Федеральное агентство по строительству и ЖКХ обратилось в правительство с просьбой ввести в Ульяновске внешнее управление. Не оно первое: в разные годы обанкротить родину Ильича предлагали вице-премьер Владимир Яковлев, замминистра финансов Белла Златкис, зампред правления РАО “ЕЭС” Михаил Абызов, главный федеральный инспектор по области Александр Иванов, полпред президента в Приволжском федеральном округе Сергей Кириенко. А один из крупных банков-кредиторов области безуспешно добивался через суд, чтобы управление областными финансами передали непосредственно минфину.

Салют в кромешной тьме

Ульяновск меня встретил салютом в кромешной тьме: кто-то из местных богатеев отмечал свой день рождения. Богатых людей в Ульяновске не меньше, чем везде, но на фоне разрухи они смотрятся куда более вызывающе. В ту ночь салют был единственным огнем, осветившим город: на окраинах городского освещения нет вовсе, в центре его вырубают ровно в полночь.

Еще центр наслаждается горячей (условно) водой, которую вот уже несколько месяцев не видят во всем остальном городе. Третью ульяновскую головную боль – недостроенный мост, похожий на гигантскую змею, – прекрасно видно из окон моей гостиницы. Как и действующий мост, на котором простоять в пробке полчаса – значит “удачно проскочить”.

Ну а последнюю проблему – вопиющую бедность народа – из окна не разглядишь. Средняя реальная (а не по отчетам) зарплата – тысячи полторы-две, тогда как в соседней Самаре уже давно тысяч пять, и попасть туда или в Казань на заработки – это счастье. Безработица. Озлобленность и тотальное неверие властям.

Ульяновск не сразу стал “черной дырой” – он шел к пропасти твердыми, уверенными шагами почти десять лет. Время правления предыдущего губернатора, г-на Горячева – это эпоха “ульяновского чуда”, обернувшегося крахом. Область славилась на всю страну самыми низкими ценами на все – от хлеба до тарифов на тепло и свет. Примечательно, что тогда никто и ни разу не задался простым вопросом – какой ценой? Хотя цена известна – 40 миллионов в месяц. Именно столько областной бюджет тратил на поддержание искусственно заниженных цен на товары. Эти миллионы брали отовсюду, в том числе из денег, предназначенных на мост, который был бы уже давно построен. Установилась система негласной “дойки” промышленных предприятий и мелкого бизнеса. А главное – энергетикам за свет и тепло просто не платили.

Когда народ одумался и г-н Горячев проиграл выборы г-ну Шаманову, на голову нового губернатора посыпались тумаки за художества предыдущего.

Но прошло четыре года. Теперь товары дороги, взлетели тарифы за свет и тепло, народ платит, а света – в час по чайной ложке. И народ спрашивает – почему?

Когда виноваты все, не виноват никто

Займемся бухгалтерией области, в которую у нас по советской традиции до сих пор предпочитают не вникать, хотя это деньги налогоплательщиков и они вправе знать, как ими распоряжаются.

По официальным данным областной администрации, регион на 1 июля прошлого года (более свежих данных пока нет) накопил внутренний государственный долг в размере 2,46 миллиарда рублей. Причем на январь 2000-го долг составлял, по тем же данным, всего 1,36 миллиарда. Но это еще не все: в эту цифру чистосердечно не включена задолженность перед энергетиками, которая формально и в самом деле не входит в понятие “государственного внутреннего долга”, но от этого она не перестает быть суммой к оплате.

