В преддверии юбилея Н.М. Карамзина прогромыхали первые залпы либеральной прессы («СК», статья «Кочетковщина» архивиста А.Шабалкина, опубликована и на Улпрессе), по нашей исторической традиции, памяти о героях карамзинской эпохи. Причем шельмованию подвергли простого солдата Василия Кочеткова – уже одним заголовком статьи – а ведь понятно, что этим поднимают руку и на все симбирское ополчение, которое защищало Россию на Бородинском поле и далее весь XIX век. В комментариях статью поддержала наша либеральная рать, правда, как всегда из кустов – под псевдонимами. «Уважение к минувшему – вот черта, отличающая образованность от дикости», – завещал Карамзин, у наших же архивных либералов вместо уважения – подозрение.

Собственно статья против Кочеткова не выдерживает никакой критики – это доказали комментаторы Улпрессы, – и на нее можно было бы не обращать внимания, но она преследует и другую цель: потребовать тщательного изучения вопроса, а был ли вообще «знаменитый солдат»? На это особенно упирали в «научных» комментариях.

По методу Шерлока Хомса

Хотя источники о героическом солдате Василии Кочеткове есть, и сами по себе они убедительны, наши архивисты в них сомневаются: в архивах не обнаружено подтверждающих документов, а публикации в правительственной прессе о Кочеткове они считают сомнительными, поскольку не могут найти сообщений о нем в других, либеральных, органах печати того времени. Одним словом, предлог строго «научный»: нет либеральных (достоверных?) источников и архивных документов. Отсюда следует другой «научный» вывод: статьи о солдате Кочеткове – «газетные утки» официальной печати, «мистификация». И требуют расследования, которое… ничего, принципиально, изменить не может. Его цель другая – отложить дело в долгий ящик и постараться забыть там. «Это же очевидно, Ватсон», – сказал бы Шерлок Хомс, и это легко показать.

Запросы в любые архивы могут дать только два ответа: материалы о Кочеткове имеются или не имеются. Если ответ будет положительный, то будут получены ценные подробности о жизни и службе В.Кочеткова, и наши «архивисты» оказываются в глубокой луже. А еще дискредитированными, ибо этой статьей и стоящей за ней кампанией расписались в своей предвзятости. Поэтому, между прочим, их на пушечный выстрел нельзя допускать к архивам в этом вопросе, ибо они объективно заинтересованы «ничего не найти».

Второй, отрицательный ответ, тоже никак не опровергает источники о Кочеткове, или, наоборот, не доказывает, что он – мистификация. Для этого нет данных, фактов, а на «нет» – и суда нет. Архивы горели, переезжали, теряли документы, а Кочетков к тому же не генерал, не дворянин, а всего лишь солдат.

Какой-то смысл имел бы третий вариант поисков: попытаться найти документы, например, публикации того времени, которые прямо разоблачали бы «солдата Кочеткова». Но, странным образом, именно этот вариант наши архивисты заранее отклоняют. «Мы имеем дело с мистификацией. Современники это поняли, и не придали значения». И поэтому промолчала либеральная пресса! А еще потому, очень может быть, что просто не хотела поддержать правительственную прессу, своего всегдашнего оппонента. Но почему же не разоблачила? Здесь наша «наука» умолкает, этому она «не придает значения». Вернее, не может придать никакого желательного для себя значения. В этом пункте вся либеральная конструкция рушится, и возникает фигура Станиславского с его восклицанием: «Не верю!»

Вообще, это извращенная логика: молчание означает знак согласия, а не то, что угодно архивистам. Но как научен подход: «Современники это поняли…» в XIX веке, – наши архивисты как-то узнали об этом, но подтверждающие факты скрывают? Или им так кажется… Но если «кажется», то креститься надо, хотя они, вероятно, атеисты, и не знают этой мудрости.

Здесь, скорее всего, другое: Шабалкины весьма проницательны, когда им это нужно, и понимают: если были бы свидетельства современников, статьи и выступления, разоблачающие эту «мистификацию», они бы давно уже стали достоянием литературных кругов. И если об этой «мистификации» до сих пор ничего не известно, то искать бесполезно. Поэтому делается ложный вывод: молчание прессы – от «понимания» этой «мистификации», и деликатности либеральной прессы того времени. Но как же низко пала пресса в наши гуманные времена в этой статье – совсем не деликатна даже по отношению к героям Отечества.

Предварительные итоги

Таким образом, нет серьезных оснований не доверять источникам о солдате Василии Кочеткове; новое расследование никак не может их опровергнуть. И, наоборот, есть основания сомневаться в добросовестности их критиков.

Несколько слов об уничижительных комментариях на Улпрессе. Их общий знаменатель: наши герои и слава пофигу, надо сначала наесться до отвала, комфортабельно устроиться в жизни, то есть первым делом – потреблять, здесь и сейчас, а «памятники» – память о прадедах – подождут.

Что сказать на это… На чести и славе Отечества вообще-то нигде и никогда не экономят – это предательство своих прадедов. А солдат Кочетков, – это, несомненно, честь и слава России и Симбирской земли. Наша честь и слава. Не все инициативы власти бесспорны, но эта заслуживает самой широкой поддержки. В других регионах России сегодня также ставят много исторических памятников, которые были невозможны в советское время. И это правильно. Простому солдату карамзинской эпохи пора поставить хоть один памятник в России. Я так думаю.

Последний вопрос в этом деле: откуда все же «растут ноги» антисолдатской кампании? Один наш общественный деятель высказался недавно против «милитаризации» патриотического воспитания. Так вот, похоже, это предложение поддержано. Поэтому наша либеральная рать «не видит» никаких аргументов в пользу источников о Кочеткове, а только сомневается и подозревает, сомневается и подозревает. Она просто мотивирована своей идеологией. Посему следует ожидать, что наша архивная «наука» и далее будет сомневаться во всем и до конца. Хотя наука вообще-то должна заниматься совсем другим – фактами и только фактами.

P.S. Похоже, что кампания против солдата Василия Кочеткова – это еще цветочки, а ягодки будут к юбилею Н.М.Карамзина. Он был одной из главных мишеней либеральной мысли в XIX веке, и мы скоро увидим, как Карамзин опять станет мишенью либералов.