Новый воевода Синбирска.

Окольничий Иван Богданович Милославский сменил князя Ивана Дашкова на посту воеводы Синбирска в феврале 1670 года. Прежний воевода был неплохим человеком, но формалистом и вряд ли был способен на самостоятельные решения, которые требуется принимать в условиях войны, особенно гражданской.

Приехав в Синбирск принимать дела Милославский, сразу заметил, что в вверенном ему граде царит атмосфера благодушия, кумовства и весьма прохладное отношение к службе начальных людей воинского строя. На бумаге за Синбирском числился полноштатный солдатский полк, три приказа стрельцов, а на деле оказалось, что все, кто только имел возможности и желание, находились в отлучках в своих родовых поместьях. Воевода стал тормошить своими отписками Разрядный приказ, Приказ Большого Казанского дворца и добился укомплектования полка и приказов до полного штата, поставки вооружения, пороха и свинца, а также съестных припасов, ибо чувствовал, что непротивление разбойнику на всем волжском пути приведет к тому, что Стенька вот-вот появится под Синбирском.

Современники характеризуют И.Б. Милославского как мужа, имеющего «обширные познания, соединенные с умом». Эти качества подвигли его на создание собственной контрразведки и разведки, потому что все «промыслы» Стеньки Разина увенчивались успехами потому, что он имел своих доносчиков в каждом населенном пункте. Не менее важную роль играли и «прелестные» письма, в которых Разин обнародовал свою программу убийства всех бояр и дворян, введение в качестве закона воли казацкого круга, свержение крепостного права, в общем, того, чего желало податное население России.
Синбирские казаки, как, в общем, и казаки всей черты, сразу не понравились И. Милославскому, и он вывел их всех из кремля, на службу в остроге. Туда же, на посад, им были спроважены и стрельцы синбирской службы. Освободившись от потенциальных изменников, И. Милославский поднял настроение своего воинства в кремле своевременной выдачей денежного жалования, устроил поварни таким образом, что пищевой паек стал доходить до стрельцов и солдат в полном объеме. Провел также ряд устрашающих мероприятий и за короткое время сколотил крепкий и прочный гарнизон, на который мог положиться в случае осады.

Не менее важно для воеводы было знать, где находится Стенька Разин, и он организовал разведку на Самарскую Луку для прояснения оперативной ситуации. К сожалению, разведка, возглавляемая добровольцем Марком-иноземцем, погибла. Но воевода на расстоянии 50-70 верст от Синбирска держал верных людей, которые должны были сообщить ему о появлении толп Разина.
Иван Богданович сидел в воеводской избе и думал крепкую думу о том, что сегодня 28 августа, что казаки и толпы скоро будут в Синбирске, и никак не мог понять, почему допустили Стеньку до Синбирска, почему отдали Астрахань, Царицын, Самару. Воевода был бывалым воякой и воеводой полка ходил в польском и шведском походах. Всегда в военных действиях ставка делалась на максимальный выигрыш при минимальных собственных потерях. Ну, хорошо, мыслил он, сдали Царицын, погубили приказ стрельцов. Что же, бывает. Но почему тогда немедленно не направили на атамана три-четыре драгунских или рейтарских полка с полевой артиллерией, которые порубили бы в капусту три тысячи нетрезвых казаков, не знающих иноземного строя. Так нет, допустили Разина до населенных мест, где у него среди крепостных и инородцев тьма сообщников. Пензенский, Тамбовский воеводы шлют отписки, что среди населения в их краях началось сильное брожение. А что будет, если поднимутся Рязань, Нижний?..

