Александр Дугин

В июне 1991 года Борис Ельцин был избран президентом РСФСР. А в конце этого же 1991 года прекратил свое существование Советский Союз. Его разрушила политическая элита России, провозгласившая суверенитет.

Когда меньшее территориальное образование объявляет о независимости, это означает всегда и во всех случаях только одно — оно намерено выйти из состава большего образования. То есть РСФСР, провозгласившая суверенитет, по сути, заявила о своем желании выйти из состава СССР. Именно это и было сделано спустя некоторое время. Советский Союз хотели развалить и развалили. Развалили президент России Ельцин и те, кто окружал его и поддерживал. Это была катастрофа, это был провал, это было поражение, это было предательство. Тому, кто визжит иначе, я готов плюнуть в лицо.

Империя потеряна

Дело совсем не в коммунистической идеологии и партийной системе. Вот к этому я никаких симпатий не испытываю. Но… Вместе с СССР развалили Империю, которую строили кровью, болью и яростью, умом и глупостью, телами и залпами, мужеством, жертвенностью, хитростью и откровенностью поколения моих и ваших предков. Каждую пядь ее земли обильно полили нашей русской кровью. И как легко осоловелый алкаш бросил все это звездно-полосатому коту под хвост. Будь прокляты те, кто участвовал в этом, потакал, не замечал… Мы строили страну веками. Развалили в одночасье. Можно было пожертвовать идеологией. Великой страной — нельзя.

Справедливость попрана

Вместе с социализмом ликвидировали социальную справедливость как ценность. Вместо одной ущербной идеологии внедрили, навязали другую, еще более ущербную. Ничего отвратительнее построенного в России в 90-е годы тотально коррумпированного лживого капиталистического мафиозного режима, копирующего самые худшие стороны западного капитализма, придумать невозможно. То общество, которое сложилось в современной суверенной России, отвратительно. Оно строится по принципу: самый подлый, циничный, лживый, жестокий получает все. Остальные — лузеры, ботаники и лохи.

Главное свойство такого общества — радикальное бесстыдство элит. Именно оно было возведено в норму.

Те, кто преуспел в такой России, в бизнесе, или в политике, или еще в чем-то, играя по таким правилам, скорее всего, духовная и моральная шваль.

Вина: мародеры

Как так произошло? Кто виноват? Кто-то виноват, это уж точно. Так не бывает, чтобы вообще никто не был виноват, чтобы все как-то само собой получалось. Виноватые были. И они есть. Они продолжают не просто быть виноватыми, но творить те же самые грязные дела. И они пока не наказаны. Должным образом не наказаны.

Конечно, не стоит гиперболизировать механику произошедшего. Неверно представлять так: злодеи-заговорщики прокрались к централам власти и обвалили страну и строй. Чтобы это могло произойти, и страна, и строй должны были изрядно прогнить. И, конечно же, они прогнили. Все стало валиться.

Но вот здесь самое главное: когда приходит беда, один спасает людей и дом, другой начинает мародерствовать. Или даже подбрасывает факел в здание, которое случайно не загорелось, чтобы вынести вещички и оттуда. К власти в самом начале 90-х в России пришли мародеры. И так там и остаются.

РФ — это государство, созданное подлецами. Они не тушили пожар, не спасали из-под обломков раненых, не организовывали пункты раздачи пищи для бездомных и погорельцев. Они тащили к себе все, что плохо лежало. Это называлось «демократическими реформами» (сегодня — «модернизацией»). В этом вина.

Они предали интересы страны, ее историю, ее геополитику и стали служить США (ведь истинный холуй быстро находит господский сапог), глобализации и либерализму верой и правдой (на самом деле не верой и не правдой, а цинизмом и ложью). В этом вина. Они лгали, что все идет отлично и что это-то как раз и называется «свобода и демократия». Они затыкали род правде и не позволяли открыто обсуждать будущее страны. Они подавили реальную свободу слова, которой мы так и не узнали. Управление СМИ от государства перешло к бесноватым олигархам. Они узурпировали право на истину. Они все время ошибались, но все время делали вид, что поступают наилучшим образом. В этом их вина. Они поставили страну на грань распада, вначале пообещав всем субъектам суверенитет, расстреляв свой собственный парламент из танковых орудий (под эгидой демократии и гуманизма), а затем ввязавшись в провальный и нерешительный геноцид собственных граждан в Чечне, который они периодически прекращали только для того, чтобы подставить спины своих же солдат вдохновлявшимся каждой передышкой противникам. В этом их вина.

