« И всем тогда казалось, что эта проклятая и абсолютно непонятная, не известно для чего начатая война будет для России самой последней. Наивные, как жестоко мы все тогда ошибались…»

*****

От ведущего.

Человеческая память невероятно разнообразна. Одни хранят и лелеют лишь радости, победы и удовольствия жизни и знать ничего не желают о горестях, страданиях и ошибках… И своих, и общих.

А другие никак не могут избавиться от тяжких впечатлений и воспоминаний, которые мучают человека до самой кончины его…

И то, что запечатлено на камне, на глине, на папирусе или бумаге (а теперь и в интернете) – то и несет потомкам все это «разночтение» минувшего…

Среди разного рода мемуаров я предпочитаю те, в которых прошлое отражается без лакировок, приукрашивания и лукавства… Те, которые доносят до нас так называемую «гольную правду». Они, конечно, далеко не всегда услаждают нас… Но что поделаешь – такова сермяжная сторона нашего бытия.

К категории правдивых я отношу и мемуары ульяновского писателя и краеведа Сергея Воронина. Глаз и перо его остры, подчас слишком пристрасны – но нет в них так умиляющего некоторых дешевого глянца.

Публикуем кое-что из его произведений.

Читайте!

****

 

Сергей Воронин.

Переворот.

(Из документальной повести.)

Где-то лет 25 назад я начал творить свой цикл под названием “Песни Афгана, Чечни, Дагестана”. Всё, как это часто и бывает, началось со счастливого случая. Я тогда работал учителем истории в 70-й школе Ульяновска, там на третьем этаже был свободный от парт кабинет, и учительница географии решила создать в нем музей ветеранов Афганской войны. Она бросила клич среди своих многочисленных учеников, привлекла их родителей и родственников, и многие из них вскоре принесли в школу каски, сохранившиеся со времен этой войны гимнастерки, осколки снарядов, остатки мин, разбитых автоматов, фотокопии писем с фронта, фотографии живых и погибших. В общем получился самый настоящий маленький музей войны, которая тогда, в 1992-м году, закончилась вот только что. И всем тогда казалось, что эта проклятая и абсолютно непонятная, не известно для чего начатая   война будет для России самой последней. Наивные, как жестоко мы все тогда ошибались…

Я дружил с этой самой учительницей географии, мы были с ней почти одного возраста и одних интересов, и поэтому я довольно часто после уроков заходил к ней в кабинет – просто так, поболтать ни о чем, передохнуть, тем более классное руководство у нее было в 5-м классе – то есть дети еще маленькие, не достигшие переходного возраста, и поэтому – самые настоящие ДЕТИ: милые, добрые, хорошие! В этом возрасте они вьются среди взрослых, ластятся к ним, как котята, все такие милые, нарядно одетые, не колючие, и поэтому общаться с ними  одно удовольствие! Эти ее детишки после уроков не торопились домой, а прибегали к своей классной руководительнице тоже просто так – пообщаться, девчонки – чтобы незлобно друг про друга и про других учителей посплетничать. Она, эта учительница, была приветлива, улыбчива и всякий раз показывала мне что-то новое из находок для своего музея. Вот таким образом однажды я увидел у нее сборник стихов воина-афганца Виктора Верстакова. Я прочитал всего лишь одно его произведение – “Горит звезда над городом Кабулом”.

И оно меня поразило своей необычностью! Вот эти строки:

Горит звезда над городом Кабулом.
Горит звезда прощальная моя…
Как я хотел, чтоб Родина вздохнула,
Когда на снег упал в атаке я…

И я лежу, смотрю, как остывает
Над минаретом синяя звезда…
Кого-то помнят или забывают,
А нас и знать не будут никогда…

Без документов, без имен, без наций
Лежим вокруг сожженного дворца…
Горит звезда, пора навек прощаться…
Разлука тоже будет без конца…

Горит звезда декабрьская чужая…
А под звездой дымится кровью снег…
И я слезой последней провожаю
Все, с чем впервые расстаюсь навек…

Я сердцем понял, что это не просто стихотворение… Это – исповедь и плач уже давным-давно, еще в 1978-м году, погибшего беззвестного русского солдата, павшего черт знает в какой дали от родного дома… не известно зачем и не понятно за что… Это именно тот самый неизвестный солдат, который в декабре 1978-го штурмовал дворец Амина в Кабуле, и который никогда не будет похоронен… Тело его исчезнет… а кости его останутся навсегда безымянными… Это именно в честь него и таких, как он, на символических солдатских могилах и горят вечные огни во многих городах России…

