Фото: Артем Горбунов / «Русская планета»
Ульяновские фоторепортеры рассказали, как меняется город.
— международный день фотографа. Профессиональные фоторепортеры, чьи сюжеты соединяются в одну летопись — местами грустную, где-то веселую, по-разному оценивают перемены, которые произошли в Ульяновске, начиная с 60-ых годов. Борис Тельнов больше 30 лет проработал на местном телевидении. Патриарх ульяновской фотографии помнит город до глобальной стройки в честь 100-летия Ленина.
– Как вы начали фотографировать?
– Мой отец — лесовод, был любителем фотографии. С 8 лет я помогал ему фотографировать. Позже я начал сам снимать друзей, природу, небольшие события в школе.
– Как из фотолюбителя вы стали профессионалом?
– Сначала я приходил в редакцию и приносил интересные по значению и по композиции снимки из экспедиций «Лесопроекта», где я и работал. В 1959 году по рекомендации известного фотографа Ивана Маркеловича из «Ульяновской правде» я поступил на заочные курсы по фотожурналистике и фоторепортажу, которые были в центральном доме журналистов.
Позже попробовал киносъемку, отправлял сюжеты на телевидение и меня пригласили работать. В итоге на ульяновском телевидении я проработал 31 год. То, что снимал для телевидения, я также снимал и на фотокамеру.
– Какие значимые события из жизни города вы снимали?
– Все строительство Ленинского мемориала, визит Леонида Брежнева, открытия автобусного и железнодорожного вокзалов. Все значимые события из жизни области до 1992 года.
Снимать первых лиц дают не всем репортерам. Органы безопасности следят за этим. Места определяют, где кому стоять с фотоаппаратом. Один оператор при визите Брежнева даже пострадал. Поставили ограждения, а он начал выдвигаться ближе. Ну, товарищ, который отвечал за безопасность, двинул в бок по ребрам так, что они у него с месяц болели.
– Сильно изменился город с того момента, как вы начали работать?
– Мне поручили снять фильм — горсовет решил показать Ульяновск совету министров СССР, чтобы получить больше финансов на строительство к столетию Ленина. А тогда на центральных улицах города стояли частные дома, похожие на дачи, огороды.
Я снял, показал начальству. Говорят: «Плохо показал. Надо приукрасить, а то могут нас и наказать». Пришлось приукрашивать. Добавили кадры, как Ульяновск будет выглядеть в будущем на макетах, чертежах.
– Люди на ваших снимки изменились?
– Раньше люди были добрее, гостеприимнее. Сейчас рубль всех поглотил. Раньше на предприятиях всегда встречали с радушием. Теперь напряжение, неуважение, отказывают в съемке.
Встреча с Борисом Тельновым совпала с приездом французского фотографа Ари. В Ульяновск он приезжает часто — дает мастер-классы, организовывает выставки здесь и помогает ульяновским коллегам выставлять работы во Франции. Первый раз он посетил наш город в 1992 году.
– Город фотографировал мало. Больше организовывал выставки. Сюда приехал, потому что меня привлекала история — Ульяновск как родина Ленина. Рядом с моим домом в Париже была школа коммунистов. Там жил Ленин с женой.
– Как изменился Ульяновск за 24 года?
– Мне жаль, что стало много бетона. Мне нравятся старые дома. При капитализме все растет так, — Ари поднимает руки на столом, показывая высотные дома, — Люди живут как в инкубаторах. Париж тоже растет так. Раньше Ульяновск был красивый, сейчас архитектура одинаковая. Мне нравятся старые «izba».
Фотографы Владимир Ламзин и Дмитрий Багзин — лауреаты многих всероссийских конкурсов. Они больше 20 лет сотрудничают с ульяновскими и всероссийскими изданиями.
– Как вы начали фотографировать?
– Родители купили простую «Смену». Дед отвел к другу, который работал в пожарной части фотографом. Он показал, как пленку заряжать, как ее проявлять. Единственная учеба тогда — ставят к старому мастеру, и он все тебе показывает, — рассказывает Владимир Ламзин.
– Раньше фотограф был как ученый — вокруг разная техника, химия. Сейчас без печатного фото лишь фотограф, даже не фотохудожник, — рассуждает Ари.