Даже когда разыгрывать дальше этот фарс «современной российской государственности» стало невозможно и к власти в стране пришел более реалистичный и вменяемый Владимир Путин, по-настоящему никакого осмысления не произошло. Путин вроде бы осудил 90-е, но както глухо и невнятно. То ли осудил, то ли нет. Кого-то из самых одиозных и знаковых персон того времени он выбросил за борт (молодец, хорошо, но мало). Но многих пощадил и даже обласкал (вот это зря). А потом и вовсе, предложив посидеть вместо себя странному человечку с айподом в окружении совершенно одиозных либералов из ИНСОРа, как бы реабилитировал все то уродство, которое преобладало в 90-е. И в этом вина Путина.

Вина в том, что никто сегодня не признает себя по-настоящему виновным. Как будто ничего не произошло, как будто все идет как надо, как будто все так и должно быть. Раз так — мы не просто стали свидетелями одноразового преступления, но продолжаем быть этими свидетелями, которым настойчиво и навязчиво внушается: ничего особенного не произошло и не происходит. Все нормально. Все отлично. Есть кое-какие трудности, но в целом все ничего.

Где огромная страна с ее границами? Где порты? Где моря? Где горы? Где степи? Где нефтяные скважины? Где стратегические высоты? Где миллионы наших русских или советских (что почти одно и то же) людей? Где социальная защита? Где позиции России в мире? Где экономика? И это вы называете «все нормально»? Это все совершенно ненормально. Это катастрофа, позор, убожество и крах — эта современная Российская Федерация, от начала и, увы, до настоящего момента. Не хочется говорить — до конца.

Кризис репрезентации

Теперь то же самое (почти) в научных терминах.

В конце 80-х советское общество вступило в сложный период глубокого кризиса репрезентации. В обществе происходили определенные процессы, но политическая элита (тогда партийная, коммунистическая) осмысляла и описывала их в совершенно искаженных, неверных и даже абсурдных терминах. Почему? После большевистской зачистки прежней царской элиты к 60-м кое-как создали новую элиту, партийно-пролетарскую. Она что-то ускоренным образом освоила, а что-то пропустила мимо ушей. Для чрезвычайных обстоятельств — войн, героических строек века, чисток и подвигов — этого хватало. Для планомерного разумного и последовательного социального конструирования, проектирования, для полноценного исторического и геополитического бытия — оказалось недостаточным.

Кризис СССР — это был в первую очередь кризис интеллектуальных элит. Количество недоумков в ключевых сферах страны переросло критический уровень. Начался период аномии, глубоких социальных дисфункций, конфликт между обществом и властной репрезентацией общества привел к падению легитимности режима.

Здесь было необходимо радикально менять репрезентацию. То есть надо было найти верный социологический ключ к особенностям конкретного позднесоветского общества, описать это общество прозрачно и корректно, вплоть до глубин, до исторических корней, понять то, чем оно являлось в реальности, а не в оптимистических партийных отчетах. Самое время было вспомнить историю и до 1917 года и приглядеться внимательно к тому, что происходило и происходит на Западе. И вроде именно эти движения начались в 80-е. С большим опозданием, но все же.

Трансгрессия санитаров

Переломным моментом стало то, что вместо корректировки репрезентации произошел слом всей системы. Так разгоряченный идиот, вместо того чтобы напрячь остатки разума и разрешить какую-то математическую задачу (сколько будет, например, дважды два?), начинает рычать, рваться, выть, переворачивать парту и бросается с кулаками на преподавателя. И самое страшное — санитары со смирительной рубашкой переходят на сторону взбунтовавшихся пациентов. Власть в клинике попадает в новые руки (этот сюжет убедительно описан в фильме Яна Шванкмайера «Безумие»). Больные с тех пор правят здоровыми.

