Ульяновский автомобильный завод известен далеко за пределами нашей страны. Известен своими уникальными внедорожниками, которые по проходимости, неприхотливости и ремонтопригодности вряд ли имеют себе равных в мире. Наш еженедельник часто и много писал об ульяновских вездеходах. Мы старались следить за всеми новыми моделями завода. Много писали о владельцах уазовских внедорожников, организовывали джиперские “покатушки” и гонки, на которых автомобили марки УАЗ неизменно оказывались первыми. Участвовали в путешествиях по Нижегородской области (от Макарьева до Макарьева)на путешествиях по Нижегородской области (от Макарьева до Макарьева)на новейших моделях автозавода, укомплектованных двигателями Заволжского моторного завода. И, наконец, в мае этого года посетили сам автозавод, где встретились с генеральным директором АО “УАЗ” Павлом ЛЕЖАНКИНЫМ.

— Павел Павлович, расскажите о том, как работает завод в последнее время, о его проблемах, о положении на российском автомобильном рынке. Читателям интересны не только ваши автомобили, но и состояние завода, его ближайшие перспективы.

— Наш завод и должен быть интересен, потому что это единственное предприятие не только в России, но, я считаю, и в мире, которое выпускает такие дешевые и неприхотливые внедорожники. С ними никто не может соревноваться по проходимости — это я знаю точно. А вы знаете, что 28 лет назад наши машины поднялись на Эльбрус? Да, да, наши “железки”, называемые так за их простоту и непритязательность. Три экипажа “взошли” и спустились самостоятельно, без всякой технической поддержки. Мы тогда просто не знали, куда обращаться, чтобы зафиксировать рекорд, книга Гиннесса была не про нас. Два года назад это же пытался сделать европейский внедорожник. Тащили его туда всякими средствами, а когда начали спуск, машину разбили в пропасти. Так вот, благодаря такой проходимости и выносливости сегодня мы имеем 136 модификаций разных автомобилей на базе наших старых внедорожников.

Конечно, мы уступаем западным фирмам по комфортабельности салона и надежности некоторых узлов и агрегатов. Поэтому за последние годы мы сделали четыре новые модели автомобиля, довели их комфортабельность до приемлемого уровня. В этих машинах наши граждане уже не чувствуют себя обделенными, глядя на владельцев иномарок. Последняя модель — мини-вэн УАЗ-3165 позволяет нам создавать различные специализированные модификации с достойным салоном.

Мы занимаемся и бронированием автомобилей. Если бы генерал Романов, получивший тяжелое ранение в Чечне и до сих пор не восстановившийся, ехал в нашем бронированном автомобиле, то беды бы не было. С семи с половиной метров автомат Калашникова — не проблема для нашей защиты, а с определенного расстояния и гранатомет не пробьет.

— По какому же классу вы делаете бронирование?

— Класс зависит не только от того, какой вид оружия выдерживает броня, но и от расстояния. Скажем, стреляют из гранатомета с близкой дистанции — снаряд обязательно от нашей брони отрикошетит и не причинит большого вреда, а с более дальнего расстояния (с какого — не скажу) может и разворотить автомобиль. С пулей проще — с семи с половиной метров (самое убойное расстояние) она не пробивает броню, и чем дальше дистанция обстрела, тем слабее энергия пули. Кроме того, на наших машинах сегодня можно ставить безоткатные орудия. Мы уже проверяли такую возможность: из всех автомобилей только наш УАЗ после пятидесяти выстрелов не перевернулся, а зарубежные внедорожники такого же класса переворачивались после первых выстрелов.

