Ульяновские исследователи при поддержке фонда «Хамовники» начали изучение феномена гаражной экономики в российской провинции. Мы постарались выяснить, что это такое и почему люди все чаще и чаще уходят в гаражи, которые могут стать спасением от кризиса.
– Что такое гаражная экономика?
В первом приближении мы определяем гаражную экономику как ремесленно-кустарную деятельность, привязанную к месту производства.
– То есть к гаражам?
Гаражи — понятие собирательное. Это не обязательно боксы в ГСК.
– А что еще?
Еще различные так называемые «базы» – остатки советских производств, которые сегодня активно сдаются в аренду, причем неофициально. В них так же концентрируются «гаражники».
– «Гаражники» – это термин?
Это в первую очередь явление. Это люди, которые действуют в самосозданных резервациях, которые принято называть гаражами.
– Резервациях чего?
Резервациях рыночной экономики.
– То есть вне резерваций этой экономики нет?
Вне резерваций есть артефакты рыночной экономики, но основой экономической деятельности там не являются рыночные механизмы.
– А что?
Процессы раздачи и сдачи ресурсов, административный рынок. Фундаментальное отличие в целях. Если в гаражах и в других резервациях целью деятельности является извлечение и увеличение прибыли за счет собственных вложений денег и труда с риском потери денег, то вне этих резерваций целью деятельности в основном является получение и осваивание ресурсов, осуществляемое за государственный счет. Причем рискуют здесь на административном рынке. Это не риск утраты денег, а риск утраты ресурса. Денег вне резерваций вообще нет.
– Интересно. Если нет денег, то что есть?
Есть ресурсы, которые могут быть конвертированы в деньги, но это вовсе не обязательно.
– Не очень понятно.
Попробуем пояснить. Возьмем, например, «УАЗ». Чем сейчас занимается завод?
– Производит джипы?
Это как раз и есть артефакт. На самом деле в первую очередь завод занимается выбиванием и осваиванием ресурсов, торгуется на административном рынке. Выторговали себе программу утилизации, выторговали массовые закупки «Патриотов» и «буханок» муниципалитетами, выторговывают сейчас оборонный заказ, выступив с идеей сертифицировать «бобики» как самоходные транспортные средства, а не автомобили. Для военных сгодится. И так далее. Только после этого ресурс начинает осваиваться, то есть что-то где-то производится, собираются какие-то джипы, открываются автосалоны и т. д.
– И распродается имущество…
И распродается имущество, правильно, которое оказывается ненужным в этой системе. В гаражной экономике посыл совершенно другой — первичными оказываются рыночные механизмы, а не торг на рынке угроз, с которого начинается любое действие на рынке административном.
– Что за рынок угроз?
Угроза массовой безработицы и снижения объемов сдачи, если говорить про тот же «УАЗ», например. На эту угрозу реагируют власти, призванные следить за порядком. В ответ выделяются ресурсы, которые осваиваются. В качестве повода для их осваивания сохраняется производство джипов.
– То есть, бизнеса как такового нет?
Бизнес как таковой возможен в России лишь в специально созданных или создаваемых резервациях. Снизу — это гаражи, сверху — это те резервации, которые называются особыми экономическими зонами.
– Звучит весьма утрированно…
Есть еще и «бизнес» (в кавычках), который занимается обслуживанием потребительского спроса. Всякие парикмахерские, ларечники и прочие магазины.
– Почему же тогда «бизнес» в кавычках?
Потому что значительная часть этого бизнеса (по крайней мере в провинции, где спрос ограничен) является таковым только по внешней форме, а не по содержанию.
– Что же это тогда?
Сейчас мы наблюдаем процесс того, что под внешней формой, которую принято называть «бизнес», заканчивается формирование еще одного института сбора ресурсов, аналогичного по функциям налоговой системе или институту откатов. Примеры — управляющие организации, «придворные» торговые сети и т. д. Все эти «бизнесы» осваивают ресурс и их основная цель — выработка и отдача сдачи с освоенных ресурсов — хоть обязательным участием в городских субботниках, хоть деньгами, хоть «помощью» области. Вариантов сбора сдачи множество.
– Это же та проблема, про которую любят сейчас говорить, – проблема слияния власти и бизнеса.
Никакого слияния не было, потому что нет ни власти, ни бизнеса. Чтобы слиться, надо что-то изначально создать, но создание в таких случаях шло не со стороны того, что Вы называете «бизнесом»,а со стороны власти.
– А как же тогда легальный малый бизнес?
Он он еще остался? Легальность малого бизнеса в России — это не выход в правовое поле, позволяющий использовать накопленные институты для защиты и развития, а лишь один из способов снизить размер обязательной сдачи. Например, патент ИП покупается не для того, чтобы государство при случае могло защитить интересы «бизнеса» (хотя бы в арбитраже), а чтобы контролеры «докапывались» поменьше.
– Это от неверия в силу закона?
Законы в России — это инструмент формирования угроз и реагирования на них. И используется, естественно, вовсе не в целях защиты «бизнеса».