Никакой коррекции проведено не было. Никто не исследовал реальное положение дел в обществе. Новые элиты, ставшие олигархами спецслужбисты, комсомольцы, агенты влияния Запада и представители криминалитета, были озабочены только тем, чтобы прорваться к кормушке. И для этого шли на все. Это и называлось «либерально-демократическими реформами». Тот образ, который в 90-е годы российские СМИ стали транслировать обществу, был еще более далеким от реальности, чем в позднее советское время. Под видом борьбы с ложью к власти пришла еще большая, еще более циничная и убогая ложь. Теперь истиной в последней инстанции стал западный либерал-капитализм, а идола Ленина поменяли на идола Адама Смита. Российская Федерация была основана на еще большем кризисе репрезентации, чем тот, который царил в позднесоветском обществе. Зазор в понимании мира между правящими элитами (на сей раз западническими и глобалистскими) и народными массами стал еще больше. Теперь «новые русские» (Чубайсы, Гайдары, Гусинские, Березовские, Прохоровы, Абрамовичи, Дерипаски, Невзлины, Ходорковские) называли Россию «этой страной», а себя ощущали брезгливой колониальной верхушкой среди чумазых варваров. Почти как Бирон в XVIII веке.

Реальные дилеммы и либеральный террор

У истоков постсоветского периода должны были стоять следующие дилеммы:

Модернизация и апгрейд Империи (с теми или иными изъятиями, например Прибалтика) или построение новой национальной (причем, скорее всего, даже националистической) державы (по типу кемалистской Турции после распада Османской империи)?

Частичное или полное реформирование социалистической модели и определение меры глубины внедрения рыночных отношений (дилемма, тщательно и непрерывно решаемая современным Китаем на протяжении 30 лет)?

Социал-демократическое или национал-республиканское развитие страны в будущем?

Ускоренное внедрение национально-гражданской идентичности или сохранение этнических и конфессиональных структур традиционных обществ?

Вот эти вопросы надо было решать и обсуждать, в этих парадигмах надо было делать выбор. Трудно сказать, к какому мнению мы бы пришли. Но гадать бессмысленно, правящие элиты России 90-х лишили общество самой возможности поднимать эти темы. Вместо этого была предложена совершенно иная повестка дня. Причем в форме безальтернативных догматов. А именно: история Российской империи и СССР есть сплошное недоразумение, «кровавая каша», тоталитаризм и тюрьма народов, все это заслуживает только одного — разрушения;

-только два периода в русской истории могут считаться нормальными: шесть месяцев между февралем и октябрем 1917 года и период с 1991 года; все остальное требуется осудить и научить осуждать новые поколения (для этого следует проводить постоянное покаяние русских за то, кем они были всегда, кроме как между февралем и октябрем 1917-го и в новом ельцинском периоде; «российский народ» создан своими новыми Адамом и Евой — Андреем Сахаровым и Еленой Боннэр, ранее была «эпоха ящеров»);

-только западный мир является нормативным и образцовым, это и есть цивилизация в единственном числе, и задача России состоит в том, чтобы вписаться в Запад любой ценой, на любых основаниях и идя на любые уступки;

-только крайние формы либеральной экономики и либеральной идеологии эффективно работают во всем мире, поэтому задача внедрить ультралиберализм в жизнь, разрушив все то, что не соответствует его догмам;

-российское общество должно быть открытым, гражданским, светским, секулярным, толерантным; термины «нация», «империя», а также «социализм», «коммунизм» должны быть приравнены к экстремизму («красно-коричневые») и поставлены вне закона (как минимум признаны неполиткорректными);

-объяснение всех процессов надо искать только и исключительно в экономике, любые другие объяснения социальных, исторических, политических процессов чреваты ГУЛАГом или Аушвицем.

И никакие другие тезисы не рассматривались.

Так мы вступили в новую фазу кризиса репрезентации, так как провозглашенные установки радикально диссонировали с интуитивными позициями большинства. Этот кризис интерпретаций сделал период 90-х настоящим гносеологическим адом, своего рода новым изданием Смутного времени.

Путин: разочарование

Когда пришел Владимир Путин, на какое-то время показалось, что 90-е закончились и что наконец-то мы вступаем в новую эпоху.

Что отпуск завершен и начнется работа по возвращению России в историю. Путин и вправду скорректировал многие моменты репрезентации, учел общественное мнение, подретушировал систему, ввел вожделенные массами символы империи, воздал дань прошлому. Тут-то все и должно было начаться.