Уступаем же мы по комфортабельности и надежности западным фирмам не из-за того, что в России нет возможности сделать нормальную машину, а потому, что таких средств, которые вкладывают в автомобилестроение западные страны, мы не имеем, потому что направление развития нашей страны постоянно было, да и сейчас остается несколько иное, чем у развитых западных стран: мы всегда продавали свои природные ресурсы, не желая или не умея использовать их эффективно и правильно. У нас есть ряд проектов, обещающих после вложения денег через два, два с половиной года вернуть в два раза больше. В Европе на это отводится пять лет, а у нас — два года, но все равно денег на это нам не дают. Наш завод — один из тех заводов, которые не используются руководством страны в полной мере. Да и не столько деньги тут виноваты, сколько те старорежимные начальники, которые контролируют и “направляют” развитие нашей экономики. Они то ли не понимают, как надо, то ли так теоретизированы, что никак не могут вырваться из лап своей абстракции и спуститься на грешную землю, окунуться в проблемы производства. Сегодня опять обманывают нашего президента, говоря, что в стране инфляция составляет 0,6%, хотя за первый квартал она превысила 20%. Говорят, что наш объем производства вырос на 8%, а это далеко не так.

Как я уже сказал, наш завод — единственный такой, по крайней мере в России. Мы всю жизнь создавали автомобили, которые потребляли армия, МВД и народное хозяйство, а на продажу частным лицам был полный запрет. И вдруг нам хозяйство, а на продажу частным лицам был полный запрет. И вдруг нам говорят: вы полностью самостоятельны. При этом армию сделали нищей, и наши автомобили ей уже не по карману. Я считаю, что это глубочайшая ошибка — так резко уничтожить Госснаб, Госплан. Если вазовцы, скажем, уже имели к началу 90-х годов свои базы по продаже автомобилей, базы, которые строились в свое время за счет государства, то нам пришлось все делать, что называется, с нуля и в кратчайшие сроки. На 90% нам срезали рынок. Мало того, разделили страну на множество государств с таможнями, которые для нашего завода стали труднопреодолимы из-за пошлин. Началась общая неразбериха в экономике страны, распределении ресурсов, энергоресурсов, которые ранее принадлежали всем нам. Сегодня мы говорим: мы же все строили ВАЗ, модернизировали ГАЗ, помогите создать теперь нам свои станции по продаже и обслуживанию автомашин марки УАЗ. Вы думаете, нас услышали?

Но мы все-таки свои проблемы решаем. Сами. Несмотря на то что это дается с неимоверным трудом. И стараемся создавать нормальные условия для реализации машин. Если раньше мы продавали только автомобили, а запчасти — может, продадим, а может, и нет, то сейчас, торгуя внутри страны, а тем более с зарубежными государствами, мы посылаем в места продаж гарантийные комплекты запчастей и даже специалистов. Машины наши все-таки и продаются у нас. А куда деваться? Ну купите вы джип “Чероки” за 55 тысяч долларов или, еще лучше, приобретете “Мерседес Гелендваген” за 140 тысяч — и что, в лес на нем поедете, по буеракам? Нет, конечно, потому что если он сломается, то вы на одних только запчастях разоритесь. Так и будете на этом джипе по шоссейному асфальту кататься, а на настоящее бездорожье не сунетесь. Это же смешно так использовать вездеходы.

— Расскажите о том, что у вас на заводе делается в плане улучшения качества.

— Если мы хотим двигать свою продукцию на Запад, то, конечно, должны заниматься качеством постоянно, иначе ничего никуда не двинем. Сегодня проводим все необходимые работы по сертифицированию нашего производства и продукции. Это стоит больших денег. Но мы это делаем. Закон о правах потребителей вступил в полную силу, и стало просто невыгодно выпускать некачественные автомобили.

Кроме того, решаем ряд проблем, не позволявших до сих пор продавать наши машины в высокоразвитые автомобильные страны. Есть определенные договоренности по комплектации зарубежными силовыми агрегатами на местах. Наши платформы и кузова для этого вполне пригодны.

Сегодня мы пришли к тому, что при изготовлении замеряем кузова до сотых долей миллиметра, делая их непроницаемыми, гидроплотными. Создали современнейшую линию в новом корпусе для изготовления новых кузовов наших автомобилей. Вложили много денег в производство современных сидений. Делаем вполне комфортабельный, удобный и красивый салон. Стараемся, чтобы нашими машинами могла управлять любая домохозяйка, а не только та, что “коня на скаку остановит”, — ставим гидравлику, электронные блоки управления.

