День рождения Дмитрия Ивановича Архангельского – 22 (10) февраля 1885 года – невольно воспринимается как дата, связанная с близким человеком. Это не желание с какого-то бока примазаться, Боже сохрани. Столько его работ – нет, не просмотрено – рассмотрено до мельчайших деталей, до ощущения увиденности нарисованного «вживую»; столько прочитано о нем и им самим написанного… Само собой возникает чувство, пусть и воображаемое, некой общности, его личного присутствия. Годы жизни – 1885-1980 – это для биографов. А для тех, кто любит неброскую красоту старого Симбирска и Волгу, любит творчество Архангельского, ищет и находит в нем ответы на волнующие вопросы – он всегда здесь, с нами. С днем рождения, Дмитрий Иванович!
***
А.Швер
У ХУДОЖНИКА Д.И.АРХАНГЕЛЬСКОГО
(газета «Пролетарский путь» от 10 января 1926 г.)
Где-то, в конце Шатальной, в снежных сугробах, спрятался маленький, покосившийся домик. Едва ли подобный ему найдешь по всей Шатальной улице. Где-нибудь в Карсуне или Сенгилее, или в каком-нибудь селе такие домики лишь остались. В этом-то домике карсунско-сенгилеевского типа живет наш ульяновский с головы до ног и сердцем и мыслью художник Д.И.Архангельский. Я его видел на улицах, видел на выставках, видел в школе. Везде он горит, везде он такой простой, вдохновенный, вечно говорящий об искусстве, о природе, о красоте, вечно готовый помочь каждому и всякому чем угодно. Но я его не видел в домашнем быту, в его мастерской, не видел за творчеством…
На днях, в снежный зимний вечер, впервые пришлось быть у него. С трудом отыскал его домик, постучал щеколдой о некрашеную дверь. Мне отперли. Навстречу сам хозяин, в холщевой рубашке, в стареньких штанах, заправленных в сапоги. Из темных сеней попадаю прямо в мастерскую (она же, видимо, и спальня). Серые, оклеенные старыми обоями стены, увешанные произведениями художника, старинным фарфором, уставленные шкафами, ящиками, полками. У печки простая железная кровать, покрытая серым одеялом – кровать казарменного типа. Окна старательно закрыты листами газеты. В комнате прохладно… Вот обстановка, в которой живет и работает художник. Не ахти как удобно, если не сказать больше, что просто трудно в такой обстановке творить. Но, может быть, это утверждение верно ко всем другим, но не к Архангельскому. Он не привык работать в хороших условиях. Я его помню в эпоху гражданской войны, в дни голода, когда работники искусства меньше всего думали об искусстве, вот тогда-то Дмитрий Иванович всегда был с карандашом и бумагой, всегда работал. А теперь, что и говорить – из-под его кисти с молниеносной быстротой вылетает пейзаж за пейзажем. Это какая-то фабрика прямо.
Передо мной его этюды – работы этого года. Их около или больше сотни. Все они горят солнцем, плещут радостью, жизнью, все они на такие родные, знакомые темы. У Архангельского прежде всего Волга: Волга с веселенькими пароходиками, Волга солнечная, голубая Волга у Ульяновска, Волга в Жигулях, Волга с лесами, садами и городами. Затем наш город. Опять все в солнце, или заходящем, или восходящем. Тут и старина, тут покосившиеся избушки, тут зеленые улицы… Смотришь на эти этюды и читаешь и историю и жизнь Ульяновска. Он как на ладони… А дальше идет деревня, с соломенными крышами, с проселочными дорогами, с мельницами и мостами. Эти три темы – любимые темы художника. Город, деревня, Волга. Деревня, Волга, город. Волга, город, деревня – везде, во всем и пока всегда. Он не портретист, у него мало или совсем нет живых людей, но его искусство заключается в том, что мертвое умеет делать живым.
Архангельский – художник-самородок. На него еще сейчас брызжут слюной так называемые «академики», художники школы, но не творчества. Но пусть их. Им далеко до Архангельского. От них, как от козла молока. Зато у Архангельского работа налицо.
Наш музей еще до сих пор стесняется поместить картины Архангельского на своих стенах. Стыдно рядом с плохими копиями известных художников поместить настоящее ульяновское творчество и, к слову сказать – прекрасное…
В самом деле – был ли за историю Симбирска хоть один художник, так ярко и многоцветно отразивший в своем творчестве и город и губернию? Нет, не было. Так почему же первому певцу, первому художнику-поэту не дать шире дорогу, не обратить на его 20-летнее творчество более серьезное внимание, не быть ему благодарным за то, что он, голодая и до сих пор живя впроголодь, с редкой в наше время бессребренностью, с необычайным стоицизмом творит не ради славы, не ради денег, а ради самого творчества, из-за любви к нашим полям, лесам и селам.
***
Наверное, очень счастливым человеком был художник Виктор Васильевич Киселев. Кроме собственного незаурядного таланта судьба подарила ему дружбу с такими людьми, как Архангельский и Пластов. Впрочем, это, видимо, непременное свойство таланта и увлеченности – притягивать себе подобное и тянуться к нему…
В.В.Киселев
УЧИТЕЛЬ, ДРУГ И ПРОСТО – ДЯДЯ МИТЯ
(публиковалось в книге «Виктор Киселев: к 100-летию со дня рождения», сост. Н.В.Корчева-Киселева, Н.Н.Пластов, О.Г.Шейпак; Ульяновск, 2007; журнале «Мономах», 2003, №1 и др.).
…В жизни он всегда видел красоту и радость. Дмитрий Иванович искренне верил в добро и стремился помочь всем людям. У него не было плохих людей. Он не мог понять, как можно быть плохим. Если же видел что-то плохое, то недоумевал и старался отстранить от себя и не помнить о том. Дмитрий Иванович готов был всех людей сделать художниками, всем стремился привить видение прекрасного, ко всем шел с открытой душой…
С Дмитрием Ивановичем я познакомился в 1925 году, после отъезда Аркадия Александровича в Москву. С запиской от Пластова я приехал в Ульяновск. Жил Архангельский на Шатальной улице, 32А, в небольшом одноэтажном деревянном доме, утопающем в зелени. Вся улица, по обе стороны, была засажена тополями, а через заборы склонились на улицу ветви яблонь, вишен…, и под заборами валялись опавшие плоды. Это был август месяц. Вдоль домов шли деревянные тротуары: идешь по ним, а они поскрипывают.
