Александр Кан
Премия Тернера – 40 тысяч фунтов. Премия Кандинского – 50 тысяч евро. Премия Марселя Дюшана – 50 тысяч евро. Премия Пластова – 500 тысяч евро.

Пусть Аркадий Пластов, умерший еще в 1972 году советский живописец, один из столпов социалистического реализма, певец труда и просторов советской родины, и известен в мире куда меньше своих именитых собратьев по художественному цеху, зато премия его имени – в 10 раз богаче.

Такая гордая новость была оглашена на пресс-конференции в лондонском аукционном доме MacDougall учредителем премии, губернатором Ульяновской области Сергеем Морозовым.

В числе соучредителей Премии указано и правительство Российской Федерации, что было подтверждено присутствием на презентации посла России в Лондоне Александра Яковенко.

А в пресс-релизе приведено заявление министра культуры Владимира Мединского: “Новая премия должна стать эквивалентом Нобелевской в мире искусства”.

Еще в пресс-релизе написано, что “фигуративное или реалистическое искусство – освященная временем традиция – оказалась в последнее время оттеснена под натиском непонятных и недоступных многим абстракционизма и концептуализма”.

“Вообще-то такую премию надо было учреждать где-то в 1979 году. Это сильный, подкрепленный огромными деньгами агитационный прием, но он из того времени. Он не только по риторике, но и по эстетике принадлежит временам холодной войны, когда считалось, что Советский Союз продолжает традиции реалистического искусства, а Запад исповедует эстетику модернизма. Этот упрощенный, даже примитивный подход и воспроизведен в декларациях учредителей премии”, – так прокомментировала инициативу ульяновских властей известный критик и искусствовед Екатерина Деготь.

Гордость края

Но, в самом деле, стоит ли столь безоговорочно возражать против такого стремления? Любители любого художественного направления – тем более, если у них есть для этого финансовые возможности – в полном праве утверждать премию в поддержку близкого их сердцу искусства и называть ее именем любимого художника.

Аркадий Пластов – уроженец Ульяновской области, и вполне понятно стремление губернатора и других ульяновцев застолбить на карте мира свой край не только как родину Ленина и Керенского, но и прославить своего земляка-художника.

Смущает, правда, что столь щедрая премия оплачивается за счет ульяновских налогоплательщиков. 500 тысяч евро, то есть свыше 20 млн рублей – не капля в бюджете не самой богатой российской провинции.

“Я, наверное, слукавлю, если скажу, что все нас единодушно поддержали, – признает губернатор Морозов. – Многие считают, что лучше бы эти деньги потратить на другие, очень важные вещи. Но мне кажется, что мы смогли убедить сомневающихся в том, что поддержка культуры, чувство патриотизма важнее таких прозаических вещей как ремонт тротуаров или дорог”.

Совершенно очевидно, что не все ульяновцы согласны со своим губернатором. Однако, возможно, что сомневающихся, как их назвал Сергей Морозов, станет куда меньше, если премия Пластова действительно обретет мировую известность и престиж.

А с чего начинается мировая известность? Конечно, с презентации в Лондоне!

“Меня не смущает даже то, что люди, совсем неизвестные в художественных кругах, решили показать себя и свою губернию”, – говорит заведующий отделом новейших течений Русского музея в Петербурге Александр Боровский.

“В конце концов, Щукин и Морозов тоже были никому неизвестны, а создали прекрасные коллекции из импрессионистов. Весь вопрос в том, будут ли у них в совете и в жюри грамотные критики, грамотные искусствоведы, которые понимают, что современный реализм – это не заштатные пасынки академии, потерявшие мастерство, а, скажем, Люсиан Фрейд. Вот если бы они дали премию Люсиану Фрейду, то я бы только аплодировал такому широкому пониманию реализма. Посмотрим… А так – хозяин-барин, чем больше премий, тем лучше”, – говорит Боровский.