29 августа 1949 года в 7 часов утра под Семипалатинском прогремел взрыв первой советской атомной бомбы. Руководил советским атомным проектом Лаврентий Берия. Он пропал бы наверняка, не сработай бомба в назначенный срок. Но бомба сработала и спасла от лагерей многих ее создателей.

Получится –

не получится

Этого мига с ужасом и восхищением ждали десятки самых знаменитых советских физиков. Его ждали офицеры госбезопасности, министры и маршалы СССР, сам генералиссимус Сталин. И этот миг наступил.

Сначала, разогнав предрассветные сумерки, вспыхнуло яркое зарево, и появился красный полукруг, очень похожий на восходящее солнце. И вдруг над землей загорелось огненное светило. После того, как зарево погасло, а облако растворилось в дымке, до командного пункта докатился раскатистый грохот, а затем началась атомная буря. Наверху бушевал ураган, все тряслось и дрожало, а присутствующие на КП, затаив дыхание, продолжали наблюдать за грибовидным облаком, поднимающимся на месте взрыва. Вот его вершина уже скрылась за облаками, а оно продолжало расти, вызывая ужас и восторг одновременно…

Председатель Государственной комиссии, маршал (с июля 1945 года) Берия последние сутки провел без сна: он обошел все объекты, присутствовал при окончательной сборке бомбы и проводил своего атомного первенца к лифту перед подъемом на стальную вышку. Но тут произошло непредвиденное: из-за погодных условий Курчатов перенес на час начало испытаний и написал об этом письменное распоряжение.

“Берия появился на командном пункте, расположенном в десяти километрах от башни, когда уже начался отсчет времени, – вспоминал впоследствии физик Н. Головин. – Курчатов, меривший большими шагами пол укрытия, начал устраиваться рядом с Флеровым, у теодолитов. Остается 15 минут, 10, как вдруг:

– А ничего у вас, Игорь Васильевич, не получится!

– Что вы, Лаврентий Павлович! Обязательно получится!

Курчатов углубляется в изучение фона нейтронов, и только побледневшее лицо выдает его состояние”.

Когда раздался взрыв, Курчатов выбрался наружу и взбежал на земляной вал с криком: “Она! Она!” Его быстро вернули обратно. К нему подошел Берия, обнял и расцеловал: “Было бы большим несчастьем, если бы не вышло!..” Это был настоящий “поцелуй Иуды”, ведь не сработай бомба, Берия лично отправил бы к стенке всех руководителей проекта, а рядовых физиков ждали бы долгие годы

ГУЛАГа.

Кто “настучал” вождю?

За два года до этого события американцы испытали свою бомбу на атолле Бикини в Атлантике. Решив блеснуть своим превосходством, они пригласили туда советских ученых-наблюдателей М. Г. Мещерякова и

Д. В. Скобельцина. Теперь Берии как председателю комиссии важно было узнать мнение свидетелей того испытания. Он позвонил на наблюдательный пункт, где находился Мещеряков:

– Михаил Григорьевич, похоже на американский? Очень? Мы не сплоховали? Курчатов нам очки не втирает? Все так же? Хорошо! Значит, можно докладывать товарищу Сталину, что испытание прошло успешно? Хорошо, хорошо!

И Берия дал команду генералу, дежурившему у телефонов, срочно соединить его по ВЧ со Сталиным. Но в Москве трубку взял А. Поскребышев:

– Иосиф Виссарионович ушел спать.

– Все равно позови его. Очень важно!

Через несколько минут Берия услышал в трубке сонный голос вождя:

– Чего тебе?

– Товарищ Сталин, все прошло успешно! Взрыв такой же, как у американцев…

– Я уже знаю, – ответил Сталин и положил трубку.

Берия взорвался от негодования и набросился с кулаками на побледневшего генерала: “Вы и здесь мне суете палки в колеса, предатели! Сотру в порошок! Сгною!”

Но пар из него быстро вышел. Берия понял, что генерал не осмелился бы сам сообщить Сталину о результатах испытаний. Просто Иосиф Виссарионович остался верен себе, поэтому приставил к главному куратору своих доверенных людей. Берия знал об этом, но не знал, кто именно докладывает о каждом его шаге.

Испытание бомбы было (по указанию Сталина) заснято на кинопленку. Однако этого фильма от начала до конца не увидел никто, кроме узкого круга специалистов. Он даже не был показан ни одному члену Политбюро ЦК КПСС, кроме Сталина. Уже в 1953 году, после ареста Берии, Молотов жаловался: “Он даже нам не показал этот фильм!”

Кстати, судьба этого фильма остается неизвестной до сих пор. Вряд ли его уничтожили, но хранится он в строжайшем секрете…

Сталин и плутоний

В том, что взрыв под Семипалатинском очень скоро перестал быть тайной для западных стран, винить некого. Утечка информации входила в планы Сталина. Но и тут не обошлось без хитрости. 25 сентября 1949 года ТАСС распространил “официальное” заявление о том, что в СССР на строительстве одного объекта были произведены взрывные работы с применением атомных зарядов. Что же касается атомного оружия, то Страна Советов располагает им с 1947 года.

Сталин внимательно следил за ходом подготовки испытаний, ему не терпелось своими глазами увидеть бомбу. Поэтому летом 1949 года он приказал привезти к нему в Кремль плутониевый заряд. Один из генералов, сопровождавших Курчатова, вспоминал позднее:

– А это не муляж? – спросил Сталин Курчатова, указав на предъявленный ему никелированный цилиндр.

– Никак нет, товарищ Сталин. Положите руку на заряд, и вы убедитесь в том, что он выделяет тепло.

Сталин, не колеблясь, так и сделал и удивленно покачал головой…

В начале сентября состоялась еще одна беседа генсека с Курчатовым. Сталин был заметно озабочен: “Вот испытаем мы бомбу, а американцы пронюхают про то, что у нас еще не наработано сырье для второго заряда, и попрут на нас. А нам нечем будет ответить”. “Постараемся подготовить сырье, Иосиф Виссарионович”, – ответил Курчатов.

Времени действительно оставалось в обрез, но ко дню взрыва первого заряда вторая бомба была изготовлена.

Курчатова готовили

к расстрелу

После успешного проведения испытаний атомной бомбы встал вопрос, как определить долю участия каждого в работе над “Урановым проектом” для последующего награждения. Эта проблема с легкостью была решена в кабинете Берии.

Об этом рассказывал сам Курчатов: “По прибытии в Москву я несколько дней ходил озадаченный. На очередной встрече с Берией в его ведомстве он спросил: почему я хмурюсь, когда все сделано? Когда я рассказал, Берия на секунду задумался и вытащил из своего хранилища какое-то номерное дело, в котором оказались списки всех участвующих в оружейном проекте – по всем ведомствам. Против каждой фамилии была проставлена мера наказания, от расстрела до нескольких лет лагерей. При этом мера ответственности была уготована каждому в строгом соответствии со степенью важности выполняемых работ. Эта участь ждала бы участников проекта в случае его неудачи. Но, поскольку проект удался…

– Вот так, – смеясь, сказал Берия, – по этим спискам мы никого не пропустим и одновременно легко и оперативно определим меру вознаграждения каждому”.

Так и было сделано.