Размытость правового статуса исторических памятников мешает развитию областного центра.

Не прошло еще и месяца, как Ульяновск обзавелся новым громким статусом: некогда дворянскому городу в Киеве присвоили звание первой культурной столицы. Причем, даже не страны, а целого Содружества – Независимых государств. Правда, выдвинуть своих кандидатов в этой «гонке городов» рискнули лишь две страны: бывший Симбирск за звание самого культурного «сити» сразился с белорусским Гомелем. По сути, это первый шаг на пути к «Культурной столице Европы» – статусу, который Ульяновск намерен получить в 2020 году. Как и у всякой культурной столицы, у города-триумфатора – свое, культурное же, богатство. Одних только памятников архитектуры, что стоят на госохране – больше двух тысяч. И это если брать памятники, что называется, «со статусом». Споры вокруг объектов «вновь выявленных» в городе не утихают ни на месяц.

1. «ГОРИНСКАЯ» СУДЬБА

«Наличники, элементы фасада, доски и другие мелкие конструкции можно на сегодняшний день воссоздать, а пока мы их вывезли на склад», – экскурсии по развалам, где еще совсем недавно стоял дом симбирского изобретателя-самоучки, собственник «исторической» земли водил еще в конце лета. В доме № 10 по улице Гоголя в начале 20-ого века трудился русский Эдисон – Ефим Горин, первый в городе владелец фотоателье и создатель аппарата искусственного зрения для слепых. Фундамент разваливался, деревянный сруб гнил, а дом все стоял, – сделали свое заключение после «вскрытия» в Средневолжском филиале ФГУП «Спецпроектреставрация». Здание с неопределенным статусом после такой «оценки» владелец разобрал буквально по доскам. Но в Комитете по Культурному наследию забили тревогу: строение официально числилось в перечне «вновь выявленных» объектов культурного наследия. В этот список его внесли еще 11 лет назад.

2. «НЕДОПАМЯТНИКИ»

Когда под бульдозер стали попадать памятники уже не в далеких от областного центра районах, и даже не на окраинах Ульяновска, – тут уж, действительно, пора было начинать бить тревогу. Архитектурные ценности по кирпичам и доскам разбирали в самом центре города. Ковшом, а иногда и огнем (вспомним дом Долгановых по улице Радищева, 82: прокуратура до сих пор не выяснила, умышленный ли это был поджог) доставалось-то в основном как раз памятникам «вновь выявленным».

Так что же это за статус такой – «вновь выявленный» объект? Здания, попавшие под эту категорию, просто-напросто не прошли процедуры, необходимые для постановки их на госохрану. Ведь предложить какой-либо объект в качестве исторически ценного может каждый гражданин, предприятие или другие структуры. Но, чтобы подтвердить значимость строения, без «диагноза» спецкомиссии не обойтись: она проведет экспертизу и примет решение. По закону, на это должно уходить не больше двух лет. На деле «недопамятники» «зависают» в подвешенном состоянии десятилетиями.

3. ПАМЯТНИКИ НА РАССТРЕЛ

В середине 90-х годов минувшего века в Ульяновской области, как, впрочем, и по всей России, проводилась инвентаризация исторических зданий. Появился региональный “Список выявленных объектов культурного наследия, представляющих историческую, научную, художественную и иную культурную ценность”. Не факт, что объекты из этого списка вообще нельзя сносить, но в каждом случае требуется разрешение уполномоченного госоргана и еще – экспертиза, дающая заключение о подлинной ценности сооружения. Если верить запылившимся госспискам, в регионе значится более двух тысяч памятников культурного наследия. Из них 80 – федерального значения, почти триста – регионального и 1700 (!) – вновь выявленных. За последние двадцать лет область недосчиталась сразу сотни архитектурных и культурных «реликвий»: они пошли под снос. Как и кто сносил дома из «бульдозерного» перечня нередко оказывалось под покровом тайны. Уголовные дела по этим вопросам чаще всего заканчивались ничем.