Я почти мгновенно написал на это стихотворение песню. Потом прочитал десятки других стихов Виктора Верстакова, и многие из них сами собой тоже превратились в песни. Так и родился цикл “Песни Афгана”. Благодаря своим связям с журналистами на местном коммерческом радио я БЕСПЛАТНО сделал довольно качественные записи этих песен. Спел их сам – потому что годы были голодные, безработные, откровенно нищенские, платить более-менее профессиональным местным певцам и жадным самовлюбленным студенткам-певичкам из нашего музыкального училища денег у меня не было и в помине. Пришлось как-то выкручиваться самому. Ну вот и выкручивался… И получилось, честно говоря и без всякой похвальбы, в общем-то совсем даже неплохо. Конечно, совершенно не консерваторно и не симфонически, и вовсе не полифонически. И, разумеется, не академически. Но зато – ЧЕСТНО! Трагически и драматически. А за основу я взял творчество великого исполнителя и моего любимого с юности певца-шансонье Марка Бернеса.

Никакого интернета и ютуба в те времена еще и в помине не было. Поэтому на магнитофоне-двухкассетнике (сегодня такие найдешь уже только в музее) я изготавливал десятки копий моего цикла и тоже бесплатно раздавал их солдатам, которые служили в ульяновской десантной бригаде. И даже умудрился дать один концерт для ОМОНовцев. Их штаб тогда размещался в сАмом центре города, в бывшем овраге, который остался от маленькой и очень зловредной речки Симбирка. Она каждую весну в момент полноводья подмывала берега оврага, внутри которого текла, от этого стенки оврага постоянно ползли вниз и погребали под собой стоявшие на краю домишки небогатых симбирян. Еще при царе Николае Втором эту Симбирку успокоили – заключили ее в бетонный желоб, овраг постепенно засыпали землей, сделали его менее глубоким, а берега более пологими – так и образовался участок города, который в народе получил презрительное прозвище “яма”. И это противное, каторжное, почти бомжатско-тюремное название полностью оправдывало себя. Это был “заповедник” страшных полусгнивших столетних хибар-развалюшек, почти сараев, место очень неприглядное, бандитское, притон проституток, воров, уличных попрошаек, окончательно опустившихся нищих и всякого прочего отребья. Причем, подчеркну, в самом что ни на есть центре города. Вот в этой яме и располагался ульяновский штаб ОМОНа – маленькое 2-этажное совершенно не приметное здание, окруженное высоким забором и с мощным железобетонным дотом у ворот. Видимо, внутри этого дота постоянно размещался пулеметный расчет – на случай отражения внезапного нападения каких-нибудь террористов или охотников до боевого оружия.

Мне как автору было важно узнать мнение тех, кто когда-то принимал участие в реальных боевых действиях. Под аккампанимент “минусовки” я спел милиционерам десяток своих песен, и в целом они, к моему крайнему изумлению, остались совершенно равнодушными!.. К тому же я выбрал неудачный момент для своего концерта – середину дня перед обедом. Омоновцы только что приехали из парка Победы, где сдавали зачет по бегу на 15 километров на лыжах. Ясное дело, они были все вымотанные, полусонные, потные, мечтали как минимум о горячем чае, об отдыхе, и я слышал отрывки их разговоров: “Скорей бы обед – раздавим поллитровочку! Расслабимся!..” И понравились им только две моих песни: “Белые колготки” и “ППЖ” – самые игривые и сексуальные в моем тогдашнем репертуаре.

Две из десяти… Ну что же. Для начинающего автора и исполнителя это было чень даже неплохо!

А потом началась страшная первая чеченская война. А следом и вторая. Хоть времена на словах были вроде бы и демократические, ельцинские, но на самом деле в газетах про эти события писалось очень мало. На ТВ звучала в основном лживая официозная пропаганда о бесконечных победах славных российских войск (в те времена их называли “федералами”). Нагло вдалбливалась нам в головы информация, что боевиков становится всё меньше и меньше, что все они не местные, не чеченские, а сбежались в Чечню со всего мира, что среди них часто встречаются даже негры, и все они воюют не по убеждениям, а сугубо за деньги. Что доллары, которые им платят Хаттаб и Басаев, фальшивые и их печатают здесь же, в одной из секретных типографий в Грозном. Или привозят чуть ли не целыми автофурами из Турции через ставшую нам вдруг враждебной Грузию. Утверждали, что эти боевики трусливо, как позорные шакалы, прячутся в примитивных и холодных землянках в горах, что у них уже заканчиваются еда и боеприпасы, что все они там страшно мерзнут и болеют, что поэтому они уже массово  сдаются в плен на милость победителей, и вот-вот скоро их вообще ни одного не останется! И тогда опять начнется вечный мир и покой! Как это было во времена СССР.
А цинковые гробы с Кавказа, как и в продажные советские времена войны в Афгане, вновь шли сплошным потоком и вновь их старались хоронить без лишней огласки, почти тайно и на самых дальних окраинах кладбищ… Всё повторялось вновь и вновь – как по заранее разработанному и давно уже одобренному сверху плану. Всё шло по второму и даже третьему бесконечному кругу…