Стартом исторического отрезвления должно было бы стать внятное и честное осуждение России 90-х годов, последовательная и аргументированная критика основ современной российской государственности как катастрофического явления, нуждающегося в радикальной трансформации, в наделении новым и внятным историческим, социальным, политическим и геополитическим смыслом. Вину надо было назвать виной. Катастрофу — катастрофой. Подонков — подонками. Западную агрессию против России, в частности расширение НАТО на Восток, — агрессией. И мы слышали от Путина и про величие СССР, и про геополитическую катастрофу, и про десуверинизацию, чуть было не совершившуюся в 90-е, и про недопустимость американской гегемонии (мюнхенская речь). Многие поверили Путину. И подумали, что мы становимся на путь корректировки репрезентации. Что мы вот-вот обратимся к реальной проблематике, к выбору реальных путей дальнейшего развития, вернемся к себе.

Прошло восемь лет и еще не законченные четыре. И что? Как назвать состояние современной России? Каковы ее элиты? Какова интеллектуальная атмосфера? Какие проблемы мы обсуждаем? Как видим прошлое? А будущее? А настоящее?

Корректных слов не находится. Конечно, по сравнению собственно с 90-ми стало несколько свежее. Но по сравнению с тем, что должно было быть, и с тем, что общество ожидало от Путина, — это, увы, провал. Не новый, не какой-то особенный провал, а просто продолжение старого. Все, что было сделано хорошего, все не доведено до конца, брошено на полпути, превращено в симуляцию, в фарс. Никакой стратегии, никакого курса, никакой внятной постановки вопроса. Элиты 2000-х ничем не лучше элит 90-х, более того, это строго те же самые люди, корнями уходящие в позднесоветское разложение. Тот же ультралиберализм в экономике. То же угнетенное состояние духа в обществе. Та же ориентация на Запад. Надежды на Путина обмануты. Особенно обмануты они периодом Медведева. Медведев не плох сам по себе, он вообще никакой. Плохо, что Путин позволяет себе играть в политику за счет интересов страны и общества, — как Ельцин играл с Горбачевым. И результатом этой игры стало рождение того уродства, которое мы называем сегодня «Россией», и разрушение настоящей Большой России, СССР/Российской империи. Когда в угоду личным интересам и политическим рокировкам, техническим двух- или трехходовкам все общество обрекают на то, чтобы на протяжении четырех лет слушать из уст президента страны и его одиозного окружения из ИНСОРа дикий постыдный либеральный бред, это плевок всем нам в лицо. И автором этого плевка, увы, являются не поднявшие головы либералы, а…

Будущее России: небо против ада

Что ждет Россию впереди? Как всегда, история открыта. Либо Россия будет снова великой, либо ее не будет вообще. Когда-то что-то подобное говорил и сам Путин. Но сейчас в это верится с трудом. Не в то, что он так говорил, а словам его верится с трудом, уж слишком диссонируют они с делами…

Как Россия должна стать великой? Только через осознание того, что Смутное время является именно Смутным временем, временем позора и предательства, а не «триумфальным освобождением от коммунистической диктатуры». Что распад нашей страны есть не что иное, как преступление правящих элит, а не «предоставление свободы томящимся в имперской темнице гордым и девственно невинным нациям» (которые сегодня дружно перемещаются на территорию обрезанной со всех сторон, усеченной России). Мы должны смотреть правде в глаза. Мы должны прекратить врать. Мы должны поднять острые и сложные вопросы. Мы должны разбудить народ. Мы должны сформировать настоящую интеллектуальную элиту, воспитать ее, образовать.

Есть ли признаки этих процессов сегодня? Честно говоря, ни малейших. Значит, идти по этому пути величия, к которому никто не готов, будет очень трудно. А если Россия будет никакой? «Никакой» — это значит не просто исчезнет, а будет такой, как сейчас. Вот сегодня Россия и есть никакая. Ни сильная, ни слабая, ни авторитарная, ни свободная, ни Запад, ни Восток, ни современная, ни традиционная. Они никому такой не нравится, и в первую очередь себе самой. Эта Россия ни холодна, ни горяча. А тепла. Что с такими бывает, мы помним по фрагменту из Апокалипсиса, касающегося судьбы Лаодикийской церкви.

