ПЕТРОВСКИЙ ПАРК
Петровский парк — летят под ветром листья,
Но не один не взмоет ввысь. Назад.
Листы по-белорусски — это письма
Потерянные – выбыл адресат.
Я жду давно письма из Белоруси,
Но сомкнут рот покинутой земли…
Летят на юг там песенные гуси.
Хотя какие гуси – журавли!
Но оттуда густо веет смутой
И бедой – друзья разобщены…
Не согреет душу плат лоскутный
Неделимой некогда страны.
Пусть клёны на Антоновской алеют
Сегодня лишь во сне, не наяву…
Петровско-Разумовская аллея
Ведёт туда, где я теперь живу.

ПАМЯТИ АЛЕКСАНДРА ИСПОЛЬНОВА

Октябрьский, солнечный — он длится
Твой день – и замер листопад…
Как золотой запас столицы
Хранит листву Петровский сад.
Надеюсь, верую – не брошу,
С любовью, много лет назад
Тобой доверенную ношу —
Груз неподъёмный, тайный клад.

В НОЧНОМ САДУ
Ты вышел ночью в сад. Тепло.
Зажглись на небе звёзды-свечи,
И время нежно потекло
Назад, к недавней нашей встрече.
В пуловере лишь, налегке
Ты мысленно в Москве морозной…
Бокал с вином качнул в руке –
В нём отразился отсвет звездный.
Ночное небо – дивный фон,
Взор устремляется к Венере…
Но здесь – завешен небосклон,
И лишь мобильный телефон
Спасает нас в какой-то мере.
Когда, минуя дальность стран,
И, звездному причастный блеску,
Вдруг вспыхнет зеленью экран –
Ты посылаешь мне SMS-ку.

ПРОЩАНИЕ С ЛОДЗЬЮ
Ю..Тувиму

Я ехала домой, за окнами пейзаж
Светился позолотой тусклой,
И медленно плыл поезд наш
К границе польско-белорусской.
Оставив город Лодзь, где, издавна любим,
Озябшим щеголем на лавочке сидящим
Средь шумной улицы обронзовел Тувим,
Связав минувшее с днём настоящим.
Как эта осень ясная, тиха,
Душа поэта в рифмах пребывает,
Но в миг произнесения стиха
Крылами бьёт и ввысь взмывает.

НА СТАРОМ ФИЗФАКЕ

Однокурсникам

Здесь ожидали перемены
Пять с половиной лет подряд,
Теперь готовы эти стены
Принять последний наш парад.
Тяни, отличник, выше руку!
Бери билет, ответ готовь.
Здесь постигали мы науку,
Здесь настигала нас любовь.
Нас странные связали узы,
Незримо тает общий след…
Мы из Советского Союза.
Его на картах больше нет.
Час пробил ценностей нетленных,
Вершится то, что суждено…
Мы, дети страшных дней военных,
Уходим медленно на дно.

ОСЕНЬ ЗОЛОТАЯ
Мой волчонок приручённый,
Так не в шутку увлечённый,
Почему не по весне
Так легко достался мне?
— Золотой листвы убранство
Не сулит нам постоянства,
Щедрым пиршеством для глаз
Кормит радостью сейчас.

БУРГАС, ПРИМОРСКО
Миг, единства с миром полный,
Россыпь звёзд и ветер влажный…
А лица его – не помню,
Впрочем, это и не важно.
Что же всё-таки случилось
На земле горячей, древней?
Снизошла любовь как милость,
Всё окрасил свет волшебный,
И шептались по-болгарски
Над бунгало листья дуба…
Только ночь – подарок царский,
Чтобы сразу вырвать грубо.
Вечер, ночь, а утром рано
Подкатил чужой автобус
И навек разлуки рана,
Накренился набок глобус…
В самом центре мирозданья
Четырёх начал природы
Лишь короткое касанье,
А энергии – на годы.
ХХ
Но страсти, что горят в крови
Пустой затем отхлынут пеной…
Но даже капелька любви
Смолой густеет драгоценной.