За последние пять лет мы очень далеко продвинулись вперед. Секрет в том, что мы обучили и теперь имеем очень хороших специалистов. Я этим делом занимаюсь уже 12 лет и как заместитель, и как генеральный директор. У нас есть сильные математики, и на математических расчетах мы многое строим. В этом случае чертежи иногда и не требуются. Оснастили штамповочные цеха 120 большими штампами, а это очень дорогая вещь. Стремимся к тому, чтобы удешевить процесс производства. Все работы по проектированию оснастки сделали с упором в основном на математические расчеты. Как поступают на нормальном производстве? Прежде чем запустить в работу оснастку по штамповке кузовных деталей, делают сначала копии, на этих копиях изготавливают опытные образцы, на которых проверяют все до последней мелочи, а уже затем запускают оснастку в производство. Так должно быть. Мы вынуждены идти другим путем, чтобы удешевить этот процесс. Рассчитываем все чисто математически.

— То есть сознательно вынимаете из технологической цепочки целое звено? — Да, это так. Последние работы показали, что нам это, слава Богу, пока удается делать. Все получается. По уровню проектирования мы достигли западных стандартов, но сильно отстаем в экономике. Скажем, ГАЗу достался завод по производству штампов, который мы всем Союзом строили. Теперь ГАЗ наши заказы на оснастку не принимает. Не принимает — ну и не надо, мы смогли сами. А вот для ГАЗа мы делаем литье. В свое время освоили чугунное — по выплавляемым моделям до 40 тонн и льем фигурные детали с припуском на обработку 7 мм. Это сокращает время обработки, количество металла, уходящего в стружку, да и качество отливок по выплавляемым моделям значительно выше.

Думаем приобрести три импортных зубошлифовальных станка, которые позволят нам избавиться от шума наших агрегатов. Эти станки дорого стоят, но мы должны выиграть на том, что будем изготавливать шестерни не из высоколегированных сталей, а из обычных, более дешевых. Работаем также по двигателям — и сами, и с другими заводами. Не стоим на месте и в вопросах безопасности — занимаемся защитой от бокового удара.

Вообще говоря, завод сильно изменился не только внутренне, но и внешне. Пройдите по территории, загляните в цеха: везде чистота и порядок, нет барахольных свалок, металлолом нигде не валяется, как раньше. Приходится и этому уделять внимание.

Еще раз повторю: можно закупить любое оборудование, но главное направление работы — люди, высококлассные специалисты. Вот на это мы обращаем особое внимание: отбираем самых лучших из Ульяновского университета — тех, кого раньше ориентировали на космос — отправляем учиться в западные страны на 6—8 месяцев, потом они работают у нас.

— Павел Павлович, ваш завод уже поставил на конвейер и продает автомобили УАЗ-3160 и — 3162. Что дальше?

— А дальше — УАЗ-3165. Это целое семейство очень нужных для России машин. Ведь у нас сами знаете какие дороги, а эти комфортабельные автомобили будут способны проехать везде, можно сворачивать с шоссе хоть направо, хоть налево. В них можно будет даже проводить сложные операции (реанимационный автомобиль). А 12-местные автобусы для сельской местности как нужны!

— Вы не стоите на месте, последние годы это показали. А можно сказать, что на заводе начался подъем производства?

— Мы пять лет уже пытаемся подняться и можем это сделать, но все пять лет нам не дают. Мягко говоря, мешают, сознательно или от неумения — это другой вопрос. Финансовая ситуация сложная. Завод в состоянии собирать 140 тысяч автомобилей в год, а в прошлом году мы выпустили всего 81 тысячу, очень мало. Иногда просто нет денег, чтобы оплатить электроэнергию, комплектующие и металл. Потом, судите сами, потребность в ульяновских вездеходах в стране очень большая, но у населения нет денег, некому покупать при заработной плате в 50 долларов. Нет пока у нас массового покупателя на дорогие автомобили более высокого уровня, вот мы и вынуждены делать и продавать машины за копейки. Ну что такое наш автомобиль за 2,5 тысячи долларов и что можно на них сделать? Да на Западе велосипеды дороже стоят! Но даже при этом мы ухитряемся иметь прибыль, продавая машины за границу. А у нас за наши “деревянные” порой за электроэнергию расплатиться не можем, или за металл. При этом, даже купив металл, мы иногда вместо качественной продукции получаем от наших металлургов отходы. Положено, допустим, листу иметь толщину 0,6 мм, а нам поставляют с разнотолщинностью чуть ли не миллиметровой. Шлепнешь такой лист на прессе — штамп на три части разлетится. И спросить с них за это я не могу, потому что пожизненно им должен. Вот они и суют мне отходы, а за границу продают настоящий лист. Да если б я свою машину хотя бы за 20 тысяч долларов мог продать в своей стране, я бы такие автомобили делал! И все-таки мы развиваемся, движемся, поддерживаем свою базу для дальнейшего развития. Но это только пока.