Если и впредь останемся «никакой», может быть, распадемся? Не исключено. Чтобы оставаться на месте, надо прилагать огромное количество усилий — мощь энтропии разъедает все. В обществе, где любое предложение, любая инициатива, любой проект немедленно превращаются в симулякр, в способ налаживания новых коррупционных схем и в организацию новых кормушек, рано или поздно неизбежно случится новый виток катастроф. Из просто «никакой» страна вполне имеет шанс превратиться в совсем никакую.

Северный Кавказ ворочается, отплевываясь время от времени серией терактов. Волны нелегальных иммигрантов потихоньку заполняют русские города и деревни. Образование рушится при умелой помощи высших чиновников. Демография, чуть-чуть стимулированная искусственными мерами, все равно катастрофична, и в ближайшие десятилетия от народа почти ничего не останется.

Самое время заняться метафизикой. Смотреть на окружающее нас российское общество более невозможно. Само слово «телевизор» становится оскорбительным. Остается смотреть в мир идей. И что же в этом мире? Там сияет вечными лучами страдания, мученичества и нездешней горней славы Великая Россия, последнее царство избранных, стоящих не сломленными перед лицом мира отступничества, упадка, вырождения и запустения. Третий Рим, огненное царство духа, предчувствуемое нашими гениями, вошедшее в суставы миллионов наших воинов, пронизавшее бурлящую кровь наших девушек, окрещенных пламенем безграничной любви, отливающее на куполах наших храмов, стучащее в сердцах страдающих, обездоленных, лишенных наследства, заключенных, униженных, обобранных, раздавленных — но все еще русских, вопреки всему и всем русских людей… Эта метафизическая Россия — само по себе Отечество, доктрина, учение, идеология, партия, фронт, даже религия. Наш же поэт писал:

Если крикнет рать святая: «Кинь ты Русь, живи в раю!» Я скажу: «Не надо рая, Дайте Родину мою».

Это значит, что выше России вообще нет ни веры, ни ценности, ни неба. Ей мы жили, живем и будем жить. И перед лицом этой огненной стихии так ничтожна современная светская «модернизирующаяся» Российская Федерация с олигархами, юмористами, Сколково, твиттерами и карикатурными «силовиками», оказавшимися всего-навсего последним поколением, подоспевшим к корыту коррупции, а не тайным «Орденом имперских реставраторов».

Все пути ведут только в Россию. И эта Россия, как град небесный, ополчается на град земной, на Федерацию, ставшую Вавилоном, свалкой, зверинцем, мерзостью запустения. Россия против России. Небо против ада. Каким словом это можно выразить? Неужели только словом «война»?

Мнения*

* Из интервью Михаила Леонтьева для проекта «Первого канала» «Большая игра».

ЗБИГНЕВ БЖЕЗИНСКИЙ, американский политолог, советник по национальной безопасности в администрации Джимми Картера: Когда развалился Союз, я уж во всяком случае не плакал. Еще с конца 60-х годов, с тех пор как советская армия вторглась в Чехословакию, я понял, что СССР не жилец. Система управления в этой стране становилась все более бюрократичной и запутанной. И я написал книгу «Между двумя эпохами», в которой попытался доказать, что Советский Союз, успешно завершивший индустриализацию, не способен двигаться дальше и вступил в период застоя. И этот период неминуемо завершится крахом империи и распадом страны, что бы ни говорил Генри Киссинджер, уверявший, что Москве удастся удержать власть в советских республиках.

ГЕНРИ КИССИНДЖЕР, государственный секретарь США в администрации Ричарда Никсона: Я считаю, что развал Советского Союза не был предопределен. Я ожидал распада советского блока, глобальной советской системы, а то, что развалилась страна, было для меня сюрпризом.

ДМИТРИЙ САЙМС, президент Центра Никсона: Я не знаю ни одного случая в истории, чтобы ведущая нация почувствовала себя жертвой в своей империи и стала разрушать ее собственными руками. Причем никакой исторической необходимости в этом не было. Не было национально-освободительных движений, которые делали бы процесс распада неизбежным.э

АЛЕКС ПРАВДА, сотрудник лондонского научного центра «Чатем-хаус»: Распад СССР — уникальное событие в мировой истории. Никогда прежде метрополия не оставляла добровольно свои колонии.

