О Марате Гельмане и не только…по моей просьбе размышляет мой старый питерский друг, филолог и антрополог Олег Николаев:

«И ВМЕСТО СЕРДЦА ПЛАМЕННЫЙ МОТОР…»

Пару дней назад, утомленный тропической питерской жарой, я задремал днем. Проснулся от того, что во дворе безжалостно визжал перфоратор (или что-то еще подобное), его перекрывал жизнерадостный голос из динамика: «Я люблю тебя, жизнь…». Свет падал в окно как-то очень по-советски, напоминая хрестоматийные полотна сталинских живописцев, вроде «Утра» Яблонской… Мне стало не по себе. Ощущение времени было потеряно. Мне казалось, я сейчас встану и выйду на улицу в 1950-е, 1960-е, 1970-е…

А давеча включил телевизор в день Петра и Февронии, день Семьи и Верности, и услышал сплошь советские песни 1970-х, и поются они без всякой дистанции, рефлексии, игры (как когда-то «Старые песни о главном»), а совершенно всерьез, с пафосом, с теми же самыми интонациями…

История прекратила свой бег… вернее, пошла вспять…

По телевизору давно уже не услышишь современного рока, и даже попса (при всей моей нелюбви к ней) несколько лет назад приказала долго жить, в официальном формате тоже переключившись на воспроизводство песенной культуры 70-х и лишь в бульварных передачах проявляясь постельными сплетнями…

Когда вы, например, слышали последний хит российской эстрады?

*

На этом фоне реставрации советского прожект Гельмана им самим преподносится как преодоление совка – модернизация Мемориального центра – чуть ли не последнего оплота советскости.

Адепты проекта на разных форумах вторят этому пафосу:

«… всем очевидно: а эпоха ленинизма-то прошла, прошла безвозвратно. Что у них осталось? Мавзолеи только и остались. Вот и цепляются изо всех силенок».

«Ленинцы, ну что ж вы отказываетесь выполнять заветы Ильича? Он же говорил, что самым важным из искусств для вас является кино».

А ленинцы и не отказываются выполнять заветы Ильича – они их выполняют в лице г. Гельмана. Он и есть настоящий истинный большевик и ленинец.

Поскольку только снаружи проект Гельмана преодолевает совок, а, по сути, является совершенно ленинским, советским и большевистским.

Логика его именно такова – и она стопроцентно советская:

– история (как и историческая истина) не имеет смысла, и ее можно переписывать и пересоздавать. Кто-то пишет на форуме: «а почему нужно всегда цепляться за историю? можно начать ее писать, и тогда Ульяновск будет иметь к кино самое непосредственное отношение к кино».

Ну, да, именно так и считали большевики – и начинали ее писать – и деревни, города, Россия в целом потеряли право на свою культуру и свои традиции и стали иметь непосредственное отношение к Марксу, Кларе Цеткин, Урицкому и т.д.., в результате этого процесса получив культурный коллапс.

– Согласно, советской идеологии историческая и культурная память – это фантом (придумки романтиков-историографов), с которым можно не считаться. И культурная политика признает только одну модель: В общем, «весь мир… мы разрушим… наш новый мир построим». Эти процессы и идут сейчас и в Москве, и в Петербурге, и по всей России… И они, по своим глубинным механизмам, самые, что ни на есть советские.

– сложившаяся локальная культурная среда (с памятью места, ландшафта и т.д.), по советской идеологии не имеет никакой ценности. В любое место можно насадить (опечатка красноречива: начадить) все, что угодно – то, что нужно идеологии. И местный культурный мир всегда только мешает продвижению некоей истинной настоящей культуры. Сторонники проекта так прямо и пишут в блоге Гельмана: «вот этот менталитет – и есть самая главная проблема любых преобразований».

Так по России были уничтожены ландшафтные ансамбли маленьких городов и деревень, исконные фольклорные традиции, локальные традиции кулинарии, ремесла и промыслы… Оставалось лишь то, с позволения столицы, что может быть ярлыком-брендом, радует глаз и ублажает гостей…

Получается, что города и местности России лишены право на свое собственное, самобытное…

Они были лишены в советское время, лишены и сейчас…

*

Сколько мы можем обманываться, что советское ушло безвозвратно. Идеологический макияж, конечно, слинял быстро, но структура, скрипты, глубинные модели советского сознания мало того, что никуда не делись, а напротив, – переживают свой расцвет и апогей.

