Сто лет назад из стен Симбирской классической гимназии отправились в большую жизнь ее выпускники – братья Константин и Нестор Грошевы.

В дальнейшем великими делами оба не прославились, знаменитостями не стали. Обычные люди – добрые, честные, трудолюбивые… Вероятно, их судьбы оказались бы более счастливыми, если бы не переехавшее их Колесо истории…

К знаниям… босиком
Несколько лет назад о братьях Грошевых сотрудникам музея «Симбирская классическая гимназия» Музея-заповедника «Родина В.И. Ленина» рассказала их внучатая племянница Татьяна Валентиновна Офицерова. Однако мини-выставка «Два брата – две судьбы», им посвященная, была создана в этом году. Таким образом музейщики решили отметить еще одну дату: именно в 1916 году Симбирская гимназия сделала 100-й выпуск. Для экспозиции Татьяна Валентиновна предоставила из личного архива документальные материалы, в том числе отрывки из писем и фотографии разных лет.

Куратор выставки Светлана Борисова обычно так начинает свою экскурсию:

– Теплым майским днем 1916 года 44 повзрослевших юноши получили из рук директора гимназии В.П. Андроникова аттестаты зрелости. Каждый из них строил планы на будущее, выбирал свой жизненный путь. Но роковые события 1917 года, катастрофические по своим последствиям, изменили не только ход мировой и российской истории, но и жизнь миллионов людей.

Судьбы родных братьев Константина и Нестора Грошевых не стали исключением. Пройдет совсем немного времени, и один из них – Нестор – волею обстоятельств покинет Родину навсегда, а Константин проживет непростую жизнь в Советской России…

Происходили они из села Белый Ключ Карсунского уезда Симбирской губернии, ныне это Сурский район Ульяновской области. Отец братьев Михаил Степанович был земским учителем, преподавал в сельской школе. На должность в 1877 году его назначил сам Илья Николаевич Ульянов.

Семья Грошевых по традиции того времени была многодетной. Два старших брата – Николай и Петр, два средних, с разницей в два года – Константин и Нестор, две сестры – Антонина и Вера. Все дети играли на музыкальных инструментах. Дома устраивались музыкальные вечера.

Отец мечтал дать Константину и Нестору, как и двум старшим сыновьям, высшее образование. И в 1908 году Михаил Степанович повез мальчиков в Симбирск.

До железнодорожной станции уфарово, чтобы сберечь обувь, шли босиком и только потом надели сапоги. Как вспоминал много лет спустя в своих письмах Нестор, ехали в телячьих вагонах, а в Симбирске поселились в одном из номеров гостиницы, где спали на полу.

Дети оправдали чаяния отца и с успехом выдержали вступительные испытания. Однако без препятствий не обошлось. Старшего Константина в гимназию принимать не хотели, потому что его возраст немного превышал 12 лет, а принимали с 10 до 12 лет. Отец вынужден был написать прошение «господину попечителю Казанского учебного округа». И разрешение на поступление переросшего ученика в гимназию было получено.

Врозь, но вместе
В гимназии, будучи в отрыве от семьи, братья сблизились. Спустя годы младший Нестор писал: «Помню, как ты был мне почти нянькой, я за тобой был как за каменной стеной, я в душе всегда восхищался твоим мужеством, твоей находчивостью, практичностью, умением поговорить, ты был в этом отношении для меня недосягаем». Эта духовная связь не прервалась даже тогда, когда Нестор покинул Россию на всю оставшуюся жизнь.

Но это случится позднее. А пока длятся восемь счастливых лет – как они оценят их потом – в гимназии. Наконец, в 1916 году, когда Первая мировая война неудержимо набирает обороты, братья завершают учебу. Нестор выходит из стен гимназии с серебряной медалью. Но этот важный в их жизни момент омрачается трагедией: на фронте погибает один из их старших братьев – Петр.

– Тогда в патриотическом порыве Константин и Нестор решают отправиться на фронт, – продолжает рассказ Светлана Борисова. – Но что-то, видимо, не сложилось, и братья становятся студентами Казанского университета. На какой факультет поступил Нестор, мы не знаем. Возможно, на физико-математический, потому что в дальнейшем он занимался инженерным делом. А Константин стал студентом-медиком. Проучились они недолго. В 1917 году Колесо истории изменило весь ход русской жизни. Братья оставили университет…

О Константине известно, что в 1920-м году он поступает в Казанский ветеринарный институт и оканчивает его. А вот судьба Нестора таит много загадок, разгадать которые теперь уже вряд ли удастся. По его письмам к брату Константину можно понять, что в 1920 году он оказался в Финляндии.

Здесь его обуревает страстное желание учиться. В одном из своих посланий в Советскую Россию Нестор вспоминал: «Я повсюду рассылал письма, чтобы меня зачислили в университет». И ответ пришел из одного из старейших французских университетов с 500-летней историей – Левинского.

