Мировой суд во Владивостоке постановил уничтожить по «закону Яровой» несколько десятков экземпляров Библии и другую христианскую литературу.

Суд рассматривал дело о несоблюдении требований законодательства религиозной организацией «Армия спасения». Обнаружил, что вопреки антитеррористическим поправкам депутата Госдумы Ирины Яровой о маркировке распространяемой среди прихожан литературы такой маркировки на книгах «Армии спасения» не было. «Армию» оштрафовали, и еще было принято то самое решение об уничтожении книг, хождение которых суд посчитал нелигитимным. СМИ в связи с этим обратили внимание, что «приговоренная» Библия является синодальным переводом, который признается каноническим Русской православной церковью (РПЦ), и что это первый в постсоветской России случай судебного решения по отношению к священным для РПЦ текстам.

По информации News ru.com, в РПЦ назвали этот вердикт мирового судьи «сильным перегибом», указав, что суд неверно истолковал правовые нормы. По закону маркировать нужно лишь ту духовную литературу, которую распространяющая организация сама же и издала. А текстам, изданным не ею, маркировка не требуется. Но в любом случае это прецедент. Это то, о чем предупреждали критики и «закона Яровой», и других сумасбродных правовых актов последних лет, говорившие, что дело не столько в самих законах, сколько в правоприменительной практике. Формулировки правовых норм расплывчаты, и в зависимости от ситуации интерпретировать их можно по-всякому. Суды это собьет с толку, и они не будут знать, какие решения окажутся справедливыми, а какие нет. Если применять закон буквально, может получиться, как в этом случае. Для «не буквального» же применения судам должны быть известны «зигзаги», которые при рассмотрении дел следует учитывать. Но беда в том, что о «зигзагах» заранее не знают даже яровые.

Другим изъяном современного нормотворчества является его хаотичность, в результате чего законы сплошь и рядом противоречат друг другу. Конкретно в этой сфере антагонистическими оказываются, в частности, положения антитеррористического «пакета Яровой» и закона об оскорблении чувств верующих. Некоторое время назад там же, на Дальнем Востоке, суд признал экстремистскими фрагменты из текстов, изданных Управлением мусульман. В ответ раздался глас известного защитника правоверных с гор Кавказа, и в законодательство были спешно внесены поправки, запрещающие квалифицировать как экстремистские священные тексты ислама, христианства, буддизма и иудаизма. Чувства верующих в итоге были вроде бы защищены, но теперь выстрелило с другого края. И Библия, не являясь экстремистской, была признана, тем не менее, незаконным изданием.

Но это еще не самое радикальное из последствий втягивания священных текстов в политическую жизнь общества. Если бы наши парламентарии, прежде чем принять какой-то закон, проводили его анализ и выявляли, чем он может обернуться, они, возможно, упредили бы многие риски, в том числе и смертельно опасные. В частности, обеспечив правовую защиту чувств верующих, той же Библии они придали фактически статус светского нормативно-правового акта, на который граждане могут начать ссылаться в своих действиях или пожеланиях. А действия бывают разные. Например, месть.

В Библии освящен, как известно, принцип «Око за око, зуб за зуб». И что, если кто-то, расправившись с кем-то из чувства мести, при попытке привлечь его к ответственности будет апеллировать к своей вере и к закону, который не позволяет ее оскорблять? Ведь поступил-то он в соответствии с предписанием Ветхого завета. Как тогда будет выглядеть суд по обвинению его в убийстве и что в нем будет говориться? Возможно, ему заявят, что Библию не следует воспринимать всерьез, что это легенды, то есть сказки, и действовать надо не по Священному писанию, а по законам государства. Взяв же за руководство Библию, он совершил уголовное преступление и подлежит наказанию. «Как наказанию?! – воскликнет удивленно он. – А для чего же Дума приняла законы о непогрешимости Священного писания, которому я следовал, мстя обидчику? И что же вы, господа судьи, выставляете Библию на посмешище?» В общем, начав заигрывать с верой и религиозностью, наша власть влезла в такие темные глубины, из которых неизвестно что явится. А явиться может все что угодно.

Василий Мельник