Не понимаю, отчего такой шум и гам вокруг «Дворца пионеров» и рядом стоящей детской библиотеки? Будто речь зашла о чем-то святом и крайне ценном. Не понимаю!

Я – коренной ульяновец, даже, скорее, коренной засвияжец, поскольку все свои 50 лет прожил исключительно в ближнем Засвияжье, и покидать его не намерен. Разве что по окончательной необходимости.

Я помню город и немножко не таким, какой он сегодня, в том числе помню те места, о которых теперь идет столько разговоров.

Сорок лет назад улица, называемая ныне Минаева, в тех местах была, естественно, много уже, стояли вдоль нее домики и домишки, и воспоминание мое о той улице несколько теплее и уютнее, чем о сегодняшнем проспекте. Значит ли это, что та улица была лучше? Не могу сказать с определенностью – слишком давно это было. Но могу сказать определенно другое: та улица в историческом смысле была куда как историчнее, чем сегодняшняя улица Минаева. И ее, в смысле историчности, мне теперь гораздо больше жаль, чем сегодняшнюю.

Я помню, как ломали те домики и домишки, как образовывались пустыри и пустоты, возникали строительные деревянные заборы, как раздвинулась улица, и на ней стали возводиться новые здания.

Новая улица Минаева мне тогда, почти 40 лет назад, казалась какой-то необъятной, парадной, пустынной. Не стало тесноты и уюта, образовались простор, солнце и постоянная стена воздуха перед лицом.

А зимой и осенью – неизбежный «каток» под ногами, пронизывающий ветер, от которого нет спасения и некуда спрятаться. Надо идти прямо и прямо, и дойти до Дворца детской книги – у меня в голове почему-то обосновалось именно это название, и замерзшими руками отворить тугую стеклянную дверь, и окунуться в тепло, и защититься от ветра.

Зимой, в быстро наступающих сумерках, там было хорошо: взять том фантастики, самый большой и самый толстый, обосноваться за столом, включить настольную лампу и улететь из этого холода и от предстоящего обратного пути домой куда-нибудь на Венеру. Боже мой, как это было хорошо! Несмотря на постоянное ощущение легкого озноба. Во Дворце книги никогда я не ощущал полного комфорта: зимой всегда было холодно, а летом – жарко. Это все из-за огромных окон, из-за нелепой конструкции.

Детские и подростковые воспоминания. Они мне, конечно, дороги.

Но я не понимаю, отчего возникло столько шума, когда речь зашла о возможном сносе этих зданий – моего детско-юношеского Дворца пионеров и моего же детского Дворца книги.

Наверное, я – бестолковый и бесчувственный.

Я, конечно, понимаю, что сегодняшним детям и подросткам нужны и свой Дворец книги, и Дворец детей и подростков. Конечно же нужны, даже, наверное, нужнее, чем нам, детям советских времен, у которых домов пионеров и школьников и детских библиотек было несравненно больше, чем у нынешних детей, и совсем не было компьютеров, интернета, видиков-шмидиков, всей этой «жвачки для глаз».

Но я не понимаю, почему им нужны именно эти здания – стоящие сегодня на улице Минаева. Я не понимаю, в чем их архитектурная ценность.

Да, я немножко наслышан об их конструктивных особенностях: всяких прибамбасах в фундаментах, особенной крепости и устойчивости. Кто-то из строителей, помнится, выразился примерно так: если Дворец пионеров «поедет» под косогор, он будет только кувыркаться, и ничего с ним не сделается.

В том, что он будет «кувыркаться», я нисколько не сомневаюсь: а что еще может делать этот куб? И все эти кубометры стекла и бетона? Именно кувыркаться, как детский костяной кубик.

Мне никогда не казались эти сооружения шедеврами зодчества, никогда: ни 40 лет назад, когда я был совсем молод, а они – новы, ни теперь, когда я не так молод и они совершенно потрепаны временем.

Назовите это отсутствием вкуса.

Но и тогда, к 100-летию со дня рождения В.И. Ленина, и теперь все эти кубы и параллелепипеды эпохи «советской империи» и почитания вождей не вызывали и не вызывают во мне никакого трепета, не рождали и не рождают особенного эстетического чувства. Уныние только.

Стекло и бетон, прямые, до тупости, линии, углы и безликость.

Дома Левчака вызывают эстетическое чувство. Здание театра кукол. Старое здание УлГУ на улице Толстого, бывший коммерческий земельный банк. Даже очень вызывает. И многие еще вызывают.

А Дворец пионеров – простите. Даже несмотря на то, что сиживал я на парапетах сзади здания с любимой девушкой.

И гостиница «Венец» не вызывает, и ЦУМ, и Дом быта, и весь тот ранне брежневский новострой.

Мне, признаться, они представляются какими-то убогими, несмотря на весь их советский модернизм и супрематизм, и однообразными. Как хрущевские пятиэтажки. И – почему-то – инородными для города. Будто саму естественную городскую ткань неестественно изуродовали.

Да, и во Дворце пионеров, и в Дворце детской книги – частички и моего личного прошлого. Но я, например, не стану возражать, если мне предложат что-то лучшее.

Александр Кузнецов