Думы тяжелые, а царю нужно писать словами легкими, но правдивыми.
Встал и, меряя комнату тяжелыми шагами, начал диктовать дьяку:

2

3

1

Слово воеводы И. Милославского синбирским осадным сиделцам:

– Люди синбирские! Христиане! По верным известиям вор Стенька Разин скоро подойдет к Синбирску. Нам придется сесть в осаду, пока не подойдут государевы войска. Все вы целовали крест на верность царю и великому государю Алексею Михайловичу! Подходит срок исполнить свою присягу, поразить воров, взбунтовавшихся против государя. Помните, синбиряне, о присяге. Помните также, что всякий изменник будет казнен лютой смертью. Я знаю, что есть среди вас шалоброды, которые подговаривают остальных перекинуться на сторону бунтовщиков. Все вы люди матерые, с оружием, так подумайте о своих домах, женах и детях, которых у вас, в случае измены, не будет. Таких ждет безымянная могила, проклятие церкви. Думайте, синбиряне! Думайте!..
Воевода сбежал с крыльца, сел на своего каракового жеребца и ускакал. Он знал, что речь его была бесполезной, но долг повелевал ему сделать людям строгое остережение. Только мало кто его послушал. Казаки в очередь лезли на башню, чтобы первыми увидеть паруса стругов знаменитого атамана.

Сражение казаков с рейтарами окольничего Юрия Барятинского.

В диспозиции войск, коими предводительствовал окольничий князь Юрий Никитич Барятинский, и казачьей вольницы Степана Разина, на момент начала сражения 4 сентября 1670 года, до сих пор много неясностей, которые, видимо, уже никогда не прояснятся. Во всяком случае, воевода Барятинский привел в Синбирск для его защиты два полка рейтар неполного состава, полевую артиллерию и обоз.

«Со мною пришло ратных людей немного, – писал он царю, – начальные люди Зыковского и Чубаровского полков взяли на Москве жалованье, а в полки до сих пор не бывали, живут по деревням своим…налицо 1300 человек в обоих полках, и в том числе треть пеших. А без пехоты мне быть нельзя…».

Недобор в полках Ю. Барятинского был велик: рейтарский полк полного штатного состава насчитывал 2000 человек, вооруженных карабинами и пистолетами, в латах и шишаках каждый. В рейтарском полку служили только дворяне и дети боярские, то есть представители привилегированного класса, что немаловажно в условиях гражданской войны. Таким образом, вместо 4000 человек, Ю. Барятинский имел в двух полках 1300 или треть необходимого личного состава.

Но воевода понимал важное значение Синбирска.
«Нельзя мне было не спешить, чтоб Синбирск не потерять и в черту вора не пропустить,» — докладывает он царю.

Это свидетельствует о Ю. Барятинском как о смелом военачальнике. Вот несколько слов о его военной карьере: Юрий Никитич был одним из первых русских командиров рейтар, нового для русской армии вида войск, заимствованного на Западе. В 1654 году он успешно командовал рейтарами под Киевом. Когда получил приказ боярина Шереметьева об оставлении Киева из-за того, что сын Богдана Хмельницкого предался полякам, то гордо отписал: «Я повинуюсь указам царского величества, а не Шереметьева, много на Москве Шереметьевых!…». Далее, он успешно участвовал в операциях под Конотопом и Могилевым во время последней русско-польской войны.

В Синбирск Ю. Барятинский прибыл 31 августа. К сожалению, мы многого не знаем, что происходило до 4 сентября, дня сражения. Согласовывал ли он с воеводой И. Милославским свои действия? Бюрократия в Москве при царе Алексее была нешуточная: в районе боевых действий отсутствовало единоначалие. Барятинский подчинялся князю Долгорукому, который стоял в Арзамасе, а И. Милославский находился под началом князя Урусова из Казани. Первый подчинялся Разрядному приказу, а второй – приказу Большого Казанского дворца. За четыре дня, что оставались до столкновения войск, физически невозможно было договориться об объединении войск под одно командование. Примечательно, что кампания продолжалась до нового года, а объединения так и не было.
Каждый – и Долгорукий, и Барятинский, и Урусов, и Милославский действовали по своему разумению.
Надо думать, что по прибытии в Синбирск Ю. Барятинский встретился с воеводой И. Милославским, и речь у них шла о согласовании усилий по уничтожению супостата, но об этом в отписках царю нет ни слова. Трудно сказать, где находились войска Ю. Барятинского – в Кремле или в остроге. Скорее всего, в остроге, потому что он пишет царю:

«…а людей, Государь, боярских всех я поставил по стенам с пищалями, и в остроге, Государь, было людей на всякой сажени по осьми человек…». Видимо, из острога, оставив предавших его синбирских стрельцов и казаков у себя за спиной, князь Ю. Барятинский выступил навстречу Степану Разину.