Однако российские лидеры, похоже, рассматривали их как бремя, которое мешает экономическому росту страны. Смешно говорить о том, что причиной падения советской империи стали националистические движения на ее окраинах. Да, в прибалтийских республиках националисты, мечтавшие создать независимые восточноевропейские государства, играли первую скрипку. Но в других регионах это было не так. Просто политические лидеры воспользовались сепаратистскими настроениями в корыстных целях, избавились от Горбачева и захватили власть в свои руки. Однако, распилив советское государство, они даже не представляли себе, к чему это может привести.

АНАТОЛЬ ЛИВЕН, профессор Кембриджского университета: Советский Союз по определению не мог победить в соревновании с Западом. Никогда в своей истории Россия не могла надеяться на то, что сможет одолеть коалицию США, Британии, Франции, Германии, Италии и Японии. Это было стратегической ошибкой СССР. И когда стало очевидно, что западные страны успешнее, богаче и престижнее, советские элиты разочаровались в господствующей идеологии, решив, что при капитализме они могли бы конвертировать свою власть в богатство. Советский Союз потерял контроль над собственной элитой, а это, как известно, приводит к разрушению системы. Похожая ситуация сложилась в Японии и Китае в XIX веке, когда местные элиты пришли к выводу, что их системы несостоятельны и проигрывают в сравнении с Западом.

ХАРЛАН УЛЛМАН, американский политолог: К 80-м годам Советский Союз мог выжить только благодаря лжи. Вспомните все эти рассказы о «стахановцах», о грандиозных успехах социалистического хозяйства. В реальности же советская геронтократия с большим трудом контролировала ситуацию в стране. Мы в Соединенных Штатах это прекрасно понимали. Чего стоил хотя бы этот вечно умирающий Брежнев. Нам тогда читал лекции глава ЦРУ Билл Колби, который каждый месяц сообщал, что советскому генсеку осталось жить не более полугода. Когда же к власти пришел Горбачев и провозгласил эпоху гласности, СССР разрушился, словно карточный домик.

УИЛЬЯМ ОДОМ, экс-директор Агентства национальной безопасности США: Американский посол в СССР Джордж Кеннан еще в 1951 году говорил, что если советская система рухнет, произойдет это в результате внутренних процессов. Последний генсек Михаил Горбачев не осознавал, что, если процесс демократизации пойдет слишком быстро, нации задумаются о самоопределении. СССР распался после того, как националистическое движение, которое ранее возглавляли некомпетентные в политическом отношении интеллектуалы, перешло в руки сильных политиков — партийных лидеров. В целом распад Союза подтверждает старый тезис Чаадаева о том, что миссия русских заключается в том, чтобы служить для других народов примером того, как не должно быть.

ДОМИНИК ЛИВЕН, профессор Лондонской школы экономики: СССР окончил свои дни, как любая мессианская империя. Советская держава не только обладала огромной властью и территорией. Она определяла видение цивилизации, рассматривая себя как пик истории. И когда она распалась, для многих это стало крушением цивилизационной модели.

ЧАРЛЬЗ КАПЧАН, эксперт Совета по международным отношениям: Думаю, Советский Союз ушел красиво. Никто не мог предположить, что обойдется без кровопролития, без многолетней ожесточенной войны. Казалось, что в случае СССР невозможно такое мирное разрушение империи. Конечно, советские лидеры во главе с Горбачевым не ожидали, что страна развалится. Они просто открыли двери для новых политических сил, и это предрешило ее судьбу. С уходом СССР изменилась политическая концепция мира. Как это ни парадоксально, падение главного противника Соединенных Штатов стало не открытием новой американской эры, а началом конца американского господства.

КВЕНТИН ПИЛ, редактор международного отдела The Financial Times: Одним из главных результатов падения СССР стало новое мироощущение бывших советских граждан, которые привыкли жить в закрытой и замкнутой автаркии. У них появилась возможность путешествовать. «Давайте съездим и посмотрим на мир, который мы не видели до сих пор!» — говорили они. И этот дух свободы стал своеобразным вознаграждением за болезненные для многих территориальные потери.