Думаю, что никому не надо объяснять что такое предзимье в России. Это не просто астрофизическое явление – это состояние наших душ. Это наша печаль которую никуда не денешь, не засунешь в карман кому-нибудь – а всегда носишь с собой не зная куда ее деть. Унылость везде – все зеленое стало серым: трава, крыши, рассветы, закаты, окна и даже лица людей.

А чему веселиться, чему радоваться? Чего ждать от сопливо-тоскливых ночей, которые все больше и больше заполняют пространство суток?

Одно только, всего одно согревает душу в это тоскливое время года на северном полушарии Земли.

Это как бы выстраданная уверенность в том, что никакие  «загогулины» бытия, никакие «мыслители» из-за МКАДа, никакие политические клоуны и супер-воинственные недоумки не отменят лучезарного праздника со сверкающим именем «Новый год!!».

Ну, а пока потоскуем, пострадаем, подождем… И почитаем – если захочется – мои грустные вирши…

*****

Жан Миндубаев.

Туман

И вхожу я в туман,

Неизвестно мне кем уготованный..

Так, как входят в манящий

Таинственный бор –

Осторожны шаги, опасением скованы,

И дыхание замерло

Ожиданием дула в упор.

 

Мнится мне:

Я тропинкою этой уж хаживал,

В эту яму валился,

Мне ребра валежник ломал…

Сам гадаю, дивлюсь:

Как оттуда я выбрался заживо?

Почему не сразили

Меня в том лесу наповал?

 

Ах, уроки не впрок!

Так не нами, видать, заповедано.

Я бреду наугад,

Хоть в спасенье не верю уже…

Потому что бывало: чувства проданы, преданы…

Но иду я в туман,

Or которого – свет на душе.

 

Мираж

Появилась внезапно, опасно,

Непонятно, нежданно, светло.

И глаза ее были прекрасны,

Откровением светилось чело.

 

Вновь запела весенняя птаха.

И предзимья уже, вроде, нет.

Нет забот, огорчения, страха.

“Враз исчезло количество лет.

 

И лишь самая малая малость

Притаилась на донце души:

Чтоб навек, до конца, продолжалось

То свиданье в симбирской глуши…

 

Свет

 

Бывает: на краю обрыва

Стоишь, над бездною кренясь.

И жизнь, что складывалась криво,

Уже не надобна сейчас.

 

И смерть уж кажется желанной.

Ее и не страшишься ты

У той последней, окаянной,

Судьбой назначенной черты.

 

Еще чуть-чуть. Еще немного.

Еще пол вздоха – и конец…

Любви, надеждам, снам, тревогам

И заблуждениям сердец.

 

Но, говорят, бывает чудо:

Когда уже спасенья нет,

Вдруг вспыхнет, словно ниоткуда,

Тебя назад вернувший свет.

 

Назад – к любви, к надежде, к тайне,

К цветам, улыбке и теплу…

И исчезает берег крайний.

И свет рассеивает мглу.

 

Недопитое вино.

Я вылил недопитое вино.

Оно томилось, Вас ждало в бокале…

Но как когда-то древние сказали:

Любое счастье сгинет все равно.

 

Я вспомню недопитое, когда

Судьба моя меня подвигнет к краю,

А за спиной, лишь радостью сверкая,

Останутся волшебные года.

 

Я выпью недопитое – как пьет

Дождинку нелостреленная птица.

Пусть тот глоток мне только лишь приснится.

Последний провожая мой полет…

 

Лодка бытия

 

Уносит ветер вкус надежд…

И тают паруса

За горизонтом, где невежд

Ждут райские леса.

Где только радость, только свет.

Где нет земной тоски…

И где уже не будет, нет

Той гробовой доски

Что даже в юные года

Является порой…

И где не будет никогда

Той ямы под горой

Куда, поднявши паруса,

На лодке бытия

Всю жизнь плывем, закрыв глаза

И он, и ты, и я…

 

Проблеск надежды

 

Среди ночи, под сумрачным небом,

В непроглядной и тягостной мгле

Словно призрак, мираж или небыль

Огонек примерещился мне.

Над пустыми в предзимье полями,

Свой привет посылая земле,

На мгновенье мелькнувшее пламя

Просияло и скрылось во мгле…

То ль ошибка уставшего зренья?

То ли робкого счастья намек?

То ли божьего знака веленьем

Был тот робкий, во тьме огонек?

Но душа, опустившая крылья,

Встрепенулась, поверив в рассвет…

В новых дней и надежд изобилье

И  в бессмертье… Которого нет.

 

Поздняя пчела

 

Ноябрь. Ветер листья разметает.

На лужицах мерцает первый лед.

А поздняя пчела еще летает

И собирает мед.

Сошла с ума? Не ведает погоды?

Да как сказать… Ведь не она одна…

Я сам, забыв минувшее и годы,

Нектар любви хочу допить до дна.

 

Глухой небосвод

 

Опять уже осень. Опять повторится

Печаль, над простором летя.

И вновь нас покинут усталые птицы

В преддверье глухом ноября…

И горечь утраты остывшей золою

Покроет сердца и поля.

И снова могильные вьюги завоют

Снегами на души пыля.

Дождями оплакав ушедшее лето,

Замрет надо мной небосвод.

И сотни вопросов – увы! – без ответов

Мне суть бытия задает…

 

Бабкина корова

 

Бабкина корова. Грусть и радость.

Добрые глаза и молоко.

Вот и все, что бабушке осталось

От судьбы, трепавшей нелегко.

И в вечерний час, возле подворья,

Корку хлеба солью усластив,

Забывает бабка свое горе,

Лакомством буренку угостив.

Забывает бывших и небывших.

Забывает дней нелегких нить.

Лишь детей, ее давно забывших

Все никак не может позабыть.

И не потому ль, лаская вымя,

Обозвав корову егозой,

Смешивает струйками скупыми

Молоко со старческой слезой…