Владимир Шаманов: судьба героя в логике торговли

АРБАХАН МАГОМЕДОВ, политолог

Сегодня далеким сном кажется ульяновцам губернаторство Владимира Шаманова. Но скандальные события осени прошлого года, связанные с его именем, вновь напомнили нам про генерала. Оказалось, что ветеран двух чеченских войн, Герой России, командующий ВДВ, генерал Шаманов вовлечен в тяжбу вокруг серьезного куска московской недвижимости—ОАО «Спортэк». Как сообщали СМИ, по его личному приказанию на объект был брошен вэдэвэшный спецназ для защиты интересов его зятя, больше известного в криминальных кругах под кличкой «Глыба». «Новая газета», в частности, опубликовала телефонный разговор Шаманова со своими подчиненными, в котором отразился весь взрывной характер генерала. История закончилась тем, что генерал получил взыскание по служебной линии от министра обороны Сердюкова.

Сейчас я не обсуждаю детали этой скандальной истории. Меня больше интересует тема «Шаманов и Ульяновск». Помимо всего прочего, анализ шамановского губернаторства в нашем регионе позволяет понять природу нынешней власти в России.

Ульяновск на пороге 21 века: снова в ожидании героя.

Затянувшееся правление «позднего» Горячева, для которого был характерен нетворческий авторитаризм в политике и экономике, породило в регионе эффект политического «болота». Жизнь в Ульяновске стала не только биологическим признаком человеческой инертности, но и мерой общероссийской серости. Народ стал тихо, по-смердяковски, ненавидеть свой край. Общее настроение жителей Ульяновска тех лет можно выразить фразой из «Провинциальной истории» Леонида Леонова: «Городишечка наш захудалый, и жители все дураки».

Хотя Горячев к началу нового столетия исчерпал свое лидерство, тем не менее, в регионе не было крупной политической фигуры, которая могла бы составить ему реальную конкуренцию. Поэтому внутренние источники политических изменений были исчерпаны. К концу 1990-х гг. многие влиятельные участники местной политики пришли к выводу, что «оккупация» региона внешними силами была бы предпочтительнее продолжения горячевского правления. Сегодня трудно оценить, насколько глубоко были просчитаны последствия такого плана. Скорее можно говорить о чувствах отчаяния и безысходности, которые овладели местными антигорячевскими активистами и толкнули их к действию. Ими делался вывод о необходимости призвать «крепкую руку» для антигорячевской «дезинфекции».

Согласно этому сценарию, сильная личность со стороны должна была освободить поле для «открывания» региона, а окружение «варяга» – устранить тесно спаянную горячевскую команду для того, чтобы забрать у нее власть и ресурсы. Надежды на такие перемены вселило появление в качестве кандидата на пост губернатора «отца-командира», героя чеченской войны, генерала Шаманова.

Генерал, поддержанный всеми теми, кому Горячев стал поперек горла как в Москве (в диапазоне от Зюганова до Чубайса), так и в области (от ульяновской мэрии до руководителей партий и духовенства), получил все шансы на победу. Как писала одна из местных газет, для того, чтобы занять губернаторское кресло, Шаманову хватило бы звания Героя России, своей собственной харизмы, задушевных бесед с людьми и тупости горячевского предвыборного штаба.

В итоге, сложившаяся коалиция местных и пришлых игроков, ориентированная на смену власти, имела своим результатом «опрокидывающие выборы», которые полностью разрушили прежнюю конфигурацию политических субъектов и интересов в регионе. Губернаторские выборы, которые состоялись в декабре 2000г., при 70% явке избирателей дали 56,25% голосов Шаманову и лишь 23,48% голосов Горячеву.

Думается, сам Горячев, находясь в состоянии послевыборной депрессии, с горечью представлял себе будущее области: «Понаедут, опечатают, разорят… Прахом пойдут все труды по сбережению региона…» Так и случилось. Но позже. А пока народ взирал на нового губернатора с надеждой.

Приход Шаманова и «банановая» победа ульяновцев.

Дальнейшие перемены оказались столь впечатляющими, что область снова, как и 10 лет назад, стала центром политического карнавала. Началась «колонизация» региона сторонними силами. Главной силой, на которую опирался генерал Шаманов и которая привела его к победе, были внеульяновские и внекремлевские финансово-промышленные группы. Именно они представили генералу необходимые средства и технологии и, естественно, что их представители вскоре стали основными действующими лицами местной политической сцены, составив ближайшее окружение вновь избранного губернатора. На ключевые посты в регионе были назначены люди со стороны, плохо знакомые с местными проблемами и действовавшие в своих интересах. 8 из 10-ти замов Шаманова были приезжими, и даже руководители комитетов, управлений и отделов областной администрации более чем на 60% состояли из «варягов». По сути дела, под прикрытием губернатора-героя в области произошла шмоточно-криминальная революция. Шаманова сопровождал различный мелкооптовый элемент, не мучающийся проблемой «свое—чужое». Приезжие считали себя существами высшего порядка, достойными ночных клубов, коттеджных поселков Москвы и женщин на одну ночь. За криминальным обозом губернатора-героя маячила тень Никиты Михалкова—типичного мещанина во дворянстве, ставшего воплощением дурного вкуса наших нуворишей и кремлевских правителей.

