Минувшим летом в центре Ульяновска начал работать частный Музей мистики. Открыли его Дмитрий и Татьяна Русины, авторы проекта “Анатомия Симбирска”, уже шесть лет готовящие программы, посвященные истории Ульяновска. Что неожиданного можно раскопать в ульяновском краеведении, какой знак Русины получили при поисках помещения под музей, почему симбирского колдуна сожгли зря и чему туристы в Ульяновске радуются, как дети – в нашем разговоре.

Музей мистики имени Якова Ярова расположился в старинном деревянном особняке с башенками на улице Красноармейской, 13. Он находится в квартале “Курмыши” – территории в районе нынешних переулков Мира, которая до революции была печально известна преступлениями, злачными заведениями и неблагополучным населением. В самом музее уютно: в главном его зале можно рассматривать заполненные экспонатами и фотографиями стены, присев на диванчик и попивая чай. Разговор о проекте “Анатомия Симбирска” и самом музее ведем втроем. Создатель “Анатомии” Дмитрий Русин – историк, его соавтор Татьяна Русина – филолог.

– Сейчас есть немало экскурсий, посвященных истории Ульяновска. Но ваши выделяются большим количеством свежей информации, фактами, которые редко где-то еще звучат. Откуда и как их добываете?

Дмитрий: Сегодня в нашем мире недостатка информации особо нет, скорее, есть ее переизбыток. И тут, главное – эту информацию как-то структурировать, что-то выделить, акцентировать. Создать из осколков информационных повествование. Если слушателя загружать потоком информации, ему от этого станет плохо и тошно. Этот поток можно найти где угодно. Достаточно открыть интернет, и вы там будете в нем тонуть. Поэтому людей привлекает именно какое-то видение.

Собственно говоря, с чего возникло моё желание лет шесть назад заняться экскурсиями: я с детства их ненавидел. Когда попадал в музей, там начинали говорить о каких-то неизвестных и непонятных людях, заваливать потоком дат. Стоишь, ничего не понимаешь и думаешь: зачем все это, к чему.

Татьяна: Ещё ужасно, когда ты ребёнок и тебя тащат в музей обязательно, и там нельзя сесть, ты просто стоишь и грустишь. У нас в музее можно сесть, и я считаю это наше преимущество.

Дмитрий: Захотелось сделать другие экскурсии. Которые были бы интересными, не вызывали зевоту и скуку.

Татьяна: С уважением к человеку, чтобы ему было приятно находиться на экскурсии.

– Какая информация, найденная при подготовке программ, смогла удивить вас самих?

Дмитрий: Про гостиницу «Пассаж», бывшую у нас на перекрестке Гончарова и Карла Маркса. Говорят, там сейчас призрак бытует. Кто там работает и задерживаются в поздний час, рассказывают, что шаги слышат. Что это за призрак? За каждым призраком обычно есть какая-то история реальная, связанная со смертью, с убийством. Тут реальной истории не было. А потом попался документ, что в 1918 году там был застрелен продкомиссар, абсолютно пьяный, дебоширивший, прямо пуля в лоб. Может, этот дебошир до сих пор там продолжает беспокоить людей.

Татьяна: Нам как раз не хватало этой информации для того, чтобы доделать экскурсию “Кровавый Симбирск”. Дмитрий ее нашел, и так прекрасно все встроилось. Еще порадовало, что Дмитрий раскопал информацию, что был такой Александров, который написал пьесу «Нищие». Наш такой симбирский Горький, который писал историю Курмышей.

Дмитрий: Иногда есть не вызывающая сомнений информация, а начинаешь ее проверять и выясняется, что все не так совсем. Я в последнее время начал рыться в этимологии этого названия “Курмыши”, в итоге чем дальше в лес – тем больше дров. Якобы с чувашского языка это что-то значит, или с финского, возможно, татарского. Самарцы утверждают, что это их слово исконно, означает какое-то глухое, отдалённое место. В Симбирске аналогично, это было яма возле Симбирки и злачное место. В то же время есть шесть сел “Курмыши” в Нижегородской области, одно даже раньше городом было. Там любят это слово и такого уничижительного значения нет. Но что «Курмыши», мы же до сих пор точно не знаем значения названия «Симбирск».

– Уже в самом начале зашел разговор про призраков, а вы в прошлом году открыли музей и назвали его Музеем мистики. Почему именно мистики? Ульяновцам она особенно интересна или Симбирск-Ульяновск – мистический город?

Татьяна: Это самая популярная тема в нашем городе. У нас несколько мистических экскурсий по городу, и люди постоянно про них спрашивали. И первая экскурсия была “Мистический Симбирск”. Чистое краеведение не так интересно.