– Но есть же исключения?
Да, если говорить про бизнес, то исключения вне резерваций есть. Это те бизнесы, которые имеют возможность сами для себя создать такие резервации, то есть минимизировать взаимодействие с государством.
– Например?
Примеры надо искать в экспортном балансе. Почти 90 процентов там — нефть и сталь. Среди оставшихся 10% как раз и затерялись «саморезервисты».
– И кто там?
Типичный пример — это отрасль IT, которая до сих пор может существовать в условиях рынка, минимизировав свою сдачу. Причины, думаем, понятны — для создания экспортного IT продукта не надо никакой особой инфраструктуры и внешних ресурсов — достаточно компьютера и мозгов. В результате IT отрасль активно создает альтернативные институты, как и любой другой бизнес, который смог создать для себя резервацию.
– Какие институты?
Все. Цель таких сообществ — это минимизация взаимодействия с государством. Поэтому все нерыночные институты замещаются. В отрасли формируются собственные системы образования, здравоохранения, выделяется бизнес и географически — люди селятся не по классовому или сословному признакам, а по признаку принадлежности к сообществу.
– Получается, что государство таким и не нужно?
Зато они нужны государству. Самосозданные резервации — это тоже угроза.
– А как же гаражники?
Гаражную экономику государство вынуждено не замечать. Можно даже говорить о своеобразном пакте о ненападении — вы не трогаете нас, мы не замечаем вас.
– Почему?
А иначе кто будет формировать денежную массу и заниматься обеспечением спроса? Одними иностранными производствами в рамках особых экономических зон не отделаться. Страна большая, а резерваций мало. Кстати, именно поэтому мы исследуем именно ремесленно-кустарную деятельность, то есть реальность.
– Как-то все выглядит странно. Что, потребительский спрос удовлетворяется исключительно гаражным производством? Это же единичные исключения.
Единичные? Исключения? При том, что в Ульяновской области 32-35% трудоспособного населения занято непонятно чем, а Ульяновск известен как подпольная российская столица дверей? Ничего подобного — по предварительным оценкам за счет гаражников функционирует до трети экономики. Естественно, реальной, а не по данным статистики.
– А есть разница?
Сложилась удивительная ситуация. Если говорить про регион, то даже из данных статистики понятно, что никто толком не знает, чем вообще живет население. Это даже если судить из размера ВРП по сравнению с налоговыми данными. Доля неформальной экономики не менее 70%, «на местах» огромный вклад в неё вносят гаражники. Но никто и никогда феномены соответствующие в регионе не изучал. Власть предпочитает работать с понятными и нужными для отчетности Москве цифрами, которые даёт статистика, управляя фактически исключительно тем, что принято называть «народом» – теми людьми, которые живут за счет распределения государственных ресурсов. Наука тоже не любит напрягаться — проще интерпретировать «проверенные» данные. В результате реальной картины доходов и расходов хотя бы на уровне домохозяйств просто нет, равно как и понимания того, откуда население региона вообще берет деньги и куда их тратит. Мы просто почти ничего не знаем о реальности, хотя она под боком — достаточно просто внимательно посмотреть. Если говорить о «гаражниках», то достаточно зайти в любое ГСК.
– И что мы там увидим?
В тех ГСК, где дорогие гаражи (достаточно бегло посмотреть Avito, чтобы выяснить), гаражи для хранения автомобилей (декларируемая функция) используют единицы. Зимой особенно заметно, что в гаражах занимаются чем угодно, но только не хранением личного автотранспорта, – достаточно посмотреть на дым из труб «буржуеек».
– На который жалуется весь Новый город…
На который жалуется весь Новый город, правильно. Но это особенность розы ветров. Что поделать, если зимой у нас часто дуют северо-западные ветра. На самом же деле ровно та же ситуация не только в Петровом овраге, а почти в любом невымороченном ГСК.
– Чем же занимаются в гаражах?
Да чем угодно. Начиная от банального авторемонта, заканчивая подпольным розливом алкоголя.
– То есть криминалом?
Очевидного криминала в гаражах уже не осталось. Подпольная водка — это следствие рыночного мышления. Есть спрос, появляется предложение. Естественно, что оно вне рамках государственной системы регулирования, которая сразу же исключает рыночные механизмы в подобных случаях.
– А в гаражах они работают. Правильно?
Да, за свои деньги вы получаете товар или услугу, причем в рамках концепции спроса/предложения.
– Естественно, неофициально.
Что значит официально или неофициально?
– Ну, без гарантий и чеков.
Почему без гарантий? С гарантиями. Просто институты гарантий несколько другие — вместо бумажки с печатью вы получите «слово пацана» как минимум. Этого в большинстве случаев достаточно — деловой репутацией большинство гаражников дорожат. И чек получите если надо. Любой.
– Но ведь все-равно это деятельность незаконная, да?
Вовсе нет, она часто даже более законная, чем у каких-нибудь бутиков в ТЦ.
– Но ведь налоги не платятся?