Приехал я в Ульяновск рано утром, чуть всходило солнце, только освещены верхушки деревьев. Сама улица была укрыта утренней мглой и пустынна, только за заборчиками слышны какие-то шорохи и тихий говор. Из дворов поднимался ароматный запах яблок.
И вот подхожу я к дому Архангельского. Над входом – двухскатная крыша, крылечко узенькое, почти только порог. Смотрю, спущена проволочка от звонка. Робко натягиваю ее – звенит звонок. Слышу мягкие шаги. Открывается дверь, выходит немолодой, плотный человек, приятный, с веселыми, живыми, немного заплывшими глазами. Подаю ему письмо Аркадия Александровича.
Он как-то радостно просиял, посмотрел на меня дружелюбно и по коридорчику провел меня на террасу, заваленную яблоками. «Вот, садитесь здесь и ждите меня, ешьте яблоки, сколько угодно. Мы их можем сколько угодно есть, и нам ничего». Он ушел куда-то вглубь дома. Я огляделся: вокруг – сплошной сад. Волга совсем близко, слышны сирены пароходов. Через несколько минут появился Дмитрий Иванович, в руках у него было письмо – направление на курсы Пузыревского. Он начал расспрашивать, как живут Пластовы, как живем мы. Спросил, привез ли я рисунки, и очень сожалел, что не привез. Наказал обязательно в следующий раз привезти. Так состоялось наше знакомство.
Начались занятия на курсах Пузыревского. Рисование с гипсов меня не прельщало, но нашел я там себе хорошего товарища – Андрианова Алексея, и стали мы держаться ближе к Дмитрию Ивановичу, а по воскресеньям приходить к нему заниматься акварелью. Архангельский принимал всегда любезно и занимался с нами бесплатно. Постепенно мы становились с нашим учителем просто товарищами.
Дмитрий Иванович составлял натюрморты и писал вместе с нами. Помимо всего этого, мы приносили ему много акварельных этюдов и рисунков краеведческого характера, которые отдавали ему. То, что собиралось по краеведению, он старался объединить и оформить в самодельные альбомчики. Хорошие акварели и рисунки он оформлял на паспарту. Все делал ловко и с любовью. Постоянно устраивал выставки, как-то находил помещение. Вообще он был необыкновенно деятельным. Возвращаясь из школы (а он преподавал в нескольких школах), всегда нес с улицы рисунок. Однажды я наблюдал, как, придя домой, он отказался от обеда, сразу же пошел в свою маленькую мастерскую и начал писать акварелью по принесенному рисунку.
Школу он любил, и учащиеся любили его. Он всех заражал краеведением и старался у каждого развить способности к искусству.
Вспоминаю, как он поставил дело в школе им. Шатского. … Ребята его страстно любили. Когда он уже не мог работать и жил в Родниках, связь со школой не прерывал. Ученики часто приезжали к нему и привозили свои рисунки. Это приводило его в восторг. Всегда, бывало, когда приедешь к нему в Родники, он просил поскорее показать ему новые работы.
Под конец жизни он стал очень слабым, на улицу не выходил, писал, глядя в окно.
Как-то приезжаю к нему в Родники один. Он увидел меня в окно (окно всегда у него было открыто), закричал и бежит к двери, а сам от радости плачет. «Дидя, дидя! – кричит ему внучка, – Так нельзя, это что за слезы!». Вошел я, смотрю, на стене против дивана у него развешана выставка детских рисунков. Он, видимо, сидел перед ней и, любуясь, созерцал. Начал мне рассказывать про авторов этих рисунков. «Эх, какие ребятишки хорошие!».
Если, случалось, он затоскует, внучка подбегала к нему: «Дидя! Ты забыл, ты сегодня еще не рисовал!» – и подсовывала пачку бумаги. Он начинал рисовать. В такой момент он при мне сделал по памяти рисунок пером – кусочек Волги, кустики – и подписал: «Поливна». Работ таких у него было множество, и у меня накопилось достаточно.
Помню, как однажды в молодости мы с Дмитрием Ивановичем отправились сначала ко мне, в Комаровку, а потом в Прислониху. Он приготовил большую папку с бумагами, акварелью на этот раз запасся различной, сияющей, на груди, сбоку, приспособил каким-то образом бутылочку с водой и тряпочку.
Сидит в телеге и радуется окружающей нас утренней красоте. Не выдерживает: «Обожди!». Я останавливаю лошадь, он соскакивает и быстро-быстро пишет этюд. Пока едем от Выров до Комаровки, он соскакивает множество раз. Еле подсохнет написанный лист, он уже пишет другой. Въезжаем в Комаровку, спускаемся к речке. У моста стоят огромные ветлы, до дома осталось метров двести. «Стой!» – кричит и соскакивает с телеги, снова пишет этюд с ветлами. Весь день я водил Дмитрия Ивановича по нашим местам. Он написал много этюдов.
На следующий день отправились на лошади в Прислониху. Ехали по любимой Пластовым и мной короткой дороге – самой красивой и поэтичной, еще не изъезженной машинами и тракторами. Красивые поляны, густые перелески. Целы были еще оба кардона, срубленные из толстых сосновых бревен, от времени золотисто-коричневых. Первый от Комаровки – кардон Двухжилой. Дальше – перелесок и за ним Большая Поляна, на которой росла чудесная трава. В сенокос поляна была веселой, праздничной, а потом – уставлена огромными стогами. За ней – еще перелесок с толстенными, старыми, развесистыми березами и дубами. Дальше – поляна Зубрилина, а через дол – Лопата, и на выезде к прислонихинскому полю стоял такой же золотисто-коричневый кардон, крытый уже замшелым тесом. Рядом находился колодец с воротом – большим, тяжелым деревянным колесом. Как же восхищался Дмитрий Иванович! Ехали очень медленно, и дядя Митя все время соскакивал и писал, но долго стоять не удавалось: лошадку донимали слепни, и она дергалась.
Спустились в овраг, переехали мостик, стали подниматься по дорожке на извилок, поднялись… Перед нами – громадное поле хлебов, пашен, овражков, справа и слева – леса. Взору открылись голубые, бесконечные дали, а там, внизу, прилепилась вдоль горы ленточкой Прислониха с поэтичной небольшой церковкой…
***
Работы Д.И.Архангельского в альбоме группы: https://vk.com/album-107791040_241733962