И всплывают (даже и царствуют подчас) где угодно: в культурной политике, церковной жизни, корпоративной культуре…

Мы все время забываем о том, что 70 лет советской власти – это не шутка.

Это возраст человеческой жизни: Режим, как и человек, родился, расцвел, состарелся, умер…

И породил несколько поколений советских людей… И они никуда не делись.

И г. Гельман – яркий представитель этого нынешнего апогея советских культурных моделей.

И лексика у него советская: «Мотором для проекта будет Мемориальный центр…», «Музей сегодня – это мотор, а не саркофаг»… .

В общем, знакомые слова: «И вместо сердца пламенный мотор…».

В ответ Гельману: музей – это не мотор и не саркофаг. Музей – это музей

Как верно ответила одна моя коллега из Ханты- Мансийского округа нефтяному начальству, пытавшемуся из лучших побуждений модернизировать ее музей:

«Музей существует не для того, чтобы, а потому что…».

А вот «для того, чтобы» – это совершенно по-советски. Когда-то в целях идеологического зомбирования, теперь тоже для реализации каких-то внеположных музею, городу, культурной среде, местному сообществу целей… И, как в советское время, так и сейчас, конечно, говорится о благе сообщества.

Да, Мемориал был создан именно для идеологического зомбирования, но убирая его – когда он уже перестал быть инструментом пропаганды, а является уникальным памятником культурного наследия – мы утверждаем саму советскую модель музейного и культурного строительства.

Заколдованный круг.

Музей становится не пространством трансляции культурной памяти, а мотором, инструментом, машиной идеологии (какая бы она ни была).

Так что Марат Гельман вовсе не борется с совком, а его утверждает.

И не уничтожает Мемориал, а фактически сохраняет его модель как модель идеологического зомбирования масс.

Не ставит точку, а открывает «дурную бесконечность». «Моторы»-то надо менять… Это музеи – по собственным законам их природы – могут существовать столетиями.

Пройдет какое-то количество десятилетий, и другой Гельман, декларируя несовременность («чемодан без ручки») Музея кино, предложит модернизировать Музей – придумать новый мотор – чего угодно: мобильников, лесной промышленности, пельменей… А Владимира Ильича привязать легко: Ленин у телефонного аппарата, Ленин с бревном, Ленин с морожеными пельменями в Шушенском и т.д.

«ЧЕЛОВЕК ПРОХОДИТ КАК ХОЗЯИН НЕОБЪЯТНОЙ РОДИНЫ СВОЕЙ…»

В практике современного брендирования также упорно господствуют модели, производные от гипер-централизованной и гипер-унифицированноой культурной модели советской эпохи.

Так, например, пошла мода создавать «столицы». Каких только нет: блинов, гусей, мышей и т.д..

Все эти бренды создаются обычно внахлест, сверху… без какого-либо учета местной культурной самобытности, местной символики и т.д.. И почему-то надо обязательно называть «столицей» или «родиной».

В советское время были «родины» партийных деятелей, а теперь – Дедов Морозов, Кощеев Бессмертных, снеговиков, Баб-Ёг и т.д.

В старой России просто говорили о репутациях и символике городов:

Арзамас славится…, Симбирск знаменит… и т.д.

И все это было разное и было его много – не только чем-то одним славился город – и возникало из местных традиций и глубин местной жизни…

Вот и Гельман хочет создать столицу Кино.

Создать в городе, который обладает колоссальным «брендовым» потенциалом. По количеству приписанных к Симбирску писателей он может поспорить с Москвой и Петербургом.

А плеяда великих симбирских гимназистов! Карамзинская библиотека и т.д., и т.п. не говоря уже об уникальных традициях старого русского города: дворянских, купеческих, ремесленных,

Может, и стоит культурное развитие города строить на том, чем он обладает.

Верно пишет один из участников форумов: «А какое отношение имеет Ульяновск к истории кино?». Привязка через Ленина уж очень нарочитая, явно искусственная.

*

А вот Ленин в Ульяновск не завезен, как Дед Мороз в Великий Устюг (где, кстати, и своих исконных «брендов» столько, что диву даешься).

Он – симбирский.

Мало того, для города Ленин – культурный герой не только с точки зрения социалистической идеологии. Благодаря тому, что вождь родился в Симбирске, сохранена добрая доля исторической части города – сейчас заповедник с замечательными маленькими музеями.