Бывает, что и налоги платятся, чтобы минимизировать проблемы от взаимодействия с внешним миром государства. И сбыт организовывается по «белым» каналам. За это отвечают люди с процессией «решала».
– Решала?
Да, это те люди, которые занимаются конвертацией денежного ресурса в административный. То есть обеспечивают взаимодействие административного рынка и реального рынка товаров и услуг. Часто в их лице выступают председатели ГСК или владельцы бизнеса.
– Как это выглядит?
В самых разных формах. Например, владелец мебельного производства регистрируется как ИП на патентной системе, что позволяет ему минимально выполнять некоторые формальные требования. Например, держать точку на рынке. Но чаще подобными вещами занимаются специализированные посредники, которые берут на себя сбыт. Многие инфраструктурные вопросы берут на себя председатели ГСК. Например, организацию воровства электроэнергии или решают вопрос с расширением территории ГСК. На базах подобным «крышеванием» занимаются арендодатели — решают вопросы с пожарными, надзорными и вообще с любыми другими государственными институтами.
– Но ведь эти функции может взять на себя и владелец подпольного бизнеса?
Что подразумевать под словом «подпольный»?
– Ну бизнес, который не декларирует прибыль, где работают неофициально, продукция где не сертифицирована.
Тогда любой реальный бизнес можно называть подпольным.
– Ну ладно. Почему тогда гаражники сами не берут на себя функции решал?
Потому что тогда будет некогда работать.
– А если бизнес вырастает?
Если бизнес вырастает, то нужно строить больший гараж или собственную базу, создавать себе отдельную резервацию.
– И при этом выходить из тени?
И при этом сохранять успешную модель бизнеса. Типичный пример — производство дверей. Ульяновск — дверная столица России, наши двери чуть ли не треть рынка занимают в европейской части страны. Там есть много примеров разрастания бизнеса из гаражей, но почти нет примеров изменения модели. Цепочка чисто географическая. Свой гараж — свой бокс — свой цех. Но структура остается неизменной до определенного момента.
– До какого?
До момента, когда на бизнес обращают реальное внимание.
– И что после?
Возникает необходимость решать вопросы уже на другом уровне и давать сдачу, надо как-то решать вопросы.
– И что происходит?
Чаще всего происходит трансформация бизнеса в «бизнес».
– Удивительно, но после долгого объяснения понятно. Хотелось бы понять, как гаражная экономика влияет на жизнь людей.
Сильно. Гараж есть почти у каждой активной семьи. Если говорить про Ульяновск, то в 20 ГСК, которые мы исследовали, автомобили ставят в среднем в 20-25% гаражей. Получается, что с гаражами связана весьма значительная часть деятельности домохозяйств.
Если грубо прикинуть типичный «расклад» доходов домохозяйств, то вырисовывается примерно такая картина: половина доходов — это доходы рентные (зарплаты и социальные выплаты от государства и «бизнеса»), а вторая половина — доходы теневые, значительная часть которых связана с гаражами как местами осуществления такой деятельности.
Наиболее простой пример — в погребе хранится урожай, который распродается по соседям, в гараже пилится металл для сдачи в приемку, перекрашивается машина для перепродажи и т. д.
– То есть никто не живет на одну зарплату или пенсию?
Да, мало кто. Почти все более-менее активные жители «крутятся». Иногда это «кручение» становится основным видом дохода, который перевешивает официальный, так возникают гаражники, вырастает бизнес, рождаются инновации.
– Какие могут быть инновации в гаражах?
Только в гаражах и саморезервациях они и могут быть, если не говорить об имитационных инновациях. Причина проста — в условиях рыночной резервации люди вынуждены как-то улучшать свой продукт, создавать конкурентные преимущества. Поэтому инновационная деятельность у гаражников в почете. Пример — современная мебель. Сравните её с, например, итальянской. Про дизайн и прочее можно умолчать, сравните количество новых решений в, например, конструкциях диванов или в кухонной мебели. Или авторемонт — многие технологии официальным дилерам просто не снились.
– Не от хорошей же это все жизни…
Почему не от хорошей? Многие не бедствуют.
– Но это же все кустарщина.
Да, кустарщина и ремесленничество. И что с того? Что плохого в кустаре-инноваторе или в ремесленнике- рационализаторе?
– То, что они так и остаются ремесленниками и кустарями, а дальше гаражей креатив не уходит.
Это совсем другая проблема, не хочется отходить от темы столь далеко.
– Тогда последний вопрос — что будет с гаражниками, которые, по вашим словам, чуть ли не основа экономики, в кризис?
Ничего не будет. Кому-то кризис будет даже в плюс. Вон, в «Автомобилисте» начали уже копии икеевской мебели делать — импортозамещение, новые рынки сбыта, в «Реале» начали диагностировать нормально современные CAN-блоки на авто, замещают официальных дилеров. Печенюшки стали печь, кофе обжаривать. Где-то, конечно, спрос упадет вместе со спадом потребительской активности, но вряд ли тенденция последних лет изменится — количество гаражников будет возрастать.
