Несколько дней назад в Интернете появилось обращение к президенту Дмитрию Медведеву с просьбой помиловать бывшего юриста компании ЮКОС Светлану Бахмину, отбывающую срок в одной из мордовских колоний. Призывая российского президента к милосердию, «подписанты» обращают внимание, что Светлана Бахмина – на седьмом месяце беременности и ее дома ждут двое маленьких детей. Под обращением уже подписалось больше 20 тысяч человек.

«Подписная» кампания в защиту Светланы Бахминой не первая и не последняя. В последнее время подобные обращения к власти стали привычным явлением. Каждый раз, когда очередная кампания защиты добивается заявленного результата, у представителей гражданского общества появляется надежда, что их голос был услышан властью. Так было после интернет-кампании в защиту Тарусской больницы, главного врача которой хотели уволить местные чиновники. Иллюзия победы появилась и у многих защитников смертельно больного Василия Алексаняна, которого перевели из СИЗО в больницу. Обрадовались и те, кто подписался под письмом в поддержку руководителя «Интерньюс» Мананы Асламазян, когда сомнительное дело по ее обвинению в контрабанде валюты закончилось штрафом.

Впрочем, в каждом конкретном случае никто не может с уверенностью утверждать, что именно поддержка общественности сыграла решающую роль в изменении ситуации. Так, например, кампания по защите жительницы Великого Новгорода Антонины Федоровой, которую обвинили в покушении на убийство трехлетней дочери, расколола интернет-сообщество. Многие посчитали, что именно из-за излишнего внимания общества к этому делу присяжные вынесли молодой женщине обвинительный вердикт. С присяжными никто не разговаривал, так что проверить эту версию невозможно.

Несмотря на неуверенность в результате, россияне продолжают обращаться к верховной власти в надежде быть услышанными. Письма и петиции, как правило, до адресатов не доходят. Отослав обращения по всем возможным адресам и не дождавшись ответа, некоторые «искатели справедливости» находят иные способы привлечь внимание власти к своим проблемам. Вот, например, вторую неделю в Ульяновске перед зданием областной администрации голодают родители Дмитрия Агафонова и Радика Гаязова. Они требуют пересмотра приговора по делу своих сыновей, которых считают невиновными. Голодающие уверяют, что не в состоянии пробить «стену корпоративной солидарности местных правоохранительных органов» и надеются только на то, что Генпрокуратура проведет независимую проверку добытых ими фактов.

Почему же гражданам не удается достучаться до власти? Значит ли это, что в нашем государстве что-то неправильно устроено? Или дело в том, что власть оградила себя от общества большим количеством чиновников, которые просто не желают выполнять свои обязанности? В конечном счете все обращения к президенту оседают в кабинетах чиновников, которым поручают разбираться в каждом конкретном случае. Разбираются ли они, вот в чем вопрос… Не секрет, что, возбуждая уголовные дела, следователи порой руководствуются не столько доказательствами виновности подозреваемого, сколько желанием поставить «палку» о раскрытом преступлении. А прокуроры и судьи, которым граждане жалуются на несправедливые решения, зачастую не вникают в суть дела. Вот и получается: граждане пишут, а им отвечают отписками.

Сегодняшняя ситуация не нова. Так было и сорок лет назад, когда после осуждения писателей Андрея Синявского и Юлия Даниэля появились первые «подписанты». Тогда в защиту писателей выступили десятки деятелей общественности. Синявского и Даниэля на свободу не отпустили. Но письма к власти в защиту гонимых стали обычным делом. И почти никогда не приносили результатов. В кругу диссидентов даже появился тост: «Выпьем за наше безнадежное дело!» И тогда же Юлий Ким написал свою знаменитую песню с длинным названием «В ЦК КПСС от отдельных представителей некоторой интеллигенции приватное письмо»:

«До чего же плохо/Все у нас пока/Ах, куда же смотрит/Наш родной ЦК?/Да что вы говорите,/Так искренне причем!/Пишите нам, пишите,/А мы прочтем, прочтем».

Прошло сорок лет. Уже нет советской власти. А реакция властей вчерашних и властей сегодняшних на общественный протест во многом похожа. За маленьким, но существенным отличием. Сорок лет назад за подпись, поставленную в защиту осужденных, можно было лишиться работы или вылететь со студенческой скамьи. Сегодняшние «подписанты» ничем не рискуют.