ВРЕМЯ ОБРЕТЕНИЙ
Москва! Как много в этом звуке
Надежды, шаткости и муки,
Как удержаться на плаву?
За край воронки уцепиться…
Здесь всех племен мелькают лица,
Здесь – среди прочих – я живу.
Народ окреп от смеха, плача,
Спешит схватить за хвост удачу,
Природную отринув лень.
Но пролетает птица мимо…
Всё это было бы терпимо,
Но страшная густеет тень.
Здесь рядом шастают шахидки,
Плеснёт огнём из-под накидки
И свет для смертного погас.
Что делать – жизнь вполне опасна,
Но не напрасно, не напрасно
В сей грешный мир призвали нас.
Итог любой судьбы печален,
Неотменяем, изначален,
И не дано свой ведать срок.
Одно – живи не лицемерно,
Стезю свою наметил верно:
Терпи – но выполни урок.
Х Х
Но — оставляй открытой дверь,
И заплати по счету пени,
Чтоб после времени потерь
Вернулось время обретений.

ГАЛЯ
Темноволосая, шагом скользящим
Не обернётся – спешит впереди…
Прошлое как разместить в настоящем?
Осень. Москва у фасада МАДИ.
Камушек –Галька и ветка – Галинка
Мимо мелькнула и скрылась в метро…
В груде песка –золотая крупинка,
Лёгкая словно Жар-птицы перо.
………………………………….
Что-то воздуха мне не хватает –
Засмеяться, заплакать, запеть!
Только листья тревожно взлетают
Перед тем как смириться, истлеть…

АМЕРИКАНСКАЯ МЕЧТА
Когда Америка померкла –
До отключения, до взрыва,
Когда Америка померкла
Как ноты старого мотива.
От этой музыки знобило,
Она в душе звучала годы,
Нас эта музыка манила
Туда, где жили антиподы…
Всё тот же миф о райском саде…
Вдруг оказалось – всё возможно
Проникнуть через щель в ограде,
Где Петр с ключами у таможни.
Теперь Америка – Мессия:
Четвёртый Рим по счету вроде;
Теперь она, а не Россия
О мировом скорбит народе…
А нам – увы! – с кривой улыбкой
Вникать в пустые эти речи,
Все упованья, все ошибки
Взвалив на собственные плечи.
Когда Америка померкла…

БОЛИТ МНЕ РОССИЯ
Ласковы моря объятья,
Берег слоистый из скал…
«Что ж вы нас бросили, братья?»
Панко негромко сказал.
Были когда-то мы в силе,
Панко, мой названный брат,
Как под гипнозом лишили
Нас и заслуг, и наград,
Чести, достоинства, славы…
Новый порядок, виват!
Коли богатый – то правый,
Бедный всегда виноват.
Если нет золота – плата
Кровь наших юных сынов.
Русь, ты и впрямь виновата
Сменой не вех, но основ.
Впрочем, к чему эти споры?
Светлый мерещится блик:
Духа славянства опора –
Речи пречистый родник.

ИНО – СТРАННЫЙ РОМАН
Оплошность, умысел, ошибка?
С кривой, приклеенной улыбкой
Я у любимого в гостях
Как рыба снулая в сетях.
Они вот-вот сожмутся туго…
Мы избегаем глаз друг друга,
Но darling, объясни, зачем
Ты приглашал меня ? В гарем?
Ну точно сцена из ремейка:
Газончик, флоксы, куст, скамейка,
Хлебаю горький чай до дна,
Добросердечная жена
Уставит скатерть сладким тестом,
Любезны дочери — невесты,
Целую всех, good buy, my love!
И восвояси, прочь, стремглав…
Как наркотическая ломка:
Обрыв в сети, обрез по кромке;
Но — прежних писем нежный вздор,
Звезд проступающих узор…