Таким образом, в отличие от горячевского «региона-замка» образца начала 1990-х гг. область в одночасье превратилась в объект экспансии внешних экономических интересов, а местная политическая и хозяйственная элита обратилась в подчиненного игрока.

Возникает вопрос: какую цель преследовал федеральный центр, когда через братьев Михалковых подталкивал Шаманова на ульяновское губернаторство? Ведь было ясно: Кремль не ставил перед генералом никаких задач. Единственным стимулом для Кремля в этой игре было одно: страх перед генералом-героем, вышедшим из окопов Чечни и Дагестана. Общероссийская слава и харизма Шаманова должны были быть канализированы в регион, чтобы они в атмосфере провинциальной дури и хмари потеряли свою энергию. Кремль рассчитывал, что Шаманову, погрязшему в симбирском навозе, трудно будет сохранить авторитет, народную любовь и право стучаться в президентские покои.

Появление Путина на политической сцене было ответом на надежды этатистски ориентированного электората: в Россию возвращается сильная власть, ощущающая себя властью. Использование символов крепкого государства, сливающихся с чисто российским понятием державности, оказались монополизированы Путиным. Он выступил в качестве защитника и спасителя в атмосфере кризисного сознания и коллективного стресса. Он применил идею мобилизации армии и населения для сохранения и развития власти.

Россияне потянулись к Путину после взрывов жилых домов в Москве, Буйнакске, Волгодонске осенью 1999г. Мобилизация и консолидация российского общества под лозунгом «Отечество в опасности» были достигнуты после кровавых терактов в этих городах и военных действий в Дагестане и Чечне. Именно тогда произошли сдвиги в массовом сознании россиян: в момент стресса миллионов граждан Путин выступил фактически как психотерапевт, выполняя роль «защитника» народа и неумолимого преследователя террористов. Операция по «сплочению нации» обеспечила ему успех на президентских выборах в марте 2000г.

В таком контексте все понимали: Шаманов должен уступить Путину и отойти в сторону. Можно определенно утверждать, что Путин перетянул общественные симпатии на себя, оголив харизму Шаманова и отобрав его роль «героя» и «защитника», без которых Шаманов оказался бессилен как политик.

Для того, чтобы уход Шаманова в Ульяновск выглядел как почетная миссия, а не как грубое спихивание с общероссийских политических подмостков, была придумана захватывающая политическая интрига с радикал-исламистским подтекстом. Дело в том, что накануне губернаторских выборов некоторые центральные СМИ опубликовали целую серию статей, в которых превозносилась особая роль Шаманова как человека, призванного Кремлем для предотвращения, якобы, «чеченизации» Поволжья. Логика газетчиков хотя и была довольно примитивной, но действенной на тот момент для российского общества, которое только что вышло из кремлевско-чеченских войн. Вот как эту логику в августе 2000г. описывал обозреватель «Общей газеты» Бахтияр Ахмедханов:

«Регион Поволжья рассматривается федеральным Центром в качестве потенциально взрывоопасного—в противном случае зачем направлять туда армейского генерала, сторонника жесткой политической линии Москвы?.. Обстановка в Поволжье довольно серьезная и, что важно, имеет тенденцию к ухудшению. Речь идет о сторонниках радикального ислама, число которых растет в геометрической прогрессии… По данным спецслужб, только в Ульяновской области около 2-х тысяч молодых людей прошли обучение в зарубежных исламских центрах, примерно столько же находятся на учебе. Прогнозы силовиков, cообщает газета, неутешительны: Поволжье—регион, который даст о себе знать через 3-5 лет, когда число радикалов достигнет критической массы.»

Думается, данный прогноз даже тогда рассматривался лишь как громкое журналистское преувеличение и упрощенная романтизация Шаманова. На самом деле вариант с губернаторством был скорее попыткой Кремля под радикал-исламский шумок отдалить Шаманова из армии и общероссийской публичной политики. Для федерального центра было крайне важно, чтобы генерал-герой не мешал Путину в момент его политического взлета, который происходил в 2000г. Не в последнюю очередь подобное отношение объяснялось периодически появлявшимися слухами о том, что некие оппозиционные Путину олигархи сделали ставку на генерала Шаманова как на возможного будущего президента России.

Можно допустить, что в обмен на четырехлетний уход из российской публичной политики Шаманову с его окружением была дана на кормление и разграбление целая российская провинция—Ульяновская область.

Продолжение в следующем номере…