BRANDERGOFER: По Волге в Симбирск со старым путеводителем. 1894 год. Часть 2

ИЗ КНИГИ ВАСИЛИЯ СИДОРОВА «ВОЛГА. ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ И ВПЕЧАТЛЕНИЯ. ОТ ВАЛДАЯ ДО КАСПИЯ. 1894 год» (продолжение).
СИМБИРСК так далеко и высоко забрался на гору, что с пристани его совсем не видно и в город приходится подыматься по довольно крутому, изогнутому змеёй Петропавловскому спуску. Лёжа на горе между Волгой и Свиягой, которая пробегает своими верховьями совсем рядом со старшей своей сестрой, Симбирск совсем заснул на высоком своём пьедестале, с крутыми обрывами к обеим рекам. Это старое дворянское гнездо, со славой и весельем в прошлом, с преданиями жизни прежних помещиков и важных бар, центр в былые дни провинциального блеска, всего модного и изящного, старый барин среди Волжских городов, обедневший, заснувший и полузабытый нынче, когда вся аристократия его испарилась. Скучно и вяло глядит, прежде весёлый, город, эта родина Гончарова, Карамзина и Языкова, эта столица дворянства и особых симбирских татар. Симбирск, выстроенный в 17-м веке для охраны края от набегов татар, дважды счастливо отразил Разина с его 20 тысячами войска и Федьку Шелудяка, а во время Пугачёвщины оставался верным Екатерине II и видел Пугачёва, разбитого Михельсоном и им засаженного в железную клетку при отправке в Москву на казнь. За верность Екатерина II пожаловала герб дворянам Симбирска, в виде столба с золотою на нём короною, помещённого на синем поле. Говорят, что этот герб создал выражение «столбовой дворянин». Пожары разогнали дворянство, и прежний блеск, ослепительные празднества, прославленные балы – все осталось, как милое предание хорошей старины, во всех этих больших зданиях и губернаторского дворца, и дворянского собрания, и частных помещичьих домов. Душный, среди облаков пыли спит город со своим Венцом, очевидно бывшим кремлём, где от прежних крепостей, палисад и стен, от многочисленных башен и следа не осталось. Венец — высший пункт города и вид с него на Волгу прекрасен. В сторону к Свияге — горы падают от Венца уступами. Здесь прекрасные большие здания, молчаливо глядящие на пыльные и скучные улицы, тихие сады и бульвары.
На Карамзинской площади, окружённой хорошими зданиями, курьёзный и очень неудачный памятник историку Карамзину. На высоком пьедестале стоит фигура музы Клио с трубой и скрижалью, а на барельефах изображено: на одном бюст Карамзина в римской тоге, по крайне дикой фантазии скульптора Гольберга, на другом: чтение Карамзиным своей истории Александру I, на третьем: вручение умирающему Карамзину благодарственного рескрипта Императора Николая. Барельефы плохи, фигуры, в подражание Риму, полуобнажены и смешны в России, а фигура Клио подала повод народу думать, что памятник поставлен какой-то покаявшейся Волжской разбойнице и назвать его чугунной бабой. Против памятника прекрасная и богатая Карамзинская публичная библиотека. Главная улица Симбирска — «Широкая», с бульваром деревьев посередине, такая же скучная, как и остальные улицы города. Уныло глядит здание театра на площади, в которую упирается Широкая улица, уныло нудит большой гостиный двор, тоже на площади, на другом конце Симбирского Невского.
Собор Святой Троицы на Венце, выстроенный в память отечественной войны 1812 года, величественно высится своей колокольней и белыми стенами и глядит на заволжские дали. Другой — Николаевский собор, полный исторических и церковных вещей, как и Вознесенский, так и старая очень любопытная единоверческая церковь, так все остальные 24 церкви Симбирска и 2 его монастыря придают городу богатый и красивый вид, и всё-таки тоска бежит следом за вами. Словно попал в старый дом, ставни которого давно не отворялись и все, начиная со стен, приобрело специфический затхлый запах сырости. Даже далёкий вид с городского бульвара и с Венца на безбрежные дали, на далёкую ровную площадь не имеет ни разнообразия, ни веселья других Волжских видов, и радуешься, когда приходит время отъезда, и кажется, что был в дому, где нет хозяина. Только во время Соборной ярмарки Симбирск оживает и сбрасывает с себя этот заколдованный сон, а также во время ежегодного торжественного Крестного хода в память избавления города от Стеньки Разина, во время которого при торжественном перезвоне всех церквей, народ и духовенство совершают шествие по той самой исторической дороге, по которой горожане во время осады, более 200 лет тому назад, совершали Крестный ход с воеводой Милославским во главе.
Окончание далее.

Как хотите, но, несмотря на все художественные достоинства книги В.Сидорова, явно чувствуется в ней этакий снобизм столичного жителя, заглянувшего проездом в провинциальный городок. Оно конечно, после петербургских-то проспектов: и улицы пыльны, и веселья маловато… Все в прошлом? Нет, не пришло еще время Симбирска. Вот был бы он, например, родиной Рюрика, да с его мемориальным теремом-музеем, – совсем другие книжки писали бы господа сочинители. Уж мы-то знаем.