Дмитрий Ежов: Простой-сложный Пластов. Открытие Прислонихи

В воскресенье проехал по основным туристическим достопримечательностям вдоль трассы до Сурского. Надеялся проскочить и по инзенским, но и Прислониха и Языково оказались интереснее, чем кажется. Каждый пункт занял примерно по 2 часа, причем в Прислониху заехал бы и еще. Все залью туристическим маршрутом выходного дня позже. Пока впечатления от Пластова.

Этот дом у дороги видели едва ли не все. Но не все останавливались. А стоит. Я побывал вчера в первый раз.

Вот такой щит с точками, в которых Пластов рисовал свои известнейшие картины. Надо делать интерактивом. Запросил у директора музея всю информацию.

Сам музей. Очень радушные женщины-работницы. Неплохая сувенирка. Много книг-альбомов с репродукциями. От 150 до 4800 рублей. Купил одну сувенирную репродукцию, альбом и открытки с эскизами.

Весь музей состоит из 3-х комнат. В экспозиции немного краеведческого.

Подлинные вещи, одежда и обувь художника.

А вот здесь в стандартных, вроде бы, распечатках цитат, я обнаружил может быть самое для себя интересное. Пластов открывается как философ. Простым он не казался никогда, относить его к плакатам “соцреализма” (как и Дейнеку, например) могут только профаны. Пластов осознанный имманентист. Человек, возвращающийся на свою землю совершенно осознанно после долгой жизни в Москве, женитьбы на дворянке Фон Вик, поездок заграницу… И посмотрите как пишет. Я бы сравнил с лучшими местами из Платонова. Многое просто нужно брать в работу как тексты идеологические. Буду искать, что издавалось из пластовского текстового наследия. А пока сравню его с Хайдеггером. Последний, конечно, более глубок, но вектор един.
Позволю себе большой фрагмент из малоизвестной статьи- просто сравните.
“Вот мой мир – мир, в котором я тружусь, если смотреть на него созерцательным взором гостя и отпускника. Я же, собственно, никогда не рассматриваю это как ландшафт. Я постигаю его в опыте жизни: ежечасно, денно и нощно плавает он в великих волнах времен года. Тяжесть гор, крепость ее первобытных пород, задумчивый рост елей, светлая безыскусная роскошь цветущих горных лугов, шум ручья, бегущего по камням бескрайней осенней ночью, суровая простота занесенных снегом равнин – все это теснит и торопит одно другое, ведет свою ноту сквозь каждодневность существования там, вверху, в горах.

И все это опять же не в особо избранные мгновения сознательного сосредоточения, нарочитого вчувствования, а только тогда, когда свое собственное существование – внутри своего труда, в нем. Только труд разверзает просторы, в какие вступит действительность этих гор. Череда трудов до конца погружена в ландшафт, в его совершающееся пребывание.
…
Жители города дивятся – как можно так долго оставаться одному среди однообразия крестьянской жизни. Однако я тут не в одиночестве – я в уединении. В больших городах легко оставаться одному – легко как едва ли еще где. А жить уединенно там нельзя. Ибо первозданная сила присуща уединению – оно не обособляет, не разъединяет, но все существование твое здесь круто обрушивает в самую широту близости и сущности всех вещей. Там далеко, за горами, не успеешь и оглянуться, как сделаешься «знаменитостью» – благодаря газетам и журналам. Самый надежный путь к тому, чтобы наисокровеннейшее воление твое было предано лжеистолкованию, а с тем и скорому, основательному забвению.

Напротив, крестьянская память отмечена верностью – простой, надежной, неослабной.
…”

Похороны.

Вторым удивлением стал “барочный” пласт живописного наследия. Я привык к Пластову лаконичному. Здесь увидел несколько картин, в которых полотно буквально забито жизнью, фактурой, цветом… Отдельная линия русской живописи начала 20 века (в первую очередь в голову приходит Кустодиев, но нужно всматриваться подробнее).

Поэт! Вот, совсем золото:

Ну и сама Прислониха – отдельно. Пластовы “намолили” место. Храм, построенный (сегодняшний восстановлен) в том числе архитектором дедом.

Дом, наследственная художественная мастерская

Ну и отдельно стоит прогуляться по селу и округе. “Покров” поколения художников висит атмосферой. Без преувеличения чувство “намоленности”, которое бывает в редких местах. У меня, например, в Сарове, “раздербаненном” толпами паломников, но сохраняющем дух своего молитвенника. Помните: “спасись сам и тысячи вокруг тебя спасутся”.

Дом, кстати, прямо напротив церкви и рядом с музеем. А метрах в пятистах через дорогу и погост, где лежат поколения Пластовых. Заехал туда уже на обратном пути.

Вот такие веселые домики

Местные продолжают творить. На вид-инопланетяне)

Это явно видело и деда художника

А вот такой в селе “лайфхак”. Разрезанная бутылка крутится на ветру и работает как трещетка.

Это уже на холме

Местные сурки

Панорама села. Слева – храм, прямо – кладбище

Просят не сваливать мусор. Проблемы везде на селе одинаковы

Справа – подворье дома художника

Такой вот дом у дороги. Поедете-заходите. Билет 30 рублей взрослому. Выходной-понедельник.

Ну и место упокоения художника.

Поле рядом