Жизнь в Ульяновске становится все дороже, взлетели тарифы за свет и тепло, народ платит, а света дают в час по чайной ложке. Вряд ли такая жизнь может нравиться…

Что же касается “электрических” денег, по данным “Ульяновскэнерго”, в 2000 году область и город задолжали 3,8 миллиарда рублей. В ноябре 2001 года РАО “ЕЭС” реструктуризировало долг на 4,5 года, а в 2002 году личным решением президента РФ долги и вовсе растянули на 15 лет, причем РАО по своей инициативе дало отсрочку на выплату старых долгов еще на два года, с 2002 по 2004-й. Таких преференций от “страшного” Чубайса не получал еще ни один регион России. Но штука в том, что это соглашение обставлено всего двумя, правда, очень неприятными, условиями – за текущее потребление надо платить в полном объеме, а уровень тарифов довести до российского уровня. Но ни того, ни другого в Ульяновске так и не сделали – правда, тарифы подняли в 8-12 раз, но оказалось, что этого все равно мало. В 2002 году за свет и тепло недоплатили 89 миллионов рублей, в 2003 – 328 миллионов, а уже за этот год – 477 миллионов. В итоге нынешние долги энергетикам – 4,1 миллиарда, а всего, стало быть, область должна миллиардов семь.

По словам одного из экспертов “Ульяновскэнерго”, “местные власти на сегодняшний день продолжают демонстрировать полное бессилие в решении проблемы энергокризиса”. Так, если мэр Ульяновска показал себя жестким сторонником высоких тарифов, то городская Дума ударилась в популизм. За четыре года область заключила с энергетиками 10 соглашений, не выполнять которые, по словам одного из наших собеседников в управляющей энергокомпании в Самаре, “стало своего рода ритуалом”.

Итак, 7 миллиардов на одном полюсе и 3,1 миллиарда рублей – доходы консолидированного областного бюджета (без учета целевых бюджетных фондов) – на другом. Совокупный долг области больше ее доходов вдвое. По нынешним правилам (см. нашу справку) получается, что область можно смело банкротить. С осознанием этого факта начинается перетягивание каната: область говорит, что надо банкротить город, город – что вводить внешнее наблюдение надо именно в области.

Разобраться, “кто у кого украл чемодан”, непросто. Ульяновск потребляет 75 процентов энергии области, стало быть, львиная доля долгов висит на нем. Но в городской администрации не устают поправлять: висят не на бюджете, а на муниципальных предприятиях ЖКХ. Отдельных хозяйствующих субъектах, дескать.

– Оснований для введения внешнего финансового управления в городе Ульяновске не существует, – сказал корреспонденту “РГ” мэр города Павел Романенко. – Кредитная репутация администрации Ульяновска безупречна. Мы не должны ни бюджетам другого уровня, ни банкам. Банковские кредиты, которые мы берем в основном на преодоление кассовых разрывов, погашаем в точном соответствии с кредитными договорами.

То, что “оснований нет”, – это хорошо. Но как город переживет эту зиму, неважно, с банкротством или без оного, похоже, никто не знает. Реально в бюджете города на зиму – 45 миллионов рублей, которые закончатся уже к сентябрю. Обещанные областной администрацией 200 миллионов “зимних” рублей энергетики так и не увидели. Специалисты говорят о реальной угрозе повторения масштабной техногенной катастрофы января 1979-го, когда в Ульяновске лопнуло буквально все: и трубы в домах, и сами теплоцентрали. Тогда без лишнего шума Ульяновск ремонтировала вся страна, а горожане сидели две недели лютых морозов вообще без отопления и воды. После того “пожарного” ремонта “сантехника” так толком и не вызывали. Даже на едва ли не самой современной в стране ТЭЦ-2 едва нашли денег, чтобы отремонтировать турбину, но так и не сыскали средств на ремонт к ней прилегающих сетей.

Не так сидим

Почему все так плохо? Самый распространенный ответ: деньги есть, но их не так делят.

– Бюджет области структурирован неверно, – говорит мэр Ульяновска, кстати, в недавнем прошлом депутат областного Законодательного собрания, причастный, стало быть, к “структурированию”. – Будучи депутатом, я говорил: не допускайте ошибок прежней администрации. Давайте сделаем зарплату и энергетику приоритетом, а недостающее попросим у федерального центра. Кстати, именно это в 2002 году и предложил Анатолий Чубайс. Но этого так и не сделано до сих пор. Сначала удавалось закладывать средства, приближенные к тому, чтобы сбалансировать платежи. Но уже во второй год эта цифра уменьшилась вдвое. Центр помог 300 миллионами, эти средства позволили войти в отопительный сезон, но город остался без горячей воды.