Дмитрий: Тут соприкоснулись запрос с предложением. С другой стороны это одна из тем, в которой я очень хорошо разбираюсь. Диссертация у меня касалась во многом этих вопросов, она была посвящена религиозному синкретизму русского населения нашего края. Вот эти все поверья, суеверия, вера в ведьм, оборотней, разные мистические секты – это все было областью моих научных исследований.

Кстати, слово “мистика” по-разному воспринимается людьми. По большому счету это взаимодействие человека с потусторонним миром. Не только бесы, лешие там, водяные в фольклоре, но и религия тоже, взаимодействие с ангелами или тема юродивых, например. Экскурсия “Мистический Симбирск: Желтый Дьявол” заканчивается на православной ноте, у таблички, посвященной Андрею Блаженному. Просто некоторые думают, что у нас только страшное, ужасы, но это не так.

Татьяна: Мы даже когда еще искали помещение и думали, каким именно будет музей, сюда пришли и нам попалась тут карта Таро.

Дмитрий: Да, знаки в мистике тоже играют роль. Мы пришли в помещение, и вот она висит, карта Таро “справедливость”. Тут раньше были какие-то юристы, наверное, это их могла быть. Но с другой стороны стояла табличка, на которой записана молитва от чародейства.

Татьяна: Мы тогда поняли, что это судьба.

– Музей вы посвятили сожженному симбирскому колдуну Якову Ярову, отвели ему отдельную комнатку. Но много ли мы об этом персонаже знаем?

Дмитрий: В основном все, что о нем известно, это из книги Сапожникова, которую он в конце XIX века писал на основе архивных материалов. Материалы эти хранятся в Московском архиве. Его ведь его держали в заключении четыре года, и за эти четыре года есть допросы свидетелей, и его самого, под пытками. Допросы свидетелей достаточно скучные, но они ничего плохого о нем не сказали. А его собственные – там очень странные, противоречивые показания. Понятно, под пытками чего только ни наговоришь. Но, например, читая их, натолкнулся, что он, помимо того, что указал, что дьяволу поклоняется, указал, что следует пути еретика Варлаамия.

Начал выяснять, что же это за еретик. Был такой человек, где-то примерно за век до казни Ярова, жил в Константинополе, был весьма и весьма образованный. В Византии его как раз в еретики-то и записали из-за абсолютно богословских причин, потому что он слишком высоко ценил разум, монахов презирал за их необразованность. Еще были противоречия по поводу его восприятия Святого Духа, что его с католиками больше связывало. Когда его обвинили в ереси, он не растерялся, уехал в Рим и там спокойно епископом закончил жизнь. Более того, стал учителем греческого для поэта эпохи Возрождения Петрарки, оказал влияние на автора “Декамерона” Бокаччо.

И получается, что наш Яков Яров этого человека, не напрямую, конечно, а по книгам, по каким-то текстам знал, был знаком с его учением. И у нас это был один из образованнейших людей, а не просто какой-то тёмный колдун, который шепчет там что-то. Но раз он был знаком с деятелями итальянского Возрождения, видимо, его не поняли.

Поэтому музей и называется именем Якова Ярова. Очень печально, когда таких людей, непонятых, обвиняют, а потом просто уничтожают. Хотелось, чтобы у нас такого больше не повторялось.

– У вас много программ, посвященных не только мистике. Какие еще популярны?

Татьяна: Самая, наверное, популярная для ульяновцев сейчас тема – это Советская Атлантида, экскурсия по парку Дружбы Народов. Удивительно, что одно время она была не очень популярна, а потом появился очень сильный интерес.

Дмитрий: Про масонов тоже очень популярны темы. А парк Дружбы Народов – это какая-то советская ностальгия.

Татьяна: И “Немцы в городе”. На ней в последний раз 40 человек было, в кирху заходили, слушали там орган.

Дмитрий: Сложно объяснить, почему какая-то тема выделяется. У нас есть экскурсия, посвященная немцам, которые жили в городе в революционные времена. А есть экскурсия про евреев. Но они почему-то не привлекают.

Татьяна: Хотя мы идем на еврейское кладбище. А многие даже не знают, где оно даже находится. И немцы тоже раньше не были такими популярными. Но сейчас главная задача для нас – это поднять музей на ноги. Он пока еще такой младенец.

Дмитрий: В целом восприятие меняется, сейчас люди стали избегать каких-то мрачноватых тем. Больше хочется чего-то более позитивного, хотя раньше наоборот просили что-то острое, пугающее. Пока, в холодное время года, мы как раз будем больше внимания уделять музею и проводить здесь всяческие мероприятия. Сейчас начали такой сериал “Этноскоп” о народах, которые живут в нашем городе.

