Сегодняшнее утро началось с того, что я в привычное время не обнаружил на сайте «Улпрессы» трансляции аппаратного совещания в ульяновском областном правительстве. Я его обычно не смотрю, но сам факт служит дополнительной галочкой в сознании, что нынче понедельник.

Потом я не обнаружил в скайпе тех, кому уже по всем прикидкам положено быть онлайн.
И только тут до меня дошло…
С праздником народного единства, дорогие мои!

Как я теперь понимаю, мой класс был многонациональный. Со мной вместе учился немец Блютфельд, украинка Рубайло, татарин Багаутдинов, еврей Пудовкин и то ли латыш, то ли эстонец – Эльмар Берзин. Причём, то, что Андрюха Багаутдинов вовсе не Андрюха, а Анвир, я узнал классе в десятом и очень удивился. Что Пудовкин – еврей, я сомневаюсь до сих пор. Хотя бы потому, что впоследствии он сильно пил. Но «еврейского счастья» хапнул сполна.
В общем, если уж когда и было народное единство в моей жизни и сознании, так это в детстве и юношестве. То есть, я абсолютно не различал тех, кто меня окружал, по национальностям. И это при всём при том, что графа «национальность» в паспорте присутствовала, а родители некоторых моих друзей говорили по-русски с жутким акцентом.
Хотя нет. Приезжая в Москву, прямо на Казанском вокзале я с любопытством рассматривал бородатых мужиков в стёганых халатах и в тюбетейках, их женщин, одетых в длинные платья, шаровары или, как я понимаю, всё же во что-то, похожее на хиджаб.
Это была экзотика. Но не было угрозы.
Лезгинка была на сцене и по телевизору. Фильм «Я буду танцевать» про Махмуда Эсамбаева показывали в кинотеатре «Хроника» в подвале нынешнего Департамента государственного имущества области. Никакие придурки не орали по улицам «Слава России!», размахивая государственными флагами.
Национальное единство было, за исключением бытового абстрактного антисемитизма, который никак не распространялся на друзей, соседей и сослуживцев – евреев, а никакого праздника национального единства не было…
И сейчас не надо.
Мне кажется, что это понимает большинство моих сограждан…
Вернее, не понимает, что же всё это значит? Что, собственно, этот день должен собой олицетворять, кроме внепланового выходного?..
Пару дней назад люди, вполне эрудированные, пытались вспомнить, с чем связано 4 ноября. Путём мозгового штурма вспомнили про ополчение и Сусанина, Минина и Пожарского, Марину Мнишек и Гришку Отрепьева. Довольно много.
Какой душевный подъем испытали они, что почувствовали, вспоминая те героические дни?
Нечего. Ноль.
От этого как-то неуютно и неловко.
Огромные толпы народа ходят по улицам с флагами и транспарантами, впереди – официальные лица. Официальные лица восходят на трибуны, держат речи, выкрикивают лозунги. Перевозбуждённые и растерянные одновременно молодогвардейцы Ульяновска возлагают цветы к памятнику основателю Симбирска Богдану Хитрово, который тут вообще не при чём…
По поводу чего радуемся, хочу спросить? По поводу грёбаного ничего. Секс без дивчины…
Нет никакого народного единства. Ни в жизни, ни в мозгах, ни в душе. Нет его в речах ораторов, которые поминают в связи с праздником Пугачёв и Бирюлёво. Даже, если в контексте звучит – это не должно повториться…
По всей стране проходят «Русские марши». Эта зигующая под имперками гопота совсем по-иному понимает единство. Их единство звучит так: русские возьмите за руки татар, чувашей и далее по списку, и все вместе пошли бить хачей. При этом плохо представляют, что «хач» (от имени Хачик) – это прозвище армян – братьев по вере, православных.
Коммунисты меж тем проводят митинги против дня национального единства. То есть, отмечают по сути контрпраздник, чтобы отпраздновать по-настоящему день Октябрьской революции 7 ноября.
Занятно, что все эти люди – настоящие патриоты Отечества. Именно так они себя ощущают и позиционируют. Не им ли, по идее, следовало бы почувствовать своё единство друг с другом?!.. Но, нет – каждый из них угорает по-своему.
А самое интересное, что когда весь этот угар уймётся, на улицы выйдут те самые «хачи» в оранжевых жилетах с совками и мётлами, чтобы прибраться после праздника, на котором им нет места.