Седьмого февраля на сайте Ulpressa.ru появился ( со ссылкой на http://ulyanovsk.wordpress.com/) материал некоего Богдана под заголовком «Психопатология духовного захолустья. Часть 1. Полевой эксперимент».

http://ulpressa.ru/news/2009/02/07/article74082/Этот материал я прочел сразу, как он появился на сайте. И сразу он меня чем-то зацепил, только я не мог понять, чем именно. Какое-то неуловимое, как мне показалось, несоответствие было в нем, какая-то неправильность, подвох или подмена в сопоставлении двух текстов, взятых автором из разных мест. Точнее, даже не в сопоставлении, а в последних двух строках материала, в вопросе, заданном как бы раздумывающим автором: “Думаю Куртуазы всерьез считают себя патриотами. Непонятно только, почему пишут так, словно им диктует Мовлади Удугов?” Какую цель ставил перед собой автор? Разобраться? Но почему не стал этого делать, что называется, “здесь и сейчас”, а ограничился только этим вопросом? Значит, цель материала была иной? Какой?

Ответ на последний вопрос я нашел в одном из комментариев к тексту на том же сайте «Улпресса», перечитав его через пару дней. Вот, что, в частности, написал некто под ником «Да уж»: «…Ты, Куртуаз, от Удугова и вправду недалеко ушел. Надо же с таким “патриотизмом” ненавидеть Родину». Разве не такой реакции ожидал автор, ставя вопрос в такой плоскости и в такой связке с Удуговым, не ради создания ТАКОЙ реакции затевался сам материал? И не практическим ли продвижением в жизнь принципа «кто не с нами, тот против нас», так удобного сегодня и власти, и партии власти и ее молодой поросли в лице МГЕР был озабочен его автор, пожелавший остаться неизвестным?

Надо сказать, упомянутый в тексте и последовавших комментариях «Куртуаз» заметил попытку – нет, не подмены, не несоответствия, а, скорее, ошельмования! – сразу и среагировал на это соответственно, отметив, что способ сей далеко не нов. Автор (назвавшийся почему-то Богданом) слегка отыграл назад – дескать, он вовсе не хотел «запараллелить» «Куртуаза» с сепаратистами, хотя из текста (перечитайте поставленный в конце вопрос) видно, что сделано это было намеренно! Однако, слегка отступив (понимая, что явно перегнул в сравнении), автор сразу же возвращается на прежние позиции: «На мой взгляд, мир всякого радикала узок, как бойница. И в этом они похожи. По эмоциональному отклику, который вызываете, по решениям, которые предлагаете, по лидерам, которым симпатизируете. И кто может точно сказать, чего здесь больше: любви к Родине или оправдания этой любовью радикализма и своего права выносить приговор.»

На что «Куртуаз» ответил так: «Богдан ! Да нет с вами не согласен! Я, скорее всего, не радикал, а правдолюб и сторонник справедливости. Хотя это идеал . Сторонник движения и стремления к справедливости и соответствующего жизнеустройства. Я враг лицемерия и зомбирования, манипуляции сознанием людей. Вот кратко, как мог, изложил. Только не надо искать слабых мест. Я не идеалист, и все понимаю. Но … к идеалу надо стремиться. Пока же идем в обратную сторону…»

Признаюсь, мне ближе позиция «Куртуаза». А автор…

Чтобы не утонуть в рассуждениях, представим себе лучше вот такую картинку…

Перед нами семья: мать и сын. Мать – спившаяся беспутная баба, опускающаяся на глазах любящего сына. А сын – измучавшийся с матерью, но всем сердем любящий ее человек, доходящий до отчаяния в своих мольбах и просьбах к матери остановиться, взяться, наконец, за ум. И представьте семейную сцену, когда доведенный до нервного срыва сын, кричит в лицо матери: «Ты шлюха! Ты понимаешь, что ты шлюха!?» Ему больно и горько, сердце его рвется на части, но он кричит эти горькие слова правды, надеясь, что хоть их мать, наконец, услышит, и в их семье снова воцарится любовь и покой. Вы будете осуждать такого сына? И не поймете ли вы его, когда он с кулаками бросится на того, кто будет кричать его матери те же самые горькие слова, показывая на нее пальцем на улице? Поймете. Надеюсь, что поймете…

Теперь, зная об описанной ситуации, представьте, что кому-то постороннему при вас дали прослушать две магнитофонных записи: со словами сына и со словами, брошенными его матери на улице. Эмоциональная окраска – отрицательная, ассоциации от прослушивания – примерно одинаковые. Каков будет вывод слушавшего? В обоих случаях звучат оскорбления в адрес женщины, правильно? Его оценка услышанного и там, и там, однозначна: осуждение. Согласитесь вы с такой оценкой? Нет! Потому, что вы знаете, что мотивация, посыл были в обоих случаях далеко не одинаковыми: сын, в конечном счете, желал матери добра, хотел, чтобы она отрезвела, задумалась. А тот, кто показывал на женщину пальцем на улице, действительно оскорблял, унижал, издевался над ней. И лишь этот, последний достоин осуждения.

Теперь вернемся к авторскому материалу. Два текста с примерно равной, по мнению автора, эмоциональной окраской. И в том, и в другом – негатив о нашей действительности. Но сравнимы ли они, если один высказывается столь нелицеприятно как сын, желающий добра матери (Родине), а другие – с целью ударить побольнее ненавистного врага? Есть в этом разница? Есть, несомненно. И не думаю я, что автор ее не видел, не чувствовал. Видел. Чувствовал. Но предпочел «не заметить» – кто не с нами, тот против нас…

И это – страшно…