– Раньше надо было думать. Было всего 36 кадров. Из них могли получиться только два, а еще надо было проявить, напечатать. Эти процессы заставляли человека учиться самому, — рассказывает Дмитрий, но сразу находит плюсы новой техники: «Для репортажа плюс в автоматике есть — она быстрее ловит кадры».
Фото: Артем Горбунов / «Русская планета»
– Что такое хороший фоторепортаж?
– Мне повезло оказаться на курсах агентство Reuters в Нижнем Новгороде. Нас учили, что обязательно должен быть человек.
– Дмитрий, а какой ваш фоторепортаж, вам больше всего запомнился?
– В школе Reuters началась практика после теории. Я первый раз в жизни был в Нижнем Новгороде. Он был чужой для всех. Мы разбежались и город неделю на ушах стоял — 20 фотографов бегают, ищут репортаж.
Мне попалась железная дорога. На тот момент режимный объект — снимать нельзя категорически. Но есть задание, и ты должен его выполнить. Пошел к начальнику, он выделил милиционера, который мне говорил: «Эту сторону можешь снимать, вон ту — нельзя».
У каждого репортера есть наработки, которым никто нигде не научит. Смекалку надо проявлять.
– У меня самый запоминающийся репортаж — погром на Манежной в 2002 году. Там случайно оказался, — рассказывает Владимир. — Народ смотрел на больших экранах футбол. Меня зажали в толпе, ничего не видно. Вдруг черный дым поднялся — я туда. Мне навстречу идет коллега с разбитой головой. Там несколько машин горели. Потом почти вся газета из моих снимков была.
– В Ульяновске попадаются интересные моменты, — вспоминает Дмитрий. — Выпускались курсанты училища тыла, шли строем до площади, по дороге бросали монеты. На площади им вручали дипломы. Помню кадр — они стоят, начальство называет фамилии, кому дипломы вручают. Тут овчарка прибегает. Прошла перед всеми, села, слушает. Сзади начальства училища все ржут. Курсантам нельзя смеяться, но они все видят, улыбки все равно натягиваются.
– День авиастроителя был, — подхватывает ульяновскую тему Владимир, — 1996 год. Прыгали парашютисты. Я заметил, что одного ветром унесло в сторону. Подождал, пока он впишется между домами, и сделал снимок. Получилось, будто он в колодец приземляется. Оказалось, что он неудачно приземлился на детский сад, упал с него, ударился головой. Меня с камерой десантники за руки вынесли из толпы. Я сделал снимки из подъезда соседнего дома. Первополосный материал — толпа, скорая. Трагедия, но это журналистика.
Если говорить о смекалке, как Дмитрий, когда на месте нужно соображать, вот случай. Работал в московской газете. В это время Владимир Путин был в отпуске и собирался приехать в Тихвин, посетить монастырь, куда икону из Америки привозили.
Аккредитации нет — все не так просто. Я заранее приехал, познакомился с настоятелем, напросились в послушание — на празднике посуду всю перемывал. Узнал маршрут, что да как. В назначенный день солдаты уже все оцепили. Я в нужный момент к репортерам из президентского пула подошел. Общаюсь с парнем из Петербурга. Сотрудник службы безопасности подходит. Не знаю, что ему не понравилось в питерском фотографе, но его увели, а меня нет. Через некоторое время Путин появляется. Он мимо меня прошел на расстоянии вытянутой руки — я снял.
– Какие места вам нравится в городе фотографировать?
– Я несколько лет снимаю Карамзинский сквер, как он живет в разное время года, в разное освещение. Мне нравится и сам памятник Клио. Несколько лет назад были перепады температуры и все барельефы, весь камень были в инее. Больше такого не будет никогда.
Жаль, что старые дома исчезают. На моих снимках остались здания, которых уже нет. Например, «скелет» центра микроэлектроники. Его спилили на металлолом.
– В лицах людей что–то поменялась, если взять снимки 20-летней давности и современные?
– Поменялось. У молодежи другие лица. Они не лучше, они не хуже. Другие.
– Времена меняются и люди меняются. Взять любой период времени — люди все равно живут лучше, чем раньше. Народ стал более открытым, смелым.
– Настроение времени на фотографиях чувствуется?
– Да, конечно. Обязательно.
– Что для вас фотография?
– Для меня диагноз. Точно не искусство.