Повторюсь, интернета в те годы в России не существовало вовсе, никто еще и не знал этого слова, и поэтому жалкие крохи ПРАВДЫ  мы узнавали только из передач нового и еще не подцензурного тогда телеканала НТВ. И это НТВ изо дня в день годами бесстрашно сообщало страшные факты о наших огромных потерях, о бессмысленных смертях как солдат, так и мирных русских жителей – стариков, женщин с малолетними детьми, которые не сумели или не догадались вовремя, еще до массового разрушения всего и вся, убежать из Грозного и теперь вынуждены были месяцами прятаться без запасов еды среди крыс в холодных подвалах разрушенных многоэтажных домов, где их безжалостно обстреливали как боевики с одной стороны, так и наши войска с другой… Также сообщали о продажности, о бесконечной глупости, о бессмысленной жестокости и подлости полковников и генералов как на фронте в  Чечне, так и в Генштабе в Москве. Раскрывались жуткие факты бесконечной коррупции как в самОй армии, так и среди тех, кто в тылу ее снабжает оружием, боеприпасами, формой, пропитанием, деньгами. Вконец обнаглевшими от бесконтрольности, безнаказанности, от вседозволенности российскими штабистами, банкирами, снабженцами, многими полковыми командирами разворовывалось всё, что только было возможно украсть и продать. Причем всё это – вплоть до новейших особо точных и дальнобойных снайперских винтовок, которых еще не было даже в самих в российских частях – прямо с заводских складов свободно попадало в руки чеченских боевиков! Русские убивали русских…

И конца-края этому не было видно!

А потом эта затяжная, выгодная генералам и банкирам война легко и одномоментно перекинулась из Чечни уже в соседний Дагестан. И теперь зажгла и разбомбила сразу половину Кавказа…

Стихи обо всем этом я сочинял уже сам. У Верстакова про Чечню и Дагестан не было уже ничего – он почему-то упорно молчал. Видимо, мог сочинять только про то, что когда-то видел собственными глазами. Что пережил лично – ощутил собственной кожей и ранами. Я же, хоть и не воевал никогда, но увидел по телевидению крови, предательства, смертей и всего прочего столько, что стихи слагались сами собой…

И песен из этих стихов про новую войну сложились десятки. Молчать было просто невозможно! Вот так и появился огромный цикл, который я назвал “Песни Афгана, Чечни, Дагестана”. Когда наконец появился интернет, я разместил все эти песни на ютубе и, чтобы закрепить своё авторство ЮРИДИЧЕСКИ, я написал и отослал в Москву заказное письмо-заявление с просьбой принять меня в РАО – Российское авторское общество. В общем-то можно было этого и не делать, потому что, судя по просмотрам этих видео в интернете, особым успехом этот мой цикл не пользовался. Всё прошло как-то так… безлико… всё – мимо… Почти никто не писал мне на ютубе отзывов и комментариев. Ну, было несколько “лайков” и пара положительных отзывов, но критики еще больше. Причем критики от самих же участников этих недавних боевых действий – дескать, если ты сам не воевал, если на своей шкуре не прочувствовал – КАК это происходит в реальности: а именно, видеть гибель друзей, слышать их предсмертные крики о помощи и не иметь возможности им помочь… Самому погибать от ран, от обморожения, от гангрены, от отсутствия и на фронте, и в госпиталях элементарных лекарств, анальгетиков, антишоковых препаратов, да что там препаратов – простейших ваты и бинтов… И переживать всё это в то самое время, когда жирующие миллионеры-москвичи буквально разбухают от дармовых денег, просаживают их в немереном количестве в казино, в шикарных парижских ресторанах, на конкурсах красоты в сообществе с юными прекрасными проститутками, на берегах Флориды!.. И обо всем об этом ежедневно пишется и показывается по всем СМИ. И всё это преподносится голодному, безработному вымирающему народу как успешные гайдаровские реформы!..

Если всё это не прочувствовал на себе, то и говорить и петь об этом другим просто не имеешь права! Потому что ничего не знаешь и не понимаешь и понять уже никогда не сумеешь! Так что лучше не пой. Заткнись и заглохни! Навсегда!

Вот такие отклики… Сначала они слышались во время чеченских войн. А потом, когда эти войны закончились, то не прекращались и после них. Дескать про войну могут говорить только одни лишь фронтовики…

Ну и ладно.