Автор – российский журналист и политолог, общественный деятель. Бывший руководитель политического департамента ЦИК ВПП «Единая Россия». Советник на общественных началах спикера парламента Володина.

Википедия

Поскольку даже пресс-секретарь Песков подался в комментаторы социологии, скажу и я пару слов. Из практики текущего регионального политконсалтинга.

То, что происходит с рейтингами, отражает не столько сами по себе изменения в сознании большинства. Сколько их непосредственную сегодняшнюю первопричину – провал коммуникации системы со своими же сторонниками на земле.

Как это выглядит. Есть – примерно везде – активная тётка: старшая по подъезду, председатель ТСЖ, учительница, врач районной поликлиники и т.п., которая всегда ходит на всякие собрания, мероприятия и т.п. к разному муниципальному начальству. Она, как бы, с одной стороны плоть от плоти «глубинного народа», а с другой стороны, для своих соседей-коллег-знакомых она и есть главный коммуникатор с властью. Она даже какой-нибудь член или сторонник ЕР, или там ОНФ, или там ещё чего-нибудь такого. Это она ходила на все митинги сама и звала с собой кого могла; это она всегда обзванивала всех с просьбой прийти на выборы президента, губернатора и т.д.

И вот пошёл негатив – пенсионная реформа, регистрация самозанятых, повышение НДС, плюс огромная куча всякой разной региональной повестки. Люди приходят к ней и задают вопросы – а ей сказать нечего! Любимое начальство и родная партия бросила её один на один с этим – пока ещё – не протестом, а лишь раздражённым недоумением; а она, между прочим, и сама в предпенсионном возрасте, и у самой сестра-зять-сват и т.д… И если раньше она уверенным голосом говорила – да, конечно, за Путина! – сейчас единственное, что ей остаётся – заунывно цитировать мантры из телика: вы что, хотите, как на Украине? Как в Париже? Как в Сирии? А где он, тот Париж, она и сама не знает, и словам своим не очень-то верит. И говорит шёпотом: да мне и самой всё это не очень-то нравится…

С точки зрения внутриполитических администраторов, этой тётки не существует в природе. Она неотличима от тёмной массы «глубинного народа», который должен бы радостно вкушать амброзию нацпроектов, но что-то бухтит. Потому что телевизор недорабатывает. А телевизор – слуга двух господ: Начальства и Рынка; и когда падает (обвально за последние пять лет) доля канала в просмотре, а значит и рекламные сборы, к требованиям начальников углубить и усилить пропаганду внимания всё меньше, потому что власть это власть, а деньги это деньги. Это касается в том числе и политического вещания: чтобы про политику смотрели, нужен драйв, конфликт, столкновение и борьба, а у нас что – борьба хорошего с лучшим? То ли дело на Украине… Ну, вы поняли.

Основные управленческие структуры, через которые все предыдущие годы шла регулярная коммуникация с низовым активом, пребывают в глубоком кризисе – в первую очередь потому, что администраторы не очень-то понимают, как ими, собственно, пользоваться. Плюс, конечно, параноят по поводу того, что какие-то они там все не очень-то свои. «Единая Россия», в которой с приходом Турчака обещали некий «ребрендинг» и «перезагрузку», ныне уныло бьётся за право выдвигать губернаторов-технократов от себя, а не самодвигами, и на знамёнах всё тот же мишка, что и десять лет назад. ОНФ, который аккумулировал деятельный и бодрый слой местных активистов, в том числе и для того, чтобы держать под контролем на дистанции дальнего обнаружения ситуации вроде архангельского Шиеса или екатеринбурского храмосквера, ныне переориентирован на невнятное «волонтёрство» и также пребывает в коматозе. С остальными не лучше.

Ещё раз. Глазами начальства есть «мы» во власти и «они» на земле, и пропаганда как единственный канал влияния первыми на вторых. То, что там, на земле, тоже есть «свои», они не видят и не понимают: и у этих своих с каждым месяцем появляется всё больше резонов быть менее своими.

Это то, почему падение рейтингов не сопровождается взрывным ростом протестной активности (кроме точечных инцидентов). А также и то, почему не растут рейтинги других партий, или популярность несистемной оппозиции. Для тех, кого власть теряет, это всё в общем-то клоуны. Смысл в том, что потери сейчас идут в самом электоральном ядре, среди тех, кто все годы, начиная с 1999-го, был за Путина. Сейчас они, как минимум, засомневались. По той же причине подрос разрыв между рейтингом одобрения и электоральным рейтингом: да, я за власть, в целом и общем… пойду голосовать? – неа, дома посижу. И дальше список причин.

И нацпроекты не заходят потому, что реализующие их управленцы-технократы куда больше сил и внимания тратят на то, чтобы выбить бюджеты на свои объекты и задачи у федералов, чем на то, как – и, главное, через какие организационные инструменты – донести гражданам их ценность, не говоря уже – вовлечь в участие в их реализации. Их глазами, люди должны быть счастливы уже потому, что власть на их земле вообще что-то делает – строит там, ремонтирует и благоулучшает; а они, видишь ли, не понимают; ещё и вопросы задают: «а кто подрядчик?» .

Опять же: губернатору, если он строит школу или ремонтирует клуб, еще может прийти в голову идея повесить табличку «программа губернатора», но объяснять людям, что это «национальные проекты» или, тем более, «партийные проекты ЕР» – смысл? А кто ему объяснит, что он неправ по жизни? Его кремлевским кураторам и то, и другое в общем-то не их вопрос: нацпроекты это правительство, партпроекты это партия, а у нас тут свои KPI, вот за них с вас и спросим.

В общем, полимеры. Ну, вы поняли. Мы имеем дело именно с управленческим кризисом – в большей степени, чем с экономическим или идеологическим. This engine doesn’t work. 这台机器不起作用. هذه الآلة لا تعمل. Эта телега не едет. Не знаю, как ещё объяснить.