Поздно вечером 29 мая, в предпоследний день IV Международного кинофестиваля им. В.Леонтьевой, из кинотеатра «Люмьер», где показывали внеконкурсный киноцикл «Обломов» Харальда Будде, в темноту грохочущей трамваями ночи вышла небольшая группа зрителей, досмотревшая его до конца.

Немецкий «Обломов» состоит из трех частей – «Сны Обломова», «Осколки в снах Обломова», «Возрождение», и продолжается три часа; уже в начале киносеанса зал быстро опустел, остались только любители обломовщины – создатель фильма, режиссер Х.Будде и соавтор его работ Н.Цоллер с переводчиками, и несколько человек из ульяновского «Обломов-клуба». Когда в зале вспыхнул свет, по причине позднего времени обсуждение решили перенести на завтрашний мастер-класс. С тем и расстались.

«Что это было», – размышлял я по дороге домой. Понятно, что это артхаус – интеллектуальное авторское западное кино – я немного знал его по посещениям одного киноклуба. Но очень необычный артхаус. Сначала смотреть его было не очень интересно – уж больно непонятно. Порой происходящее на экране казалось бессмысленным, но от него исходило какое-то тепло, что было странно – такие творения, как правило, экспрессивные. Главный герой фильма казался абстракцией, просто схемой, связывающей хоть как-то его сцены. Потом втянулся – сказалась клубная предыстория и разговоры с автором фильма о его «психологическом» понимании Обломова. А досматривал «Возрождение» уже с интересом, что-то смутно угадывая. Но все равно не понимая до конца.

Хорошая мысль, как известно, приходит не сразу, обычно под утро. Ключом к немецкому «Обломову» для меня послужила одна реплика Оксаны Мысиной на ее творческом вечере. Она сказала, вскользь, что снимается сейчас в одном авангардном фильме, очень малобюджетном. Что это новое экспериментальное направление в кино. В одной из сцен, она «просто собирает окурки на улицах Москвы»…

Я представил себе, как Мысина собирает грязные заплеванные окурки на улице. Кому это может быть интересно? Какой в этом смысл? И вдруг понял, что нам привезли авангардного «Обломова»!

Почему? Смотреть на Мысину будет всегда интересно ее поклонникам, тем кто знает, кто она такая; они будет смотреть как она играет, и что она этим хочет сказать. Но ведь и нам фильм Х.Будде был интересен, потому что он об Обломове, а кто равнодушен к этому образу, тот и не стал смотреть его до конца.

И интрига ровно такая же в немецком «Обломове», которого играет сам Х.Будде: он представляет свой внутренний мир, своего Обломова: из себя, на символическом языке немецкой культуры. Это первый авангардный Обломов на новейшем языке артхауса, и, наверное, не последний. А Харальд Будде, быть может, станет основоположником «обломовского» авангардного стиля. Многие режиссеры и актеры создают своего Гамлета – нечто подобное в авангарде может произойти с фигурой Обломова.

Обломовщина в артхаусе

Я не киновед, но обломовед, поэтому, предварительно освежив свои познания в Интернете, просто выскажусь о своем понимании авангарда в артхаусе, и киноцикла «Обломов». Коротко, артхаус – элитарный «дом кино» для людей, рассматривающих кино как самостоятельный вид искусства, и этим противопоставляющих свое «чистое кино» «массовому кино», возник достаточно давно, еще в начале прошлого века.

Авангардизм – это «передовой отряд» артхауса в прямом смысле этого слова. В нем работают режиссеры-импрессионисты, стремящиеся выразить непосредственные явления жизни, субъективные ощущения художника, его мимолетные впечатления и настроения. И режиссеры-сюрреалисты, провозгласившие источником искусства сферу подсознательного – сновидения, нереальные связи предметов и явлений. А еще дадаисты, проповедующие алогичное искусство, наивное, подобное творчеству детей. Все эти направления в действительности перемешаны, и представляют собой некий коктейль, который очень созвучен снам и духу Ильи Ильича Обломова, заметил любитель русской литературы Харальд Будде. Именно эту авангардную обломовщину он и представляет.

Авангардистские фильмы – это не игровые сюжетные фильмы в обычном понимании. В нашем случае – это способ предъявления внешнему миру внутреннего мира отдельно взятого человека – Харальда Будде, который «играет» в фильме Обломова. «Играет» взято в кавычки не случайно, правильнее будет сказать – раскрывает свой внутренний мир.

Важнейшую роль в таких фильмах играет личность главного героя. Она должна быть примечательной, известной, интересной обществу. Для нас Х.Будде – всего лишь какой-то режиссер из Германии, а у себя на родине он автор «десятков экспериментальных и литературных фильмов» и книг, один из десяти ведущих авторов «Международного культурного конкурса Bocholt» и… «немецкий Обломов» для своей публики! В интервью он

часто повторял нам через переводчика: «во мне есть Обломов», но – несовершенство перевода? – мы не понимали его, думая, что так он говорит нам о своей любви к этому персонажу и И.А.Гончарову.

Замечательно, что Х.Будде вообще не говорит по-русски, поэтому его фильм – это чистое воплощение идеи Обломова на немецкой почве. В нем есть не только русский Обломов, но и немецкий. Самая идея обломовщины – «покоя и свободы» прочно соединилась в авторе киноцикла с гетевской немецкой романтичностью, мечтательностью. Мы забываем как-то, что Германия – это не только деловитость, расчетливость и педантичность, но и Гете. По сути, «Обломов» Х.Будде – это интерпретация идеи Обломова в символах, стереотипах и знаках современной немецкой культуры.