После его окончания Нестор пытается найти работу по инженерной специальности. Но как раз в это время, в конце 20-х годов, в Европе разразился экономический кризис. Нестора не принимают на металлургический завод. Каким-то чудом ему удается устроиться в автомобильный концерн «Ситроен», но там он продержался недолго. Молодого специалиста, говорящего с русским акцентом, увольняют: работодатели отдавали предпочтение своим соотечественникам. Нестор переезжает в Бельгию и обосновывается в Брюсселе. Вся его дальнейшая зарубежная жизнь – это поиск работы, случайные заработки.

И первый снег, и запах сирени…
Что переживал и что вспоминал изгнанник на чужбине, передают его письма из Бельгии, отправленные по адресу: Ульяновск, улица Радищева, дом №76, где жил Константин. Дом этот, кстати, по сей день стоит на своем месте.

Свои послания по правилам старой орфографии Нестор писал до конца жизни. Письма его уникальны и читаются, как роман. У автора был несомненный литературный дар. Вот, к примеру, один из отрывков: «Часто вспоминаю нашу ключевскую жизнь. С какой радостью в детстве мы встречали первый снег! В доме тепло, смотришь в окно – падают хлопья чистого снега. И так становится чисто и бело на улице и светло в доме. А потом – салазки, скамейки, коньки. Сколько веселого движения после грязной, дождливой, черной осени! Приходится согласиться с Львом Толстым: счастливая невозвратимая пора – пора детства».

– Он, – отмечает Светлана Борисова, – постоянно в своих письмах цитирует эту фразу Толстого, видимо, такая у него была тоска по России!

Или вот еще фрагмент: «Как все-таки чудесно устроен человеческий организм! Можно иметь память не только на вещи, но и на вкус, и на запахи, и на звуки. И эта память на вкус и на запахи, например, может тоже подвергаться изменениям:уменьшаться и даже совсем исчезнуть. Я вот теперь не могу вспомнить запаха черемухи или сирени. Черемухи здесь нет, и сирень совершенно без запаха. Только помню, что запах черемухи какой-то пряный, а точного представления о самом запахе не имею. Тоже самое – о сирени. Если бы каким-либо чудом запахи эти донеслись до меня, я бы, конечно, сразу вспомнил и сказал: «Вот это черемуха или сирень», а в настоящую минуту совершенно не представляю себе этих запахов». Не исключено, что при этих воспоминаниях перед внутренним взором Нестора возникал утопающий в цветущей сирени Карамзинский сад,что напротив его гимназии…

Мысленно пройтись поТюильри
Душа его тянулась ко всему русскому. В одном из писем он сообщает, что в Бельгию приехал хор имени Пятницкого: «Ну что за прелесть! Я люблю особенно этот хор. Какая чистая музыка и какая стройность! А пляски, а костюмы! Ансамбль дает турне по Бельгии и Люксембургу. В Брюссель снова приедет со по 14 декабря. Думаю сходить еще раз. Такое наслаждение приходится не часто получать».

Он невольно сравнивал русских с бельгийцами. Писал, что гостеприимством последние не отличаются, максимум, на что вы можете рассчитывать, – это чашка кофе, и то только в тот момент, когда хозяева его сами пьют. Ждать приглашения к обеду не приходится и от французов.

В одном из писем Нестор приводит такую историю: однажды, будучи еще студентом, он гулял по полю. От продолжительного пребывания на свежем воздухе молодой человек «взалкал», то есть проголодался. Увидел стадо коров и ферму. Решил купить там литр молока. Но… ему отказали. Так и пришлось возвращаться домой голодным…

О Брюсселе Нестор писал, что это провинциальный город, его не сравнить с Парижем, перед которым он преклонялся. Но что его в Бельгии потрясало, так это лес – чистый, ухоженный, с асфальтовыми дорожками.

Письма брата возбуждали у Константина желание повидать мир, но путешествовать возможности, как и у большинства советских людей, у него не было. Об этом, по всей видимости, он сообщил Нестору. И вот тогда тот стал присылать ему в Ульяновск открытки с видами европейских достопримечательностей, рисовать чертежи улиц и площадей Парижа, Брюсселя, других городов и проводить, как сказали бы сейчас, виртуальные экскурсии. Например: идем по Тюильри, налево – видим то-то, направо – то-то. При этом «экскурсовод» очень сожалел, если фотограф сделал для открытки плохой снимок, не с того ракурса, не с того вида, «как бы ты мог увидеть, если бы видел своими глазами».

Письма в наследство
А что же было с Константином? После окончания ветеринарного института в 1925 году он недолго работал в Алатырском уезде ветеринаром. Затем его направили на Кавказ ликвидировать эпидемию. Там он серьезно подорвал свое здоровье и вернулся в Ульяновск, где жил до конца своих дней – умер в 1960 году. Его могила находится на старом кладбище.

Нестор пережил старшего брата на много лет. Его последнее письмо родственникам в Ульяновск датировано 1979 годом. Они считают, что он умер в 1982 году. Где похоронен – неизвестно.

Татьяна Валентиновна Офицерова – внучка родной сестры Константина и Нестора Веры. Она живет в Ульяновске. Письма Нестора она хранила как семейную реликвию. Не так давно передала их своей дочери, которая живет в Санкт-Петербурге.

Ирина Морозова