КОШКА СЕРАЯ В ПОЛОСКУ
На стене, овитой диким виноградом,
Освященной предзакатным солнцем
Серенькая кошечка в полоску
Нежится в лучах его неярких.
Кошечка ничья, себе хозяйка,
Потому пуглива, осторожна,
На людей с опаскою взирает,
Подманить себя едой не позволяет.
Почему так душу надрывает
Красота последних дней погожих?
Почему на сердце так тревожно
В яркие сентябрьские закаты?
Кошечка, вот-вот подует ветер
Ледяной, с ним горести-печали…
Скоро, скоро грянет зимний холод –
Поищи убежище в подвале.
Мудро ли предчувствовать утраты,
Или игнорировать приметы?
Кошечка, души моей отрада,
Доживём ли мы с тобой до лета?
.
РИМСКИЕ ФОНТАНЫ
О, эти римские фонтаны –
Среди зимы, под Новый год!
Неутомимо, неустанно
Журчанье вод

РИМ ЯЗЫЧЕСКИЙ
Римские сумерки — вечер прощания,
Что потеряла я тут?
Форум застывший, и в час ожидания
Влажные тени ползут.
Камни, привыкшие тешиться славою,
Ночь оживляет их вновь.
Их испаренья сырою отравою
Пьют нашу тёплую кровь.
Только б избегнуть объятья зловещего
Кто-нибудь добрый помог…
Воспоминаний прообразы вещие
Поздний разгонит звонок.

Любовь Николаевна Турбина родилась в Ашхабаде в 1942году, в эвакуации, в семье известного учёного-генетика Николая Васильевича Турбина, окончившего докторантуру в Москве и заведовавшего кафедрой генетики в ЛГУ и в БГУ. Таким образом, семья последовательно жила в Москве, в Ленинграде и в Минске, где Любовь Турбина прожила с 1956 по 2000 гг. В Минске заканчивает школу, физфак БГУ и аспирантуру; защищает кандидатскую диссертацию по радиобиологии. Однако подлинное призвание заставляет её в 1974 году поступить в Литературный институт имени Горького на заочное отделение в поэтический семинар Сергея Поделкова, после окончания которого работает в Институте литературы имени Янки Купалы НАН РБ, читая по совместительству лекции по литературе в Минском институте культуры, ведя курс поэтики для композиторов в Белорусской Консерватории, а с 1992 года в ЕГУ \Европейский Гуманитарный Университет \ — авторский курс: «Христианские мотивы в русской поэзии Х1Х – ХХ веков.
Член СП СССР и СП Беларуси с 1990года, автор десяти сборников стихов, а также ряда литературоведческих статей, рецензий и переводов. Стихи поэта – своеобразная попытка воскресить надежду и веру в исконное начало человеческой жизни: дом, родину, материнство, дружбу, отцовство, страдание и сострадание, ностальгию и достоинство, чувствительность и любовь.
С 2001 года живёт в Москве, где первой её самостоятельной работой как составителя и переводчика стала двуязычная антология белорусской поэзии в серии «Из века в век»\ 2002\. В настоящее время работает старшим научным сотрудником ИМЛИ РАН, в отделе литератур народов России и СНГ, где занимается белорусской литературой.
В 2005году в Болгарии вышел двуязычный сборник стихов Любови Турбиной «Обратное зренье», в предисловии к которому поэт и переводчик этой книги болгарский поэт Владимир Стоянов пишет следующее: « Книга эта – результат второго, интеллектуального, рождения человека. Оно преломляется в оптике духа, ищущего и открывающего свой дом в университете и в студенческих годах; в детстве, как в источнике жизни, в мифологии, отмеченной поэтическим рождением человечества, в инициаторстве познания и молодости, взрывающих все традиционные рамки…»
Для неё ностальгия и любовь к родине – сила, которая делает человека более чувствительным и полным жизни. Неустойчивость и демоничность бытия – это той житейский вызов для лирического персонажа, который даёт ему шанс быть различным и неповторимым.
Двойственно и отношение к традиции: с одной стороны – она переосмыслена как нравственная система, сакральная старина, кровь, дающая жизнь, с другой – как родовое табу, которое должно быть преодолено, чтобы развить и обогатить своё личное гравитационное поле. Стихи Любови Турбиной переводились на туркменский, белорусский, болгарский, английский языки и на язык хинди. В 2006 году в Москве вышел сборник поэта «Город любви» – это попытка поэта выплеснуться из инертного русла бытия, спастись от подстерегающих разочарований, подчиняя их вере, любви и надежде.