В Ульяновске вообще, как говорят режиссеры-кукольщики, есть удивительная «растяжка»: Ленин здесь и застывший миф (в стенах Мемориала) и Володя Ульянов в окружении своей семьи, соседей, однокашников в домах-квартирах и музее гимназии.

И эта растяжка обладает колоссальным креативным потенциалом.

Другое дело – насколько он задействован в местной культурной политике.

*

Ульяновск обладает невиданным туристическим потенциалом. Одних музеев – несколько десятков. Ландшафтных ансамблей разных эпох – достаточно.

Конечно, нужна какая-то модернизация… но именно на основе и с использованием того, что есть в Ульяновске.

А есть слишком много, чтобы придумывать еще что-то.

А вот современные решения – в музейном деле, PR-проектах, информационном обеспечении… – конечно, необходимы.

О МУЗЕЕ СОВЕТСКОЙ ЭПОХИ.

Кто-то пишет в блоге Марата Гельмана: «А кто автор идеи? Она гениальна. Превратить музей тирана в музей киноперсонажа – это прекрасно»

На первый взгляд, и, правда, эффектно. Но…

Во-первых, это вовсе не музей тирана и даже не музей Ленина, а музей мифа о Ленине. И в этом смысле – с интерьерами, экспозиционными решениями, потрясающими коллекциями (например, подарков) – он является уникальным памятником культуры. И его должно консервировать как музей советской музеефикации Ленина. Тем более, что такого по России практически не сохранилось, а это одно из самых ярких – если не самое яркое – воплощений.

Во-вторых, превратить тирана в киноперсонажа – ход очень советский.

Это как фигура умолчания. Сталина тоже осторожно показывали в кино в брежневские времена.

А почему не превратить «музей тирана» в музей людей, которые жили при режиме, им созданном?

И говорить о разных сторонах фигуры Ленина. В том числе и о тирании.

А мифологические интерьеры 1970-х будут очень хорошим фоном для экспозиций, которые будут рассказывать о разных сторонах жизни советского человека.

В Петербурге есть хороший пример – трансформация Музея-квартиры Кирова.

Музей сохранил мемориальную квартиру, добавив реконструкцию кухни и подсобных помещений (мемориальные музей – пусть даже тиранов илидеятелей Коммунистической партии – с огромным количеством подлинных вещей всегда интересны) + создал современную экспозицию (и по содержанию, и по решению) советского детства + законсервировал мифологизированную экспозицию 1970-х годов.

Тем самым музей обрел новую жизнь, сохранив все свои богатства. И вполне привлекателен для посетителей, особенно иностранцев..

*

И такой проект есть у Мемориала – создание Музея советской эпохи.

Гельман отозвался на эту идею так: «только хуже идеи чем делать музей Советской Эпохи – придумать сложно. Город станет центром ностальгирующих по совку и молодежь бежать из него будет еще более рьяно».

Большевистский ответ настоящего твердого ленинца. Ведь музей советской эпохи прямо противоречит столь дорогой сердцу Гельмана большевистской модели мотора.

Убирать, уничтожать историческую память… бежать от исторической правды и не позволять людям (и молодежи) о ней узнать.

Лишить человека право на воспоминания, потому что плоха эпоха, о которой он вспоминает. А эпоха такая, какая есть … и вспоминать, хочешь – не хочешь, больше не о чем.

Давно пора понять, что люди ностальгируют не по совку (то есть идеологическому режиму), таких слишком мало. А Интернет забит ресурсами с коллекциями советского антуража и воспоминаниями об эпохе.

Люди ностальгируют по обжитому миру – и он тем более дорог, что уж никак не предназначался для человеческого обживания.

И задача, в широком смысле, музеефикации советской эпохи давно стоит и все не решается.

И мы пластами теряем историческую и культурную память, воплощенную и в архитектуре, вещах, устном предании…

Музеев, посвященных советской эпохе, в России так и нет.

И правы сотрудники Мемориала: «”Мемориал имеет уникальную возможность стать российским центром по изучению советского образа жизни и быта»

*

И этот Музей советской эпохи может быть вполне современен с подключением самых современных музейных технологий.

Кто-то сказал на форуме что Музей кино понравится иностранцам. Не знаю.

А вот я в прошлом году водил иностранцев в Мемориал – и они были поражены. Опыт советской жизни для них и экзотичен, и страшен, и непонятен.

И туристам это интересно, как интересен музей Кирова в Питере.