Вот такой, например, образ: Обломов-Харальд обнимает ствол большого дерева, увенчанного пышной зеленой кроной, и задушевно разговаривает с ним о том, что и «он может стать таким же большим» – так поясняет его Х.Будде на мастер-классе. В другой сцене главный герой превращается в птицу (во сне) и возрождается к новой жизни. Черно-белые фрагменты фильма с бегущими по экрану «волнами» – сны и мифы о России, они сменяются цветными, когда немецкий Обломов просыпается, и размышляет о своей Германии. Впечатление от всего этого у нашего зрителя создается, конечно, необычное.

Неизвестный Обломов

Потому что Германия в символическом смысле – это другая для нас вселенная, как и мы для нее. То есть все представления, об одних и тех же вещах, там немного другие, в том числе и об Обломове, и о России. И вот в символах и знаках этой вселенной, в ее культурном коде, выражается вдруг идея нашего Обломова – это же невероятно интересно! В этом смысле фильм Х.Будде превращается в увлекательный кроссворд по немецкой обломовщине: угадай русские аналоги.

Чтобы понять немецкого Обломова, надо не только знать идейную проблематику романа, но и быть «своим» в немецкой символической культуре, и, главное, самому по духу быть «Обломовым». К этому можно бесконечно приближаться, понимая, что это горизонт, и его невозможно достичь. Это так же увлекательно, как, например, изучать иностранный язык: мы же понимаем, что никогда не достигнем совершенства его природных носителей. Поэтому же мы никогда не сможем до конца понять немецкого Обломова – для этого надо быть «немножко немцем».

Даже немцу, чтобы понять, и принять фильм, надо быть в душе Обломовым. В этом смысле фильм – лакмусовая бумажка на Обломовых, в то время как Штольц его проигнорирует. Меня натолкнул на эту мысль Харальд, когда рассказывал, что, посмотрев «Обломова», одни уходят от него, а другие, наоборот, приходят.

По всему этому, когда к нам неожиданно приехал настоящий немецкий Обломов, мы его, конечно же, не узнали. Потому что он представляет неизвестную нам символическую Германию, и его «Обломов» – это фильм об этой Германии на тему Обломова, а не о России и нашем Илье Ильиче, поэтому мы и не находим в нем примет ни того, ни другого. Фабула романа здесь не имеет значения, но имеет значение то, что мы ее как раз ищем, не находим, и расстраиваемся: какой же это Обломов? Где же здесь Обломов? Россия и русский Обломов присутствуют только в снах, мечтах, подсознании немецкого Обломова как неких миф, отражение Обломова и России в немецкой культуре.

Здесь уместно вспомнить фильм «Кин-дза-дза», с Е.Леоновым в главной роли, в котором земляне попадают на другую планету, где все чувства выражаются по-другому, странным и причудливым для них образом. Так же причудливы и они для жителей этой планеты. Вот и с немецким Обломовым произошло примерно то же самое. Та же обломовская идея, те же чувства, но выражается они по-другому, по-немецки, и мы уже встаем в тупик. Но как же интересно искать выход из этого «тупика», как это обогащает путешественника по иным мирам!

Х.Будде рискнул приехать к нам со своим авангардным «Обломовым», потому что очень хотел, наверное, посмотреть на свою мифологическую родину, на русских Обломовых. В чем-то он, конечно, разочаровался, и понятно почему. В России много Обломовых, но они не знают об этом, благодаря мощной антиобломовской пропаганде воинствующих Штольцев в течение многих десятилетий. В этом Ленин – восставший с дивана Обломов! – лишь продолжил добролюбовскую революционно-демократическую традицию «трепки» Обломова, положив под спуд прообломовскую – от Дружинина и Ап. Григорьева – линию русской критики. Штольцы и сегодня у власти в России, но поумерили свой пыл, и Обломов задышал свободной грудью, но еще не обрел свого исторического лица. Поэтому и «не узнал» немецкого побратима.

Тем не менее авангардный «Обломов» Х.Будде удостоился приза кинофестиваля им. В. Леонтьевой «За обращение к творчеству И.А.Гончарова». Формально – все правильно, а, по сути, требуются уточнения. Из вышесказанного понятно, что автор фильма «не обращался» к творчеству Гончарова как, например, Никита Михалков в «Нескольких днях из жизни Обломова». Вот Михалков действительно «обратился», и ушел в другие темы. У Х.Будде Обломов «в душе», и в фильме он высказывает себя – почувствуйте разницу! «Творчество» Гончарова в этом контексте следует понимать как идею Обломова, поскольку, повторюсь, развитие сюжета романа в авангардном искусстве, и для представляющего его немецкого автора, не важно.

У нас установились теплые отношения с Х.Будде, потому что мы говорили с ним о главном – о романе «Обломов» И.А.Гончарова. Интересны, конечно, все особенности появления романа на свет Божий, но все-таки главное – сам роман, его текст, – не устает повторять на канале «Культура» литературовед Игорь Волгин. Это наполняло наши встречи с Харальдом Будде искренностью и теплотой, и немецкий Обломов с радостью принял предложение вступить в ульяновский «Обломов-клуб».

Виктор Каменев, председатель Литературного «Обломов-клуба»