Татьяна: Еще хочется развивать какие-то экскурсии в спальных районах города, не только в центре. Но проблема в том, что туда не так активно приходят люди.

– А приезжих что интересует?

Татьяна: Приезжие больше обзорную экскурсию выбирают, им интереснее посмотреть основные достопримечательности, Венец, Ленин. Им важно сфотографироваться рядом с Буквой “Ё”, посмотреть всех этих колобков. Они вообще восторг вызывают у людей.

Дмитрий: Очень большой восторг. Я думал: ну, не дети же, но почти как дети реагируют приезжие на колобков.

Проект у нас начинался для наших, городских, потому что сами мы в Ульяновске всю жизнь прожили. Очень трудно взглянуть на свой город глазами приезжего человека. Для ульяновцев интереснее увидеть в том, что они и так видят каждый день, в этой обыденности, что-то необычное. Была у нас экскурсия “Бестиарий”, там мы на фасадах выискиваем животных всяких, каких-то существ. И люди удивляются, что всю жизнь ходят по этой улице, по Льва Толстого или по Гончарова, и никогда этих деталей не замечали.

– У вас есть экскурсия по улице Федерации. Городские власти пытаются из нее сделать наш Арбат, но пока явно не хватает наполнения какого-то. А улице же историческая. Есть у вас какие-то идеи, как ее сделать интереснее?

Дмитрий: Почему не получается сделать? Может, потому что эта улица уходит в никуда. Если улица Баумана в Казани соединяет одну часть центра с другой, у нас она уходит в никуда.

Чтобы ее улучшить, нужно посмотреть, что делают соседи в этом плане. Не изобретать велосипед. Казанцы здорово поступили: даже зданиям, которые аварийные совсем, они фасад оставляют. Сделали бы у нас фасады, как до революции в Симбирске, по всей улице. Восстановили бы вывески в одном стиле, было бы здорово.

Татьяна: Еще чем отличается наша Федерация от таких улиц в других городах: на всех на них есть сувенирные магазины. А у нас их не хватает.

Дмитрий: Вообще она как раз входила в этот квартал – “Курмыши”. Она стояла на берегу оврага Симбирки, только с той стороны, а мы по этой стороне.

Татьяна: Там, например, жил дедушка Генриха Ягоды, главы НКВД. Еще до этого назначения Ягода сюда, к нам, приезжал.

Дмитрий: И никак не обыгрывается это. В этом доме, где он был, дом 13, открылся бар “Кусты”. Обыграть бы, хотя бы назвать “Ягода в кустах”. Вообще таких тем много можно найти на Федерации. Cейчас там строится новое здание, а на том месте был дом, в котором жил один из последних юродивых советского времени, Жировов, в 1984 году он умер.

– У нас в последнее время в целом пытаются поднять туризм, денег много вкладывают. На ваш взгляд, чего Ульяновску не хватает, чтобы стать привлекательнее для туристов?

Татьяна: Лично мне хотелось бы, после поездок по другим городам, чтобы больше становилось людей, которые делают свою сувенирную продукцию, необычную. То, что они делают сами, с душой, нестандартное. В Казани есть магазин “Айда”, там совершенно другие сувениры, не те, что на всей улице Баумана. В Нижнем тоже есть такой магазин. Нам не хватает чего-то такого, что необычно бы смотрелось.

Этих же колобков сделать можно, потому что люди просто от них в восторге, это было бы одно из лучших решений для туристов.

– Во время разговора вы несколько раз упоминали известные исторические личности, которые с Симбирском-Ульяновском так или иначе были связаны, через родственников, приезжали и так далее. В музее у вас упоминается несколько таких фактов. Дочь Распутина, например, вышла замуж за уроженца Симбирска. Краевед Сергей Борисович Петров тоже любил находить такие связи. Но не притянуто ли это за уши, не какой-то комплекс провинциала так проявляется? На самом деле Симбирск был достаточно значим?

Дмитрий: Еще и ссылали к нам многих. Например, вице-президента Академии художеств Лабзина. Это в честь него на Неве сфинксы поставили, так как он был главой масонской ложи “Умирающий сфинкс”. После запрета масонства его сюда и отправили.

Надо учитывать, что дворяне составляли всего два процента от населения страны, потому и были так все тесно связаны. И город наш был таким дворянским гнездом, потому и масонство было распространено. Можно сказать, был провинциальной дворянской столицей после Санкт-Петербурга и Москвы.

Фото – “Анатомия Симбирска”.