Г-н Романенко недавно подал в суд на областное Законодательное собрание, обвиняя его в том, что оно обделяет бюджет города. По его словам, “из ста миллионов рублей бюджетных ссуд, которые область получила в этом году, городу не досталось ни копейки”. Не поделилась область и налогом на имущество, недавно ушедшим из федерального ведения и поделенным в большинстве регионов в пропорции фифти-фифти. Ульяновский суд признал часть требований мэрии правомерными, после чего область подала апелляцию в Верховный суд. Мэр настроен оптимистично:

– Цена решения суда – 210 миллионов рублей дополнительных доходов в городскую казну. Текущая кредиторская задолженность городских предприятий перед энергетиками как раз и составляет 220 миллионов. Я и пущу эти деньги исключительно на оплату энергетических долгов.

В областной администрации о конфликте с городским бюджетом разговаривают крайне неохотно, зато с удвоенным энтузиазмом толкуют о проблемах с федеральным центром. Как губерния обижает город, так федералы гнобят губернию. В областной администрации непременно покажут любовно выполненную таблицу, сравнивающую регионы России по размерам получаемой из федерального центра финансовой помощи и трансфертов. Особенно, по мнению областных чиновников, красноречиво сравнение с Пензенской областью, “близнецом” Ульяновской. В прошлом году Пензенская область получила из центра трансфертов (денег, которые не надо отдавать) в размере 3,6 тысячи рублей на душу населения. А Ульяновская – всего 1,8 тысячи рублей. Тогда как та же Пензенская область получила бюджетных ссуд (деньги, которые в отличие от трансфертов возвращать надо) – 25 рублей на каждого живущего в регионе включая младенцев, а Ульяновская – 433 рубля.

На самом деле о “предпочтениях” федерального центра тому или иному региону, как и о регионах-изгоях, написаны тома, но ясности, почему жизнь такова, какова она есть, никак не выкристаллизовывается. Вероятно, истина в другом. Как пояснил нашему корреспонденту один из собеседников в минфине, “мы не верим, что область сумеет правильно распорядиться деньгами. Поэтому – поймите нас правильно – мы пытаемся подстраховаться. Если даешь региону в долг – есть хоть какая-то надежда получить средства назад. Если перечисляешь трансфертом – пиши пропало, все погибнет в этой черной дыре”.

Рост поперек горла

Если сопоставить финансовые проблемы Ульяновской области с ее промышленным потенциалом, глаз наткнется на зримое противоречие: темпы роста промышленного производства региона с 2000 года устойчиво опережают общероссийские. Растут и инвестиции, в том числе иностранные: за первый квартал этого года область получила “от буржуев” больше, чем за весь прошлый год, а в прошлом году – в 15 раз больше, чем в 2000-м. Почему рост ВВП не переходит в качество жизни?

Половину налоговых доходов обеспечивает промышленность. А промышленность в российском понимании – это если не нефть, которой тут нет, так ВПК. Ну а политику федерального центра относительно ВПК не критиковал только ленивый. Нет госзаказа – нет и физического наполнения этих процентов. Так, крупнейший в Европе авиационный завод в 2001 году не построил ни одного самолета, а в 2002-м даже не входил в число крупнейших налогоплательщиков области. И даже то, что в январе этого года завод заплатил налогов в 45 раз больше, чем годом раньше, картину не украшает, поскольку гигант самолеты производит штуками, а не сотнями. То же с другими “крупнейшими”, как, например, с ведущим в России предприятием-производителем линолеума.

Есть и другая “ловушка”, в которую попадают все, кто возлагает на промышленность уж особо много надежд. Система взимания налогов построена так, что губернатору почти все равно, как работают заводы, поскольку в губернии остаются лишь налоги на имущество и на прибыль и акцизы. Налог на имущество не зависит от уровня производства и связан скорее с инвестициями. Налог на прибыль спрятать пара пустяков, и он есть лишь показатель сознательности менеджмента предприятия. Остаются акцизы, но и тут область отличилась, допустив банкротство здешнего ликероводочного завода, как верят все, преднамеренное. Главный же промышленный налог, НДС, отобрали федералы. Вот областной администрации только и остается, что сражаться за чистоту и белизну зарплат. В прошлом году хозяйствующие субъекты региона заплатили своим работникам 20 миллиардов по-белому и 10 – по-черному. Вывести их из тени – вот тебе и 1,2-1,3 миллиарда рублей.