В письме царю князь Ю. Барятинский жаловался на отсутствие пехоты, но ведь в крепости, кроме трех московских приказов стрельцов, сильного подразделения самообороны из окрестных дворян, артиллерии, находился полнокровный, испытанный в войне с поляками солдатский полк Агеева. Это – 1600 рядовых и 176 начальных людей, 8 рот, каждая рота состояла из 120 пищальников и 80 копейщиков.

Если бы воевода Ю. Милославский передал полк пехоты Ю. Барятинскому, то война со Степаном Разиным закончилась бы 4 сентября 1670 года. Не было бы громадной вспышки восстания, которая последовала за поражением Ю. Барятинского, и число жертв бунта было бы гораздо меньшим. Но последнее обстоятельство не беспокоило царя и воевод.
Видимо, Ю. Барятинский просил у воеводы И. Милославского солдатский полк, но тот его ему не дал. Возможно, он пожалел о своем решении недели через три, когда восставшие были уже на пороге крепости, но формально И. Милославский был прав.

Как же развивались события трагического 4 сентября 1670 года?.. Дадим слово князю Ю. Барятинскому:
«В нынешнем, государь, Во 179 году (1670г.) сентября в 4 день пришел вор Стенька Разин со своими единомышленниками ворами под Синбирск стругами и ночью обошел Синбирск и стал выше Синбирска за полверсты до города; и в отдачу часов вышел из стругов и хотел идти к городу на приступ, и я, холоп твой, против ево зашел со своим полком, сажен с десять не допустя до города, прискакали к нему мы дуло пищальное, стрельба такая почела быть беспрестанно и к городу приступить не дал… В тот день, государь, бились мы с утра и до вечера».

Чем же в это время занимался воевода И. Милославский? Под стенами Синбирского кремля идет бой не на жизнь, а на смерть, победа клонится то в одну, то в другую сторону, готовые изменить синбирские стрельцы и казаки в раздумье, но воевода и не думает послать на подмогу рейтарам хотя бы один батальон солдат, который бы сломил сопротивление Разина, заставил его «пометаться в струги» и уйти восвояси. Нет, князь Иван верен избранной тактике – отсидеться в рубленом городе, не рисковать свой карьерой. Почему-то в сообщении Барятинского нет ни слова о пушечном огне из крепости, разящем мятежников.
И случилось самое худшее и подлое – измена!

«… И на утрея за полчаса до света почали воры приступать к городу, поговоря и сослався с синберены, на котором месте стояли синберены, против тех прясел воры и пришли, и стреляли синбирцы по них пыжами и в острог впустили, и кто в остроге был, всех посекли; казаки почели приступать к городу, а синберены почели сечь людей боярских, всех кто тут был».

Князь Ю. Барятинский с рейтарами кинулся на помощь к острогу, к своим людям, но подлое дело было сделано, дети боярские были перебиты, казаки, стрельцы и казаки- изменники «сели по крепким местам и пушки привели, без перестани по нас стреляли…».

Рейтары не выдержали пушечного и пищального огня из острога и побежали, даже обоз свой бросили. С самим князем Ю. Барятинским случилась диковинная история, которую передает предание. Якобы князь был сбит с лошади и связан, но некий казак освободил его от уз и вывел из города. Возможно, так и было, потому что князь Юрий Никитич после полуторадневного непрерывного боя остался жив и сумел отступить к Тетюшам, где с яростной энергией принялся пополнять свои полки для нового сражения.

Продолжение следует.