Сколько еще будем держаться, не знаю.

Я говорю: дайте нам на два года налоговый “кредит” — и вскоре мы все начнем возвращать. Плохо нас слышат. Не торопятся пойти навстречу. А потому и западные страны относятся к нам соответственно, хотят все скупить, подчинить нашу экономику себе. Сделать так, чтобы мы ничего сами не производили, сделать из России мусорную яму, в которую можно скидывать все устаревшее барахло. Действительно, зачем им везти старый автомобиль на собственную свалку, где еще и платить за это надо. Вон русские ненужную машину купят за копейки, а у себя продадут втридорога, и всем будет хорошо.

Они рады, что мы с протянутой рукой идем к ним за кредитами, потому что могут тогда на нас влиять и нас контролировать. Зачем нам это надо? Наша страна такая богатая! Если все правильно организовать, мы наверняка обойдемся без них. И не надо будет ахать, что нас хотят выкинуть из Евросоюза. Да они сами к нам прибегут через некоторое время. Наша беда, по-моему, в том, что нами руководят некомпетентные люди, непрофессионалы.

Те же, кто может что-то сделать, гребут в основном под себя, пока им это позволяют.

— А от армии есть заказы?

— Да какие это заказы? Мы им делаем машины, только денег от них не видим. Семилетний долг — ну что это такое? Им нужно сегодня, допустим, пятьсот тысяч, так пусть закажут хотя бы двадцать, но оплатят их. А пока мы им собираем автомобили для парадов бесплатно. Ну люблю я нашу армию, ну мы — друзья, но как машину-то я им сделаю, на что металл куплю и прочее? На армию наши руководители смотрят так же, как и на нас. Армия тоже не нужна.

Подведу итог разговору. Наша промышленность, Ульяновский автозавод в частности, могут делать конкурентоспособную продукцию, но надо, хотя бы немного, помочь. Потом мы с лихвой все вернем. Продавать на Запад надо не нефть и золото, а автомобили и телевизоры. Но чтобы это случилось, в промышленность необходимо сначала вложить что-то. Я и сам могу найти деньги, допустим, но создайте для этого определенные законы и какие-то льготы на первый период становления и модернизации. У нас ведь и банков-то нет, где бы можно было взять 6-процентный кредит. Тяжело не только в Ульяновске, я думаю, тяжело и на ВАЗе, и на ГАЗе. Долги требуют, пени, штрафы — даже за 1993 год! Да что, я их к себе в карман положил? Я их вложил в производство. Почему их нельзя списать? Ну плохо мы прожили этот 1993 год, но сегодня-то уже 2000-й. Ведь ваша жена вам не скажет: “Слушай, а помнишь, ты мне в мае 93-го зарплату не отдал? Ну-ка, давай, возвращай с процентами”. Где четкое, нормальное налоговое законодательство, направленное на развитие производства? Если кто-то где-то получил кредит и проворовался, то его надо сажать. А если вложил в дело, то зачем же отбирать обратно до последнего, душить налогами? Я хочу, чтобы люди, работающие на Ульяновском автозаводе, были социально защищены хотя бы по минимуму, чтобы наши автомобили можно было продавать не только у нас, но и за границей, чтобы все могли работать и зарабатывать нормальные деньги.

Сергей ДУДКИН.