На наших поездах привозили джинсы и экзотические фрукты

«Вагончик тронется, перрон останется», -эта песня из фильма «Ирония судьбы…» как никакая другая описывает атмосферу советских поездов. Действительно, на железной дороге всегда царил особый дух. Запах шпал, стук колес и проводник с чаем давно стали неотъемлемым атрибутом дальнего путешествия. Ведь в отличие от авиаперевозок, поездки по железной дороге всегда были более демократичными по цене. А потому весьма востребованными советскими людьми.

От храпящего мужика спасли студенты

– Моя первая поездка на поезде состоялась, когда я училась в старших классах, – рассказала Елена Кораблева. – С сестрой я отправилась на каникулы к бабушке в Саратов. С огромным волнением села на диванчик из кожзаменителя и застыла в тревожном ожидании. В нашем купе на незастеленной полке лежал огромный мужик в зеленой футболке и шерстяных штанах. Вид у него был весьма внушительный, и мы, две хрупкие девчонки, испугались. На стол была брошена шляпа, точь-в-точь как у Будулая из одноименного фильма. Под ней что-то коричневело. Сестра предположила, что там пистолет. Я не удержалась и осторожно приподняла край головного убора. Под шляпой лежал хлеб! Через три часа напряженного молчания под стук колес сестра – а она у меня пугливая – решила, что мужик умер. Интересно, но как раз в этот момент он так оглушительно захрапел, что мы подскочили чуть ли не до потолка. Через час нас ждало еще одно открытие. Оказалось, что в стене купе было проделано отверстие в соседнее помещение – туалет. А мы-то думали, откуда идет характерный запах? Пришлось залепить дыру скомканной газетой. Вообще этот поезд трудно было назвать образцовым. Сейчас составы намного чище и новее.

Так бы мы и сидели с этим мужиком, если б нас не заметили двое студентов из соседнего купе. Они забрали нас с собой, напоили чаем с конфетами и скрасили наш досуг игрой в карты. Кстати, когда мы выходили в Саратове, мужик так и не проснулся.

На работу в поезд брали самых зорких

– Стипендия студентов в середине восьмидесятых годов была сорок рублей, – вспоминает улья-новец Юрий Пронин. – Обеды в институтской столовой, вечеринки в общаге, поход в кино… Вот и все, что можно на нее себе позволить. А хотелось модно одеваться и водить девушек в кафе. Добыть деньги получалось только подработкой. Махали метлой, строили птичники… Но самое лучшее было устроиться проводником.

Попасть в хозяева вагона было непросто. В профкомах перетряхивали характеристики, поднимали зачетки на предмет не сданных «хвостов»: Но главное, проверяли на наличие орлиной зоркости.В толпе пассажиров проводник должен был углядеть опаздывающего, чтобы махнуть флажком локомотиву – мол, притормози.

Три месяца перед началом «дорожного» сезона мы ходили на специальные курсы. Затем нас выпускали в рейс. Летом количество поездов увеличивалось, штатных проводников не хватало. Вот и брали студентов.

Вдень можно было заработать до пяти рублей. Бывало, что и водкой приторговывали. В середине восьмидесятых от «сухого закона» першило в горле. А как ехать в поезде и не тяпнуть стаканчик, другой? У ловкого проводника во-

дочка водилась всегда. Цена -как у таксистов – 15 рублей за бутылку. Еще одна статья дохода – «зайцы». Стандартная «такса» для безбилетника – «рупь» за километр. Но по обстоятельствам делали скидки. Не шкуродерни-чали.

Однажды мне повезло работать проводником в поезде, идущем до Ташкента. В столице солнечного Узбекистана свободно продавалась модная

одежда. В частности, индийский хлопок: джинсы, рубашки. Узбеки этого не носили, предпочитали национальную одежду. Джинсы стоили каких-то 20 – 30 рублей. В Ульяновске мы их продавали уже за 70 целковых. На базарах скупали зееные фрукты – персики, абрикосы и дыни. Там это добро стоило копейки, а в Ульяновске загонялось по десять рублей за килограмм. Но не дынями едиными жив человек. Скупали мы и книги. В Ташкенте дефицитные Дюма, Чехов, Лермонтов и другие классики томились на полках без должного внимания. Однажды наш состав на сутки загнали в отстойник. Мы воспользовались этим, чтобы прошвырнуться по базарам и магазинам. Возвращаемся, а наших вещей нет. Побежали искать. Видим, аборигены-воришки разложили наше добро пря-

мо у головного вагона на продажу. Побили мы их тогда хорошо и свое вернули. Только когда уже ехали обратно, я подумал, что было, если б нас пристукнули. Мы же в чужом городе в другой республике!

Сейчас, как прохожу мимо вокзала, романтические воспоминания наплывают. Сколько всего я увидел, когда работал проводником… Ни одна рафинированная турпоездка этого не даст!