майор Бестужев, а вице-губернатором – генерал Хомутов, отличившийся в Кавказской кампании.
По пути, до самого предместья Симбирска, царя встречали крестьяне. Они прибыли из самых разных деревень за три дня до этого и ожидали Николая, ночуя в стогах сена. Крестьяне срывали с себя шапки, становились на колени, истово крестились. Ближе к городу их становилось все больше, а версты за четыре к ним присоединились симбирские мещане. На деревянном мосту через Свиягу началась давка. Многие из встречающих полетели в реку. …Двое крестьян бросились прямо под экипаж царя с возгласами: «Дави, да дай себя увидеть, отец родной!».
Ударили колокола. Малиновый звон поплыл над городом. Выстрелила пушка. Конный кортеж пересек Большую Саратовскую улицу и оказался возле собора. И сразу открылся неописуемый синий простор – Волга. Здесь, на венце Симбирской горы, царя встретила процессия местного купечества во главе с купцом третьей гильдии Репьевым. Традиционное подношение. На подносе хлеб-соль. В парадных мундирах при шпагах стояли губернатор Жиркевич, вице-губернатор Хомутов, дворянский предводитель Бестужев, архиепископ Симбирский и Сызранский Анатолий… Хор певчих грянул гимн за здравие императора.
Торжественная встреча закончилась представлением симбирского дворянства. Фамилии были самые в России известные: князья и графы Толстые, Оболенские, Хованские, Долгорукие, Ухтомские, Орловы, Давыдовы, помещики – Аксаковы, Анненковы, Баратаевы, Языковы, Тургеневы, Карамзины… Среди них стоял бодрый, почти столетний старик двухметрового роста в какой-то незнакомой форме.
– Вашего мундира я не знаю, что это за мундир? – спросил Николай.
– Вечные памяти матушки Екатерины капитана Преображенского полка! – ответил старый воин…
Губернатору показалось, что встреча прошла гладко. Однако император, отпустив дворян, неожиданно произнес:
– День длинный, к ужину еще успеем. А сейчас посмотрим город…
– У хозяина губернии, – произнес Николай I, обращаясь даже не к губернатору Жиркевичу, а к Хомутову, – дом должен быть самым представительным в городе, а я что вижу?
Напротив гимназии, от дома губернатора и почти до Спасского женского монастыря, тянулся унылый ряд заурядных деревянных строений симбирских мещан.
– Тряхните-ка вы губернской казной, скупите все эти дома, снесите их, да и разбейте площадь, чтоб глаз радовала, – продолжал Николай Павлович. Тут взгляд его наткнулся на предводителя дворянства генерала Бестужева.
– А где ваше собрание, голубчик? – последовал вопрос царя, на что генерал, вытянувшись во фрунт, ответствовал: «Поодаль – в другую сторону».
Высочайшая ревизия двинулась к Венцу. На ходу Николай дал указание Хомутову, чтобы тот немедленно заложил эспланаду к Троицкому собору.
– И это вы называете Дворянским собранием? – Николай недовольно повернулся в сторону Бестужева. – Тут нужен хороший архитектор… Здание построить в классическом стиле, с портиком и колоннами!
Император долго смотрел на широкую речную долину, на буйную поросль на косогоре. Наконец, произнес:
– Бульвар в английском стиле был бы тут к месту.
На Соборной площади он снова не на шутку рассердился.
– Здесь явные нарушения геометрии и пропорций! Собор стоит не в центре площади, с северной стороны ее надо немного срезать! Рядом с мужской гимназией разбить городской сад до самой Никольской церкви, но сохранить эспланаду от собора до губернаторских покоев.
Окна Дворянского собрания были широко раскрыты: погода стояла теплейшая. С анфилады доносились звуки музыки. Губерния давала торжественный ужин.
…Высочайшая ревизия продолжалась и 23 августа. Теперь царь взялся за купечество. Поинтересовавшись, как идет торговля, Николай I вдруг насторожился. Губернатор начал жаловаться, что здешняя волжская пристань приносит городу мало дохода из-за трудного спуска к реке, хотя на его ремонт тратится до 20 тысяч рублей ежегодно.
– Покажите-ка, – заинтересовался царь, садясь в экипаж. Но в экипаже на пристань он не поехал, а вышел из коляски и стал быстро спускаться по тропинке. Свита едва успевала за ним. Пахло мятой, глухой крапивой и полынью. Спустившись до половины горы, царь сказал:
– Дело тут поправимое. Это вам не Нижний Новгород, где для спуска срывать пришлось почти все, а здесь, сами видите, существуют природные контр-возвышенности, которые надо только разровнять и сделать улицы в три яруса – последний ярус на берегу Волги, в виде набережной до самой пристани. Ярусы же нужно соединить друг с другом спусками в виде восьмерок.
Осмотрев после обеда Александровскую больницу, император устроил смотр гарнизонному батальону и под звон колоколов в шесть вечера отбыл в Пензу в отличном расположении духа…