И все же, как говорят аналитики, сделать можно было бы много, но вот не делают же, а предпочитают плакаться. Взять то, что лежит на поверхности, – туризм. С некоторых пор львиная доля капитанов туристических судов отказывается заходить в здешний порт просто потому, что страшно: заглянешь на минутку, да так тут, среди мелей и ржавых пирсов, и останешься. Между тем на одном имени Ленина город мог бы делать колоссальные деньги. Если кому-то само звучание этой фразы покажется абсурдным или крамольным, приведу пример из собственной практики. Капитаны корабликов, курсирующих по Женевскому озеру, неплохо зарабатывают, отвозя японцев и американцев поглазеть на домик, в котором “Lenin (ударение на последнем слоге) планировал русскую революцию”. И домик-то у него под Женевой был хилый, а вот едут же. На родину, в сердце русского колорита, уж точно бы поехали, тем более что все, связанное с именем вождя, до сих пор каким-то чудом поддерживается в отличном состоянии.

Таких идей для региона, наверное, можно “придумать” много, и как человек, много общавшийся с экономистами местного масштаба, могу заключить: шевеление мозгами – не самый безнадежный процесс. Все, с кем я пытался обсуждать экономическую политику Ульяновской области, в один голос говорили: выживают, но как жить – не думают, планов не строят, амбициями не поражают. При тамошней бедности ресурсами и при лежащей промышленности это, считай, приговор.

Эпилог: вот приедет барин…

Обанкротить не цех по производству мороженого, и даже не птицефабрику, а весь регион – звучит вызывающе и непривычно. Но, похоже, в том состоянии, в котором находится Ульяновская область, стесняться ей уже нечего, поскольку регион и так банкрот, вне зависимости от того, объявят его таковым официально или нет. Это с одной стороны, а с другой проблемы области таковы, что одной громкой акцией, как ее ни назови, ничего не решить.

– Уверяю вас, любой внешний управляющий, который придет в это кресло, будет делать ровным счетом то же, что и мы, – пытаться найти правду в Москве, выстроить более справедливые отношения с федеральным бюджетом, – говорит Игорь Егоров. – Другое дело, что у внешнего управляющего, может быть, лучше получится просто потому, что в той же Москве ему больше поверят. К тому же, быть может, Ульяновской области просто не достает свежего взгляда на самое себя со стороны. Любая частная корпорация, попади она в подобное состояние, будет сама искать “свежую голову”. Чиновники же саму мысль о том, что кто-то придет и будет рыться в их бумагах, воспринимают как покушение на их конституционное право “быть избранными”. От того, насколько политизированы здесь чисто экономические материи, делается даже тошно.

– Внешний управляющий – это ведь по сути губернатор! – восклицает один чиновник. – Речь идет на самом деле о смене власти!

Быть может, именно поэтому, сколько было заходов на банкротство региона, столько случалось пшиков. Так, ничем не окончилась душещипательная история в Твери – в 2002 году губернатор собрался было обанкротить город, но его самого от банкротства спасло лишь поражение на выборах. Когда в Самаре губернатор взялся банкротить областной центр, политологи сделали неплохие деньги, тиражируя “аналитические записки” о наступлении на муниципальные власти, инспирированном якобы из “приволжской столицы”, Нижнего Новгорода. Результат оказался столь же жалким, как и в Твери.

Быть может, именно Ульяновску предстоит показать пример того, как федеральная власть перед лицом повторения приморского кризиса в самом сердце страны найдет-таки эффективный механизм решения практических проблем без политического подтекста? Но пока политики остаются при своих амбициях, люди – при своей нищете.