Почти два десятка копий православных соборов украшают крохотный зал квартиры Мажовых. Горделиво вознеслись к небу Богоявленский патриарший собор в Москве, Рождественский храм в Нижнем Новгороде, колокольня Загорского храма, Андреевский собор в Киеве и другие известные культовые сооружения. Все они выполнены практически в точном соответствии с оригиналами (если не считать некоторых несовпадений по цветам), но, естественно, сильно уменьшены в размерах.

Барышский мастер своими творениями дорожит настолько, что наотрез отказывается их продавать. Может разве что подарить. Его подарки есть и в местной подстанции «скорой помощи» (но он просит вообще не рассказывать про это — говорит, что вот скажут, будто он хвастает), один храм «уехал» в Самару.

— Николай Дмитриевич, почему не продаете свои изделия? Могли бы денег заработать. Наверняка покупатели нашлись бы.

— Просят некоторые. Есть любители. Жалко продавать. В каждую церковь душу вложил. А мне предлагают за них бутылку или две. Ну возьму я бутылку, выпью, наутро голова болеть будет, — смеется абсолютно не пьющий мастеровой. — Если бы я специально две одинаковые делал: одну — себе, другую — еще кому, тогда ладно. А так, они у меня по одной. Раритеты, можно сказать.

Увлечение

Изготовлением копий церквей Мажов увлекся недавно, когда на пенсию ушел. Да и то времени на исполнение всего задуманного не хватает. Николай Дмитриевич ухаживает за больной женой (у нее проблемы с сердцем).

— А сколько недель или месяцев на одну копию уходит?

— Не считал никогда. Если б по восемь часов каждый день работал, а то бывает, по три дня инструменты в руки не беру. То в магазин сходить надо, то убраться, то похлебку сварить…

Всю жизнь дружа с деревом, талантливый столяр-самоучка дома всю деревянную мебель своими руками делал. Как пришел из армии, комод изготовил — резной, красивый. Он до сих пор стоит. Правда, в угоду новому увлечению пришлось верх у него снять.

— Когда Богоявленский патриарший собор сделал, его ставить некуда было. Хоть и половина храма у меня вышла, да все равно размер-то большой. И на полках, где другие церкви стоят, он не умещался.

Свои будущие творения Николай Дмитриевич находит на открытках, на страницах газет и журналов. Нередко качество изображения оставляет желать лучшего, да и фотографии попадаются черно-белые. Но в итоге каждая церквушка обретает свои (кстати, очень похожие на настоящие) цвета.

«Дальтоник»

Правда, тут имеется одна деталь. У мастера проблемы с глазами. Пошел он как-то к офтальмологу, попросил проверить зрение. А врач и говорит: «Да вы дальтоник».

— Так и сказал: дальтоник! — сокрушается Мажов. — Из-за этого и цвета у меня на копиях не всегда правильные, даже если я перед собой цветную картинку держу.

«Дальтонизм» Николая Дмитриевича, как выяснилось, — особого рода.

— Основные цвета спектра я вижу. Когда улицу перехожу, знаю, на какой цвет стоять, на какой идти. Я оттенков не различаю. И меня сын Сергей все время критикует. Вон комод специально под Богоявленский собор перекрасил, а он говорит — не тот колер…

Любопытно, что свои изделия Мажов красит обычными… половыми красками, которые покупает в магазине.

Все в дело

— Николай Дмитриевич, а из каких материалов все это великолепие?

— А из всего, что в хозяйстве найдется: из дерева, вагонки, фанеры. Деталей мелких очень много нужно. Из алюминиевых баночек ограду вырезаю, колокола и купола делаю, из трав разных — деревья. А роспись на стенах — это картинки готовые. Я сам так тонко не нарисую.

Одно из самых изящных творений мастера — Андреевская церковь архитектора Растрелли (автора Эрмитажа в Санкт-Петербурге и многих других гениальных зданий), которую открыли в Киеве в 1761 году. Копии определили место на холодильнике в кухне, прямо под иконостасом. Можно сказать, в красном углу. Увидишь ее, и хочется преклонить голову перед мастером, так тонко почувствовавшим саму душу православия.

А в зале рядком (все они, как и положено, сориентированы на восток) выстроились как известные российские соборы, так и храмы Ульяновской епархии. Есть здесь и копии знаменитых древних соборов Старой Майны и Базарного Сызгана, и димитровградский новодел — храм Георгия Победоносца. (Поскольку эту церквушку Николай Дмитриевич изготавливал с черно-белого газетного снимка, купола у нее не синие, как в оригинале, а коричневые).

«Запорол»

Мастерской Мажову служит гараж. Здесь приятно пахнет клеем и досками. Николай Дмитриевич показывает сразу две коробки — питерского храма, который, по традиции, он сооружает, глядя на открытку (ее принес кто-то из знакомых).

— А почему сразу две заготовки, Николай Дмитриевич?

— Начал делать — не понравилось. Да я ее запорол вообще! Представляете, впервые за все время. Остальные с первого раза правильно получались.

— Как это, запорол?

— Не разглядел сперва, сделал одну сторону прямую, а она из трех частей состоит. Вот и пришлось ее переделывать. А первую заготовку не выбрасываю — может, пригодится.

Сразу по окончании этой работы мастер мечтает приступить к изготовлению копии Свято-Троицкого собора, что стоит в центре Барыша. Храм старинный и очень красивый, но сложной конструкции. Последнее Николая Дмитриевича не пугает. Одна беда — нет у Мажова фотографии собора.

— Я ведь сначала все расчеты должен произвести. Замерю по снимку высоту, длину, ширину, умножу полученные цифры, допустим, на десять или 15 — вот и получатся размеры копии. Пока никто не говорил, что я что-то неправильно делаю…

P.S. Пожелав мастеру творческих успехов, мы отправляемся… фотографировать Свято-Троицкий собор. Пошлем Николаю Дмитриевичу снимки, сделанные с разных сторон. Надеемся, пригодятся.