Правда, иностранцы очень беспокоились, что Мемориалу осталось жить недолго, ибо хорошо представляли наше – советское – отношение к исторической памяти.

Как в воду смотрели…

*

Конечно, Марат Гельман на все это скажет, что такие музеи никому и не нужны. С точки зрения советской, так и есть, как не нужна была советскому режиму правда о дореволюционном времени. Тогда – картинки борьбы классов, сейчас – порожденная Лениным история катастроф и человеческих трагедий превращается в инсталляцию из кинофильмов Ленинианы под каким-то современным соусом…

Но есть и другие точки зрения.

– Это наше культурное наследие. И, если мы его воспринимаем только окрашенным в идеологические тона, мы точно поступаем по-советски. А в этом прошлом есть много всего – оно – в человеческих масштабах – многомерно и многогранно. Другое дело, что по засилью официального представления об истории мы так и не удосуживаемся сохранить «человеческие документы эпохи» – устные воспоминания, переписку, дневники и т.д. – и реконструировать историю советской эпохи, увиденную и осмысленную обыкновенным человеком, а е авторами учебников. И Музей советской эпохи должен быть построен именно на «человеческом измерении» советской истории.

– Советская эпоха – это время жизни дедушек, бабушек, прадедушек и прабабушек современной молодежи. Да, им не повезло, что они жили в такую эпоху. В советское время они не имели право вспоминать в разрез с линией партии. Сейчас они тоже лишены право голоса – зачем, согласно Гельману, вспоминать о совке. А согласно фундаментальным законам развития культуры она передается только от дедов к внукам.

Советская власть в свое время запретила внукам перенимать опыт дедушек и бабушек дореволюционного поколения, полностью его дискредитировав.

И мы сейчас делаем тоже самое.

И нынешние внуки не хотят слушать дедов и бабушек.

А значит – нити наследования опять перерезаны, то есть они так и остались перерезанными с советского времени.

Никто же не говорит, что надо наследовать идеологию – но опыт выживания и обживания мира. У нынешней молодежи все равно другого опыта нет.

– Музей – опять по советской инерции – понимается большинством или как инструмент пропаганды или как /»приставка» (мотор) к клубной работе. А музей – это пространство отстранения прошлого, осмысления его и рефлексии над ним. А, значит, это и процесс искупления и покаянии. Он , было, начался в конце 1980-х, но был – сверху приостановлен и чисто по-советски – зачем ворошить прошлое, и так проблем много, а надо строить новую Россию..

Но пока покаяния не произошло – ничего качественно нового не будет.

По опыту человеческой истории выводится только этот закон.

ПОКА МЫ НЕ МУЗЕЕФИЦИРОВАЛИ СОВЕТСКОЕ ПРОШЛОЕ – в широком смысле: через музейные экспозиции, кино, литературу, выставочные проекты – ОНО ВСЕГДА МОЖЕТ ВОЗВРАТИТЬСЯ. ВОЗВРАЩАЕТСЯ…

*

P.S.

Конечно, я не против самой идеи Музея кино (как и многие другие оппоненты прожекта Гельмана).

Даже если в Ульяновске. Возьмите брошенный завод, складскую базу…. Хоть что. Заодно и окружающий депрессивный район поднимите.

Можно там и о кинолениниане говорить, если так дорога фигура Владимира Ильича как «мотора» советского кинематографа.

Можно и памятники актерам поставить, игравшим роль Ленина.

Хоть новые, хоть собрать по закрытым помойкам предприятий и учреждений по городу и области. Я в Ульяновске видел парочку таких Ильичей – в закрытых ведомственных дворах-курилках.

И вот тогда «ленинский текст» Ульяновска приобретет точно и многомерность, и современность… И город получит культурный толчок…

А трогать сложившийся и вписавшийся в городскую среду Мемориал с примыкающим пространством архитектурного «большого» стиля 1970-х – не стоит.

Конечно, здание «крутое», как говорит сам Гельман. Так, может, все-таки не стоит на него зариться.

Может, все-таки стоит отдать дань эпохе, которая, несмотря на всю бесчеловечность и гнилость идеологии, иногда создавала шедевры.

И пусть эта и эпоха и будет представлена внутри этого шедевра нормальным современным Музеем советской эпохи, рассказывающим о «человеческом» измерении бесчеловечного времени (на фоне мифологизированного в 1970-е годы вождя мирового пролетариата).

15.00 , 16 июля 2010года, Санкт-Петербург