____________

1) Л.Е.Петухов. Портрет Д.И.Архангельского. «Литературный Ульяновск», №3-4 (5-6), 2007 (к статье Н.И.Яценко «Отдавший себя людям»).
2) Д.И.Архангельский. «Симбирск. Шатальная улица». 1930-ые гг.

Д.И.Архангельский. В его доме на Шатальной улице. 1928.

В саду Архангельских на Шатальной улице. 1930 год.
«Мономах» 2010-1 (к статье В.М.Костягиной).

Д.И.Архангельский. «Сады цветут». 1949.

Д.И.Архангельский. «Вид из окна». 1920-ые гг.

Д.И.Архангельский. Волга. 1926.

Д.Розанов, В Киселев, Д.Архангельский, А.Пластов.
«Виктор Киселев: к 100-летию со дня рождения» (авторы-сост. Н.В.Корчева-Киселева, Н.Н.Пластов, О.Г.Шейпак), Ульяновск, 2007.

Д.И.Архангельский. «В Прислонихе». 1920.

Последний приезд Д.И.Архангельского в Прислониху. 1962 год.
«Деловое обозрение» 2015-6.

1) С этюдами.
2) Дмитрий Иванович и Надежда Павловна.
«Дорогой мой Борька!» (сост. Б.И.Жутовский), М., 2006.