А вице-губернатору Хомутову Симбирск в свете высочайших указаний отстраивать не пришлось. И все из-за длинного и злого языка своей жены, урожденной Озеровой, которая постоянно подчеркивала свое родство с известным литератором. После же назначения Хомутова губернатором симбирским, она в высшем здешнем свете стала сетовать: куда это меня, бедную, занесло, в какую глухомань, где ни одного заметного и образованного человека. Разразился скандал. Хомутов для примирения решил дать бал на 150 персон с военным оркестром…
Пробило восемь вечера. Вот и первая коляска. Хомутов велел зажечь свечи и пошел встречать гостей. Но коляска свернула за угол на Стрелецкую улицу и уехала. Точно так же вторая, третья, четвертая… Губернатор все понял. Оркестр отпустили, свечи погасили.
Стало ясно, что история дойдет до Петербурга. Хомутов отправил серьезное, как ему казалось, письмо шефу жандармов Бенкендорфу. Бенкендорф, прочитав послание, с ехидцей произнес: «Язык до Киева доведет». Потом добавил: «Но Киев для Хомутова слишком теплое место…». Император читал, когда вошел Бенкендорф и обстоятельно доложил суть конфликта в Симбирске. Николай нахмурился, но, вспомнив заслуги Хомутова на Кавказе, коротко обронил:
– Губернатором… В Вятку!
***
В качестве дополнения – выдержки из статьи Ж.А.Трофимова «О посещении Симбирска Николаем I» (2004):
…Составление проектной документации… Николай I доверил… «корпуса инженеров поручику Варенцову». Когда же тот представил планы и сметы новому губернатору И.П.Хомутову, то последний, имея в виду, что затраты на исполнение царских предначертаний составят несколько миллионов рублей, в январе 1837 г. представил министру внутренних дел соображения о способах пополнения казны…
Николай I был вынужден в конце 1837 г. создать особый комитет в составе главноуправляющего путями сообщения и публичными зданиями графа К.Толя, министров финансов графа Е.Канкрина и внутренних дел графа Д.Блудова для решения вопроса: «Если статистическое положение Симбирска действительно не обещает ему в будущем большего благосостояния в отношении к торговле, то не полезнее было бы сделать губернский город Самару [тогда уездный город Симбирской губернии]?». Независимо от этого царю было угодно, чтобы «Симбирск имел удобнейший съезд к Волге для понижения цен на продукты, в оный доставляемые».
Уже 19 февраля 1838 г. этот «Комитет об улучшении города Симбирска» рассмотрел все «за» и «против» относительно центра Симбирской губернии. «Из статистических сведений открывается:
1) Что в Симбирске число жителей почти вдвое больше против Самары;
2) Что в Симбирске есть уже купцы 1-й и 2-й гильдий, тогда как в Самаре только 3-й гильдии…;
3) Что ремесленников в первом также почти вдвое более (в Симбирске – 149, в Самаре – 88);
4) Что церквей и каменных домов в Симбирске гораздо более, нежели в Самаре;
5) Что в Симбирске уже все общественные, учебные и благотворительные заведения существуют».
Признавая выгодное географическое положение Самары для развития торговли, члены Комитета заявили, что она «едва ли может быть центром губернии Симбирской, ибо находится на самом краю сей губернии…». А вот торговля в Симбирске, имеющем Сборную ярмарку и Гостиный двор, после создания хорошего спуска к пристаням значительно возрастет. И последний, немаловажный довод Комитета в пользу Симбирска: «Весьма давнее население и существование его главным в том крае, когда Казань и Астрахань не принадлежали еще России, исторические воспоминания, относящиеся к сим давним временам и ко времени Разинского бунта, когда жители сего города выдержали продолжительную и сильную осаду и остались непоколебимы в верности престолу, делают его одним из замечательнейших городов Империи и драгоценным для тамошнего края…».
С учетом всех «за» и «против»… Симбирск остался центром губернии, а Самарская, в свою очередь, была создана только в 1852 году [1 января 1851 г., из уездов Оренбургской, Симбирской и Саратовской губерний]…
_________________

Император Николай Павлович.
«Российский царственный дом Романовых», издание для народа К.А.Бороздина, СПб, 1896.

Дом губернатора и Никольская церковь.
УОКМ

Дом дворянского собрания, построенный в 1846 г. по указанию Николая I, сделанному во время пребывания в Симбирске.
УОКМ

Вид на Дом дворянского собрания из Николаевского сада, разбитого по указанию Николая I.
УОКМ

Петропавловский спуск, устроенный в 1853 году по предложению и плану Николая I.
УОКМ

План Симбирска 1836 года, на котором красными линиями нанесен проект Николая I по устройству трехъярусной набережной, полого соединяющей Венец с пристанями.
Е.К.Беспалова «Памятник Н.М.Карамзину в Симбирске» (Ульяновск, 2016)

Лев Александрович Бурдин