4. «ПЕРЕВЫЯВЛЕННЫЕ»

Городские и областные застройщики хором твердят: список исторических объектов необходимо подвергнуть тщательной ревизии. По их мнению, многие памятники находятся под защитой необоснованно: дома, которые представляют действительную ценность, в Ульяновске можно пересчитать по пальцам. А так – вряд ли кто-то сочтет рентабельным реставрировать заведомую хибару, признанную памятником, когда вокруг идет строительство новых домов.

В Комитете по культурному наследию же считают, что судьба архитектурных строений должна решаться только после все той же тщательной экспертизы. В этом-то, собственно, и загвоздка. Прошлогодним постановлением правительство России утвердило новый порядок историко-культурной экспертизы: она стала авторским актом аккредитованного специалиста. Но вот уже десять лет на федеральном уровне не могут принять положение об аттестации экспертов, которые могли бы эту культурно-историческую ценность устанавливать и определять, охрана какого уровня – муниципального, регионального или федерального – памятникам нужна. Правда, оговорюсь: строения, выявленные по старой системе, подлежат охране. Создается правовой нонсенс: старой экспертизы оказывается недостаточно для признания памятника памятником, но достаточно для его охраны. Тут уж впору вводить новые категории памятников: недозаявленные и перевыявленные. Впоследствии можно учредить перенедозаявленные и недоперевыявленные.

5. «НЕ ВСЕ ТО ПАМЯТНИК, КАК ЕГО МАЛЮЮТ…»

А пока почти полторы тысячи «недопамятников» продолжают представлять или НЕ представлять ценность для города. Ведь есть среди них и строения, что называется «совковые»: какой-то большевик в таком-то здании два раза побывал – и дом уже памятник. Святыни сделали даже из старых бараков, которые по какому-то недоразумению попали в этот список.

6. КУРЧАТОВСКОЕ ЭХО

И напоследок. Под бульдозер с завидной периодичностью попадают не только памятники с приставкой «вновь выявленные», но и объекты, которые охраняются официально, то есть носят статус региональных. «Панихиду» по утраченным строениям полтора года назад справили не только в самом Ульяновске, когда до основания разобрали дом, где прошло детство выдающегося советского ученого, разработчика атомной бомбы Игоря Курчатова (так сказать «приспособили под современные нужды» – там возводят 12-ти этажный дом), но и в поселке Майна, где водонапорная башня почему-то помешала железнодорожникам: на месте экс-памятника РЖД собиралась построить вокзал. Дом Курчатова, кстати, все же обещают восстановить уже к декабрю. «Сегодня там идет процесс формирования наружной версты памятника – выкладывается исторический кирпич. Объект находится на контроле у комитета, до конца этого года памятник будет собран в тех же пропорциях и из того же исторического кирпича», – рассказывает о «реставрационных» (кавычки уместны) работах председатель областного Комитета по культурному наследию Шарпудин Хаутиев. Впрочем, восстановят и дом Ефима Горина. Правда, исторический деревянный фасад застройщики хотели «переплавить» в кирпичный. Но в Комитете по культурному наследию идею забраковали: здание решили сохранить в первоначальном виде.

От автора: Этой осенью в регионе впервые утвердили концепцию областной целевой программы (ОЦП) «Сохранение, популяризация и государственная охрана объектов культурного наследия, расположенных на территории Ульяновской области» на 2011-2013 годы. Сейчас идет работа над самой программой. Пока не ясно, будет ли в бюджет региона следующего года заложено полностью предполагаемое финансирование ОЦП – деньги на сохранение памятников у нас выделяют не в первую очередь. В самой же концепции ОЦП говорится о реставрации и ремонте 32 объектов культурного наследия. Все они находятся в областной собственности. На эти работы уже планируют выделить почти 500 миллионов рублей.

Татьяна ГЕРМАН